Поучаствовать в распутывании загадочного преступления, еще и в таких интересных обстоятельствах, ему, как журналисту, было интересно невероятно. Большая удача! В доли секунды он припомнил кое-что из университетских лекций и начал накидывать план будущей статьи. — Балбес, — кошечка, наконец, оторвала взгляд от его лица, — мы идем воровать мой чемодан. Оказалось, что, говоря «мы», кошка подразумевала в основном его, Феликса. Она обрисовала простой и изящный план, в котором ему отводились важнейшие роли швейцара, носильщика и, конечно же, вора. — А вы точно детектив? — уточнил Феликс. План был продуман до мелочей, будто Катерина долго готовилась (но когда?) либо обладала солидным опытом гостиничных краж. — А ты точно точно человек? — уточнила кошка, — а то мозгов, как у цыпленка. Про цыпленка было обидно, но злая Катерина Ивановна так обезоруживающе мило сверкала своими зелеными фонарями, что Феликс простил ей резкие слова. — Пойдемте, — он подхватил брошенный на асфальт рюкзак, — прятаться, госпожа агент. Госпожа агент вздернула розовый носик и первой отправилась в пушистые кустики. Плотно переплетенные веточки не были преградой для крошечной кошечки, но Феликсу пришлось обойти их по выложенной камешками дорожке. Он прошелся прогулочным шагом и присел на траву, надеясь, что выглядит достаточно респектабельно, чтобы его отсюда не попёрли. Это в Москве топ-менеджер крупной компании может присесть на газон прямо в костюме стоимостью с годовой бюджет обычной российской семьи, достать имбирный латэ и переписываться в рабочем чатике с коллегами. В любом другом городе страны его примут или за пьяного, или за бездомного. Хотя давно ли вы видели трезвого бездомного? Сидя в кустах рядом с нахохлившейся Катериной, он размышлял, над вариантами развития событий. «Сумки с собой, — прикинул он, — еще и с кошкой, хотя бездомные обычно с собаками попрошайничают. Не вызвали бы полицию...» Радовало, что кустики прикрывают его не только с дороги, но и со стороны гостиницы — с ресепшена не увидят. Объясняться с сотрудниками гостиницы, охранниками и блюстителями порядка не хотелось. Особенно не хотелось после всего этого выслушивать издевки министерского агента. О, Феликс был уверен, такой возможности отвести душу Катерина Ивановна не упустит! Катерина Ивановна тем временем скрылась в зарослях дальневосточной сосны, стелющейся по земле. — А вот, — шепнули заросли, — и он. Феликс и сам увидел над кустами знакомую голову. Он пригнулся пониже, чтобы Атлан его не заметил. Мужчина успел переодеться — костюм и теплое пальто, уместные в московском офисе, он сменил на джинсы и легкую курточку. Из своего укрытия Феликсу почти ничего не было видно. Заметил только, что лицо у мага немного печальное, смотрит будто в пустоту. Атлан прошел мимо и скрылся за углом. — Все, я пошла, — шепнула Катерина выскочила на тротуар, — жди! Феликс вздохнул и поднялся, высовываясь из кустиков. Он рад был побыть один, но маскирующий артефакт сам собой за секретным агентом по воздуху не полетит. А если и полетит — то лучше демаскировки и не придумать! Кошка как-то неловко, чуть кособочась и путаясь в четырех лапах, добежала до крылечка, шмыгнула под ноги заохавшим от умиления туристам. — Кошечка! — засюсюкали три дамы пенсионного возраста и такого интеллигентного вида, какой имеют почетные преподавательницы столичных вузов, искусствоведы и смотрительницы музеев; дамы прервали обсуждение предстоящей экскурсии и распахнули перед кошечкой стеклянную дверь. — Проходи, проходи красавица. Так Катерина Ивановна попала в гостиничный холл без всякой помощи своего помощника. Феликс остался снаружи — прибился сзади к кошколюбивым дамам с видом, будто тоже ждет экскурсию. — Бедненькая, — жалели Катерину дамы, — как только лапки переставляет? Тяжело ей. — Местная, — подхватила другая, — видно, под машину попала, переломало лапочки. И как выжила только! — Как, как? У кошек девять жизней! — ответила ей третья. — Моя с пятого этажа каждый год за голубями сигала, а ничего. Приходила домой, да еще с добычей! Дамы посмеялись, каждая повспоминала свою питомицу. — Эх, как пьяненькая она, — продолжила первая, — смотри как к стойке идет, едва-едва. Объект всеобщей жалости, тем временем, скрылся за стойкой ресепшена. Девушки за стойкой пушистой посетительницы не заметили, занятые оформлением тургруппы. Их чемоданы, сумки и дети заполонили гостиничный холл и заняли работой на ближайшие полчаса, кажется, всех гостиничных администраторов. — Глупости это все, — встала на защиту Катерины Ивановны вторая дама, — кошки не пьют! — и тут же переключилась, — а какая она красавица. Ну и что, что увечная, я бы ее взяла. А то за ней тут плохо ухаживают, бока свалялись, вся грязная. Кормят-то хорошо, но за такой красотой надо ухаживать! «Попробовали бы, — тоскливо подумал Феликс, — я бы посмотрел». Он так устал за сегодня, что не мог до конца понять — жаль ему или нет этих дам, планирующих мыть и чесать Катерину. Они же, взволнованные идеей спасения красоты, начали активно обсуждать план переезда кошки из враждебного Калининграда в Петербург. Не прошло и пяти минут, как к трем дамам присоединился сотрудник авиакомпании. На его счастье — по телефону. Дамы наперебой начали объяснять ему подробности спасения кошки. — Переноску купим, — кричала в трубку одна, — так, хорошо, — толкнула она подругу, — записывай размеры, высота двадцать пять сантиметров, ширина... — Сколько?! — перебила её подруга, — Эй, мы не хомячка везем, это что за издевательство над животным! Это же... Да вот, у молодого человека такая переноска! Молодой человек, у вас двадцать пять сантиметров? — Э, — растерялся он, — ну я вам так сразу не скажу... Дамы бесцеремонно оттащили Феликса в сторону и начали выяснять, двадцать пять у него сантиметров или сколько. Феликс, конечно, знал, что опытные женщины всегда берут в поездку швейный дорожный набор, но никогда не видел, чтобы его доставали. И даже не подозревал, что в него входит сантиметровая лента! — Двадцать пять! — торжественно объявила измерительница. — Это ужас что! — продолжала возмущаться возмущающаяся дама. — Ну какая кошка согласится ехать в этой, в этой... — она не нашла приличного слова и просто трясла рукой, указывая на презрительно маленькие размеры пёстрой кошачьей сумки. — Ужасно, ужасно, — повторяла она, — дай-ка мне трубку, я скажу им, что нельзя так издеваться над зверьём! — А вы котеночка везли или пёсика? — поинтересовалась третья дама у Феликса. — А, — уходя от начинающейся беседы, Феликс обернулся в поисках Катерины или хоть кого-то, кто придет ему на помощь, но гостиничный холл был полон все теми же туристами, чемоданами и детьми, — ой, а вон и мой знакомый! — и он помахал в сторону толпы пока не заселенных, — ну все, мне пора. — А как ваш песик в этой переноске летел? — поинтересовалась обеспокоенная за жизнь еще одного животного пенсионерка. — Да ну, — одна из дам, та, что наседала на авиакомпанию, оторвалась и вклинилась в разговор, — он у него, наверное, совсем маленький, чихуа-хуа или йорк. — Летел плохо, — признался Феликс и открыл дверь, чтобы спрятаться от общительных дам внутри, — не понравилось. О том, кому больше не понравился перелет — ему или Катерине, Феликс еще не думал. Впрочем, стюардессе и пассажирам на соседних креслах тоже досталось. Кому когтистой лапкой по ногам, кому скорбным воем по ушам. — Вот! — провозгласила дама с телефоном, потрясая им, будто это самое главное доказательство её правоты. — Я же говорила! Я говорила! Да как можно, как... у ты моя сладкая, у ты моя красавица изумрудноглазая! Вернулась! Тон говорившей резко сменился с ликующего на восторженно воркующий. Феликс посмотрел под ноги и встретился взглядом с «изумрудноглазой красавицей». Красавица смотрела чуть удивленно, белая шерсть заметно посерела, будто кошка мазнула боком по пыльной машине. Где Катерина Ивановна успела найти грязь в отдраенном до зеркального блеска гостиничном холле — осталось загадкой. Возможно, в ход пошла уникальная кошачья магия, позволяющая любому представителю этого вида мгновенно отыскать пыльный угол в любом помещении: от чулана под лестницей до операционной. В пасти кошечка держала пластиковый прямоугольник с надписью «ГОСТИНИЦА КАЛИНИНГРАД» и видом этой самой гостиницы. В общем, на вкус Феликса, Катерина Ивановна вид имела отменно воровской. О его вкусе и мнении, конечно, никто, как всегда, не спросил. — Ты моя сладенькая, иди к мамочке! — Феликс продолжал держать дверь, а пенсионерки начали обступать кошку, приманивая её угрожающе ласковыми лицами и сладкими обещаниями. Катерина Ивановна замерла в дверях. Каких только кошачьих радостей ни сулила ей пенсионерка, помимо проживания в отдельной благоустроенной квартире в самом центре культурной столицы: и вычесывать каждый день, и игрушки покупать, и корм — какой пожелает. Агент поджала лапку и сделала полшага назад, очень по-кошачьи приседая на пушистый грязно-белый зад. Дамы, поняв, что корм не пришелся красотке по душе, тут же сменили тактику и начали обещать ей все виды мяса по очереди. — Буду тебе курочку покупать, грудку! — Катерина Ивановна прижала пыльные ушки и вопросительно скосила глаза в сторону, на Феликса. Дамы охнули от восхищения. Феликс, глядя на удивленную мордочку, готов был их понять. Удивленная и чуть растерянная Катерина Ивановна была чудо как хороша. Условия проживания улучшались с каждой секундой. Не успел Феликс прийти в себя от обещаний кормления грудкой, как кошке уже сулили ежедневные порции свежей вырезки, фермерское молочко и сметанку из деревни. Впору было сказать «Мяу» и проситься на половину обещанного Катерине. Катерина Ивановна склонила голову вбок. Жест был воспринят как благосклонный. — Давай, подхватывай, — командовала затертая чуть назад дама, — и в ветеринарку, надо паспорт и прививку успеть сделать, а то в самолет не пустют! Глаза Катерины, и без того большие и зеленые, открылись широко и опасно заблестели. Это был один из тех моментов, в которые Феликс особенно скучал по отсутствующей у него способности управлять невидимыми скоплениями энергии. Он, вслед за колдунами, называл её магией. Хотя у этого, довольно хорошо изученного за тысячелетия, явления было множество научных (и не очень) названий, классификаций и направлений. Именно сейчас Феликс особенно желал открыть в себе умение левитировать: самостоятельно или с помощью подручных средств. В зависимости от недавно изученной им классификации подручные средства могли быть магически заряженными артефактами или бутафорией. В случае использования магически заряженного летательного средства летающему можно было и не иметь магических способностей. Достаточно было знать инструкцию по управлению лет. средством. В случае использования бутафории, полет обеспечивался за счет расхода сил, аккумулируемых самим магом. А предмет, выдаваемый за артефакт, не имел собственного заряда и был для полета обыкновенного человека бесполезен. Этот вариант Феликсу не подходил, так как был попросту невозможен. Впрочем, вариант с артефактом тоже отпадал за неимением оного.