Наконец, появились постройки, стоящие непрерывными стенами вдоль дороги. Эти дома удивляли необычностью — одноэтажные, глинобитные, односкатные крыши затянуты шкурами, стены глухие, окон нет. Больше ничего в мою оконную щёлку увидеть не удалось. Только к ночи мы добрались до места, свернув с главной дороги куда-то в сторону. Наша кибитка остановилась, но Такисарэль подал нам с Роном знак оставаться на месте. Через некоторое время, к нам в кибитку заглянул Горус и устало сказал: — Можно выйти. Возьмите с собой всё, что необходимо для ночёвки в доме. Я подхватила свою сумку, где лежали расчёска, заколки для волос, чистый комплект нижнего белья, ночная рубашка, флаконы с мыльными и ароматическими зельями, эликсир-ополаскиватель для полости рта и всякая другая необходимая мелочь. Парни, заскочив в кибитку, туго свернули спальные мешки, прихватив их с собой. Вышли из кибитки один за другим. Хорошо, что у нас отличное ночное зрение, потому что, иначе, ничего не увидишь. Искусственного света нигде нет, света звезд недостаточно из-за окружающих нас со всех сторон стен. Оглядываясь по сторонам, я увидела, что мы находимся в огромном дворе. Он образован длинным, одноэтажным зданием, П-образной формы, а открытый периметр двора замыкают глиняный забор и деревянные ворота. Окна в доме, оказывается, есть, только все они расположены со стороны замкнутого двора, находятся высоко под крышей, имеют форму узкой, длинной, горизонтально расположенной, щели и закрыты изнутри прямоугольным куском кожи или ткани. А глухой фасад дома, без окон, выходит на проезжую улицу. Под ногами земля утоптанная до каменного состояния. В одном из крыльев дома находятся стойла для ездовых ящеров. В другом крыле, как я поняла, помещение для рабов, потому что именно туда отправились все рабы пришедшие с нами. Весь двор тесно заставлен прибывшими кибитками и повозками. Воины выпрягли ездовых ящеров, отправили их в стойла, простились с Вождём и покинули его территорию. Во дворе остались только Горус, мы, в общей сложности одиннадцать наложниц и шесть никуда не ушедших воинов. У входа в центральную часть дома стояли в ряд шесть орчанок и четыре орка в позе напряжённого ожидания, неотрывно следя за Горусом глазами. — Займитесь ящерами и рабами. Наложниц — в две комнаты, и там накормить, — отдал он им распоряжение. — Сегодня воинам дать поесть тоже в их комнатах. — Повернувшись к воинам лицом, добавил: — Если хотите, выберите себе любых рабынь на ночь. — Затем продолжил отдавать указания: — Я и ещё семеро гостей будем есть в трапезной. Для гостей приготовить три комнаты: одну из них для женщины, две для шестерых мужчин. Орчанки, которым Горус отдавал приказания, отвели взгляд от него и, наконец, разглядели меня, Такисарэля, Рона. Замерли, с остановившемся взглядом и открытым ртом. — Быстро! — гаркнул на них Горус. Это привело их в чувство, заставив скрыться в доме орчанок, а орков бегом направиться к помещению для ящеров. Горус, подойдя ко мне и взяв за руку, повёл нас в дом. — А кто эти орки, что живут в твоём доме? Рабы? Родственники? — спросила я. — Две наложницы, остальные рабы. У меня нет живых родственников, — объяснил он. — А почему рабы не закованы в цепи? — удивилась я, уже привыкшая к цепям на рабах, и именно по ним определявшая кто есть кто. — В этом нет необходимости. Они рады жить в таком богатом доме, где вдоволь еды и воды, и никуда отсюда добровольно не уйдут. — А зачем… — Душа моя, помолчи, — устало, перебил он меня, — ты задашь мне все свои вопросы завтра. Я согласно кивнула. Зайдя в дом, Горус повёл нас куда-то тёмными коридорами, пока мы не оказались в довольно просторном помещении, слабо освещённом горящими деревянными лучинами. Я осмотрелась. Вот ужас, ни светильников, работающих на магических кристаллах, как у гномов, ни живых светлячков или магических светящихся шариков, как у нас. Ни мебели никакой нет. На земляном полу разложены шкуры ящеров, мягкой мездрой кверху. На шкурах разбросаны подушки, набитые высушенной травой. На глинобитных стенах, покрашенных в грязно-белый цвет, висит оружие — копья, луки, сабли, несколько щитов из панциря больших черепах. Две орчанки, двигаясь с немыслимой скоростью, расставляли в центре комнаты прямо на полу миски с едой, кувшины с напитками, кружки, ложки. Вся посуда грубая, тяжелая, из обожженной глины. По примеру Горуса, мы уселись в круг, на полу. К каждому из нас по очереди, начиная с Горуса, подходили обе орчанки, опускались на колени, одна подавала миску с водой для мытья рук, вторая протягивала полотенце их вытирать. Я последняя, и около меня возникла короткая заминка. Орчанки вопросительно посмотрели на Горуса. Он, в ответ, бросив на них недовольный взгляд, утвердительно кивнул. Тогда, они опустились на колени и передо мной. Я так поняла, что женщине такие почести не положены. После окончания этой процедуры они уселись у порога комнаты, но Горус повелительным жестом их прогнал. — Горус, а это были рабыни или наложницы? — все же, не удержалась я от вопроса. — Наложницы. Рабыни выполняют только грязную работу, а накормить хозяина — большая честь и доверие. Ешьте. Сегодня был долгий и трудный день, поэтому поедим и спать. А завтра, я распоряжусь, чтобы вам организовали купание, показали дом и выполнили все ваши пожелания. Сам же я, отправлюсь к Владыке. Отведу ему привезённых новых наложниц, и он решит, кому из приближённых воинов отдать их в награду. Перечислю ему весь добытый скарб и количество ящеров пригнанных из Степи. Выясню, хочет ли он что-либо получить натурой или только деньгами после продажи. Расскажу о вас, сделав всё возможное, чтобы он не слишком заинтересовался. Для этого, умолчу о невиданной красоте Ивануэли. Распоряжусь о продаже всего добытого и только потом вернусь домой, приблизительно к закату Жёлтого солнца. Тогда и поговорим. Закончили трапезу в молчании. Горус, громко окликнув одну из орчанок, тут же появившуюся на пороге, велел ей проводить парней в их комнаты. Парни, подхватив свои спальные мешки сложенные в углу, ушли. А Горус, взяв мой спальник, повёл меня в комнату предназначенную для меня. Я шла рядом с ним в темноте, и боязливо думала о том, как давно не ночевала одна и совсем от этого отвыкла. С одной стороны, здорово, что можно расслабиться и не следить за тем, что на мне надето и не отсвечиваю ли я неприкрытыми интимными частями тела перед парнями, с другой, я теряю их ежеминутную защиту. Горус завел меня в небольшую комнату, тоже освещённую лучинами, где вместо кровати на полу лежал толстый, набитый высушенной травой матрас, застеленный одеялом. На стене висело зеркало в виде металлической, хорошо отполированной пластинки. В углу стоял ночной горшок, висел рукомойник со стоящим под ним тазом, рядом, на гвозде забитым в стену, полотенце. Какой неблагоустроенный, кошмарно примитивный быт. В походе не легче, но там ты знаешь, что терпишь неудобства временно. А здесь, так убого изо дня в день, всю жизнь. Дав мне осмотреться, Горус сказал: — Я вижу, что ты боишься, Душа моя. Напрасно. В моём доме ты в безопасности. — Я не боюсь, — гордо вскинув голову, ответила я, — потому что не беспомощная и смогу за себя постоять, но я беспокоюсь, потому что оказалась в незнакомой обстановке и незнакомом окружении. — Хорошо, я понял тебя. Но я и сам беспокоюсь. Как ты сумеешь приспособиться здесь жить и получать удовольствие от этой жизни? На всякий случай знай, моя комната — за следующей от тебя дверью, справа, а две комнаты твоих друзей — следующие за моей. — Подойдя ко мне очень близко, так, что я почувствовала жар его тела, коснулся губами моей макушки: — Пусть Духи пошлют тебе сладкие сны, — и сразу же вышел из комнаты. При этом я заметила, что приоткрытая в коридор дверь слева, быстро закрылась. Закрывая свою дверь, я поняла, что она набрана из тонких кустарниковых стволов, плотно притянутых друг к другу. И обнаружила, что на ней есть запор в виде железного крючка, цепляющегося за петельку на дверной раме. Да, без спроса никто не войдёт, но вырвать этот замок, не составит труда. Пока раздевалась, умывалась, думала, что Горус зря беспокоится обо мне. Я здесь не для того чтобы получать удовольствие, а временные неудобства потерплю. Загасила лучины, и забравшись в расстеленный на матрасе свой спальник, я, несмотря на чувство незащищенности, неожиданно быстро уснула. Утром меня разбудил осторожный стук в дверь. Открыв глаза, я увидела, что комната слабо освещается косыми лучами света, пробивающимися через щелочки занавески на окне. Выбравшись из спальника, пошла открывать дверь, и обнаружила за ней стоящую молодую орчанку-рабыню. — Госпожа, все гости уже проснулись, помылись, поели и ждут тебя в трапезной. Может быть уже можно принести и тебе корыто и воду? — спросила она, разглядывая меня во все глаза. — Конечно, неси, — обрадовалась я. В тот же момент, она махнула рукой кому-то стоящему в отдалении, и к нам подошли два орка. Один, среднего возраста с равнодушным лицом, нёс огромную железную лоханку, в которую я без проблем могла сесть. Второй орк, молодой, любопытный, занес большой бурдюк с холодной водой и котелок с горячей. Зайдя в мою комнату, орчанка открыла окно, вращая толстую круглую палку, на которую наматывалась висевшая занавеска, тем самым нарушая прохладный полумрак комнаты. Молчаливые орки, поставив корыто посередине комнаты, вылили в него воду и вышли. — Подожди, госпожа, сейчас ещё принесут воду, чтобы корыто было полным, — предупредила меня орчанка. И, правда, орки вновь принесли воду, сливая её в корыто. — Тебе помочь помыться, госпожа? — обратилась ко мне орчанка, и я заметила в её глазах предвкушающий, любопытный, хищный интерес. — Нет, я справлюсь сама, — ответила я, закрывая за ней дверь. Видать отсутствие у меня хвоста, ее так возбудило. Вода оказалась прохладной, но я, с помощью бытового заклинания, подогрела её. Испытывая дискомфорт от тесноты, непривычной и неудобной позы, я мылась и все прикидывала, как можно было бы в этих условиях дефицита воды, отсутствия водопровода и внутридомовой канализации, всё-таки организовать душ. Так и не придумав ничего толкового, кроме высоко поднятой бочки, в которую всё равно надо руками натаскать воды, и примитивной ямки с отводной канавкой наружу для стока, решила, что нечего мудрить. Надо приспосабливаться к тому, что есть, тем более, я надеюсь всей душой, что это недолгие временные неудобства. Одевшись, я с помощью заклинания очищения удалила из воды грязь и мыльные примеси, которые осели на дне, и убедилась, что орчанка поджидает меня за дверью. — Иди сюда, — сказала я ей, подзывая к корыту. — Я очистила воду, в которой купалась. Если её аккуратно вычерпать, не задевая осадок внизу, ею можно снова пользоваться. Поняла? — Да, госпожа, а как ты это сделала? — удивлённо хлопая глазами, спросила она. Ну, не буду же я ей о магии рассказывать, усмехнулась про себя я. — Неважно как, ты всё равно так не сможешь, главное, что я сохранила тебе чистую воду. — Она бы и так не пропала, — с непонятным мне раздражением, невежливо ответила мне орчанка. Может злится, что голую меня не увидела? — Эту воду отдали бы ящерам, как и воду, стекающую в таз под рукомойником. — Ладно, учту на будущее, и больше так делать не буду, — мстительно сказала я. — А теперь, отведи меня к остальным гостям. Я застала всех в трапезной. Парни, бурно делились впечатлениями об убогости увиденного. Я, жуя варёное мясо и запивая его травяным отваром, слушала их и была согласна, что быт орков очень примитивен. А ведь мы находимся в богатом доме, как же тогда живут бедные? Обсудили, чему бы мы могли научить орков, чтобы улучшить их условия жизни. И пришли к выводу, что ничему, ведь весь быт эльфов основан на недоступной оркам магии. Единственный полезный совет — рыть в большом количестве колодцы, раз здесь так плохо с водой. Но в каких местах их рыть, где близко к поверхности залегает вода, опять-таки без эльфов с их магией, сами орки определить не смогут. Поспорили немного на тему, является ли прогрессом или тупиковым шагом в развитии орков такое большое осёдлое поселение. Я и Такисарэль считали, что это прогресс, и следующий их шаг — развитие земледелия. Орки считали, что это тупик, так как с их темпераментом и агрессивностью им земледелие недоступно, оно требует более спокойной, уравновешенной и терпеливой психики. А Рон утверждал, что раз они ведут горные разработки, добывают каменный уголь и металлосодержащие руды, то они, точно, стоят на пути прогресса. Закончив бесполезные, но занимательные споры, мы попросили крутящуюся рядом орчанку, показать нам дом и двор, ссылаясь на вчерашнее разрешение Вождя. Дом был устроен очень просто. Длинный коридор вдоль глухой стены без окон. В этот коридор открываются многочисленные двери небольших одинаковых комнат, свидетельствующие о том, что орки привыкли жить большими семьями. Оказалось, что дверь — это большая роскошь. Обычно, в домах орков, вместо двери, кожаный или тканевой полог. В той части коридора, которая находится в центральной части дома, располагается трапезная. Она значительно большего размера, чем комнаты. К трапезной прилегают восемь комнат. Одна из них — комната Горуса, две — наложниц, три — сейчас занимали мы, и две — свободны. Коридор, с противоположных концов, под прямым углом, переходит в два крыла дома. В одной крыле, правом, шесть комнат для приближённых воинов. Глухая стена отделяет эту часть, от помещения для временных рабов, взятых в набеге и предназначенных для продажи. В другом крыле дома, левом, шесть комнат для рабынь Горуса, из них, сейчас, заняты только две. Дальше, здесь тоже, глухая стена, отделяющая жилую часть дома от загона для ящеров. К ящерам и в рабскую отдельные входы, только со стороны двора, таким образом они полностью изолируются от хозяйской части. Все двери в комнаты, если в них в это время никто не находится, открыты нараспашку, слабо освещая коридор естественным дневным светом. Выйдя во двор, мы увидели, что в нём осталась только одна повозка и наша кибитка. Всех остальных, нагруженных скарбом повозок и кибиток, как и повозок воинов, уже нет. В одном из углов двора находится большой, сложенный из камней очаг, который топится каменным углём. Здесь, под присмотром рабыни, готовилась еда и грелась вода. В загоне для ящеров был большой запас сена, и мы подкинули по охапке Шеру и двум оставшимся в загоне ездовым ящерам Горуса. Та часть, в которой находились рабы для продажи, уже была пуста. Это помещение было разделено на две части — мужскую и женскую. Там были только голые стены, пол покрыт сеном, и стояла удушающая вонь. Когда же Горус успел переделать столько дел? Интересно, ему хоть немного удалось поспать ночью? Жёлтое солнце уже давно зашло за горизонт, а Горуса всё не было. Мы уже изнывали от тревоги и нетерпения, когда, ближе к ночи, на закате Красного солнца, наконец, вернулся Горус. Он был напряжён, хвост его нервно подрагивал, плечи устало опущены. По всему видно, как он утомлен, а встреча с Владыкой не была легкой. Мне стало его жалко и захотелось хоть как-то ему помочь. — Горус, — обратилась я к нему ласковым, успокаивающим Голосом, — расслабься. Ты дома, здесь нет твоих врагов. А как решить проблемы, ты подумаешь потом, когда отдохнёшь. Ведь для этого у тебя ещё есть время? Он, успокаиваясь на глазах, взял меня за руку. Осторожно перебирая мои тоненькие, по сравнению с его, пальцы, с улыбкой ответил: — Да, время есть. Шесть дней Владыка дал вам на то, чтобы отдохнуть и залечить раны. Я сказал ему, что Рон и Такисарэль, раненые моими воинами, ещё не поправились, как и ты, Душа моя, раненая Вождём, которого я убил. Только Петроса, Владыка с нетерпением ждёт уже завтра, чтобы испытать, и определить, может ли он принять участие в камлании полного круга Шаманов. Утром за ним придут приближённые воины Владыки. Этого я предотвратить никак не смог. Обсудив эти новости, мы перешли на выяснение, чем будем заниматься эти свободные шесть дней. Горус хотел, чтобы мы безвылазно сидели в его доме, беспокоясь о нашей безопасности. Мы дружно, не сговариваясь, стали протестовать. Раз уж мы здесь, несмотря на риск надо узнать об орках как можно больше. Но свой истинный интерес мы маскировали простым любопытством. В результате споров решили, что Маркус, Доркус, Жакос и присоединившийся к ним Петрос, после того как освободится, в сопровождении двух приближённых воинов Горуса, будут все вместе осматривать Большую Орду. Такая компания не привлечет ничьего внимания и не вызовет ненужного интереса. А я, Рон и Такисарэль, надев на себя накидки от жужал, под ментальным заклинанием отвода глаз, которым владеет Такисарэль, в сопровождении Горуса, тоже немного побродим по Большой Орде. Столько времени, на сколько Такисарэлю хватит резерва поддерживать невидимость, но так, чтобы весь резерв не вычерпать. Поужинав, предвкушая завтрашнюю вылазку, беспокоясь о Петросе из-за предстоящей ему встречи с Владыкой, мы разошлись спать. Горус, как и вчера, перед сном зашёл в мою комнату.