— Здравствуй, Зелёный, сегодня я занят и спешу, поговорим в другой раз, — холодно и властно ответил Горус, и, придав нам ускорение, быстро зашагал вперёд. Встреченный орк недоумённо взмахнул хвостом и пошёл своей дорогой. А мы добрались до следующего загона, где находились ездовые ящеры. Большие и среднего размера, они лежали на земле, лениво шевеля хвостами, фыркая и жуя траву. — Горус, а есть ли такие ящеры, которые способны и быстро бежать, и тащить нашу тяжёлую кибитку? И как дорого такой ящер стоит? — воспользовавшись ситуацией, заинтересованно спросила я. — Душа моя, а тебе это зачем? — обернувшись и подозрительно разглядывая меня, спросил он. — Дело в том, что нашим ящером, как ты знаешь, могут управлять только я и Такисарэль, и, иногда, это бывает очень утомительно. Хотелось, чтобы любой из нас мог с этим справиться. Ну а быстрый потому, что все любят ехать быстро. — Нет, думаю, такого ящера здесь нет. Его можно было бы прокормить только в степи, он будет очень много есть. Да и вы, теперь, будете жить здесь, и такой ящер вам не нужен, — категорично заявил Горус. — Как это здесь? Всё время? А когда ты уйдёшь в набег или за данью, ты что, оставишь нас одних? — изобразив Голосом ужас, спросила я. — Не поступай так, иначе, неизвестно, где мы окажемся к твоему возвращению. Он, крепче сжав мою ладонь, ответил: — Ладно, я подумаю над этим. Следующий загон был с ящерами, предназначенными на мясо. И все, посчитав, что там нам рассматривать нечего, направились на выход с Рынка. Мы зашли в трактир, Горус снова напоил мужчин хмельным напитком, а я тихо сидела, привалившись к его плечу, расслабившись, закрыв глаза и пытаясь справиться с не отпускающей головной болью. Слишком много вокруг орков, движения, запахов, звуков, впечатлений, и я, к сожалению, не справляюсь. Внутри все дрожит то напряжения, усталости и мне хочется плакать. Горус, воспользовавшись моей добровольной близостью, обвил мою талию хвостом, прижимая к себе. Когда, наконец, мы пошли домой, по дороге лавируя между прохожими, то увидели, с моей точки зрения, безобразную сцену. Впереди нас, на некотором отдалении, шла орчанка и несла что-то в корзине. Вскоре, её догнал орк и, сбросив скорость шага, некоторое время шел за ней. А потом, поравнявшись, властно обхватил ее шею ладонью: — Поставь корзину, — приказал он. Когда она послушно выполнила его приказ, скомандовал: — Нагнись! Она безропотно наклонилась вперёд, упёршись в стену дома руками. А орк, встав сзади, задрал и закинул ей на спину длинную юбку. Придерживая за оголенные бёдра, он грубо, энергично и быстро овладел ею. После чего, одернув свой килт, хлопнул орчанку по голым ягодицам и довольно сказал: — Свободна, красотка! — и бросил ей в корзину какую-то монету. Дальше, оба, как ни в чём ни бывало, двинулись каждый в свою сторону. Прохожие, ставшие свидетелями этой сцены, отнеслись к ней без удивления, кто-то безразлично прошел мимо, кто-то замедлил шаг или остановился заинтересованно наблюдая. — Горус, так может поступить любой мужчина с любой женщиной? — ошеломленно спросил Такисарэль. — Только если у тебя есть чем расплатиться с чужой рабыней. Иначе, проблем не оберешься с ее хозяином, если она пожалуется, а он узнает, кто посмел бесплатно воспользоваться его собственностью. А свободные женщины без охраны не ходят, — равнодушно к происходящему, объяснил орк. — Го-о-ру-у-ус, — вырвался у меня стон протеста. — Неужели все орки так себя ведут? У всех на глазах? И для окружающих это в порядке вещей? — Душа моя, подожди возмущаться, — стал терпеливо уговаривать меня Горус, — постарайся понять, как все устроено. Главное, для чего мы рождаемся, это продолжение рода. Ведь ты согласна со мной, что это основной инстинкт всего живого? — Согласна, — кивнула я, подтверждая очевидное. Горус, довольно улыбнувшись, воодушевленно стал объяснять дальше: — Будет ли продолжен род, у нас зависит исключительно от активности мужчины. Чтобы обеспечить эту активность, природа дала мужчинам большую сексуальную энергию, необычайно яркие и доставляющие огромное удовольствие ощущения, которые хочется испытывать снова и снова. Поэтому мы так любвеобильны. Женщины же, в этом существенно обделены. Их приятные ощущения значительно слабее, и потому, не имея такого мощного стимула, как у мужчин, они пассивны в вопросе продолжения рода. Вот, если спросить нашу женщину, какой самый важный орган в нашем теле? Она ответит — сердце. А если мужчину, он ответит — мужской орган. Наши женщины понимают эту разницу, и никогда не отказывают в удовлетворении наших мужских потребностей. Но, если какая-то и не понимает, или опасается нежелательного зачатья, то, всё равно, знает, что сопротивление бесполезно, из-за несопоставимой разницы в физической силе. Мужчины, в ответ, за такую уступчивость женщин, заботятся о них, кормят, поят, одевают, защищают их и их детей. — Так чем же вы тогда отличаетесь от животных, которые не способны сдерживать свои инстинкты? — возмущенно спросила я. — В этом вопросе — ничем, — с улыбкой, легко согласился орк. — Горус, у нас тоже мужчины обладают высокой половой активностью, впрочем, как и некоторые женщины. Вот и Рон рассказывал, что у гномов, вообще, все, и женщины, и мужчины одинаково любвеобильны. Но мы же так себя не ведем! — Что, Рон, правда, у вас и женщины проявляют такую же инициативу, как мужчины? — удивился орк. — Да, — гордо подтвердил гном. — И у вас? — недоверчиво спросил Горус меня. — Ну, честно сказать, все же, нет. Обычно мужчины первые демонстрируют свою заинтересованность в женщине, — вынуждена была признать я. — Но при этом, ни нам, ни гномам в голову не придёт, так открыто и в такой форме, демонстрировать это окружающим. Я не могу принять такое ваше поведение и считаю, что разумный должен руководствоваться разумом, а не инстинктами. — Но инстинкт-то никуда не делся от того, что ты его спрячешь. И все об этом знают. Значит, скрывать его — это притворство и лицемерие, — возразил Горус. — Но, Душа моя, всё, что я тебе сейчас рассказал, на самом деле не относится к тем мужчинам, которым повезло найти свою любимую женщину. Если такая появляется в его жизни, он и сам ведёт себя по-другому, и её бережёт, не позволяя никому даже взглянуть на неё лишний раз. Поэтому такие женщины или не выходят из дома, или выходят только с охраной. — То есть, такие женщины не имеют даже свободы передвижения? — в очередной раз ужаснулась я особенностям менталитета орков. — Ну, приходится выбирать: или свобода передвижения, или тебя вот так, любой проходящий мимо мужчина, может остановить на улице и воспользоваться. — Ладно, Горус, я поняла ваши традиции в этом вопросе, — ответила я, внутренне не принимая всё услышанное. Дикие орки, что с них взять?! — Возвращаясь к началу нашего разговора, должен сказать, что думая о тебе, в первую очередь у меня именно в груди, а не под килтом всё замирает и, может быть, наши женщины правы, считая главным органом сердце! — вдруг разволновавшись, произнес орк. — О! Горус! Как ты красиво это сказал. Но ко мне лично, это не имеет никакого отношения. Просто, ты не видел эльфиек, поэтому я и произвела на тебя такое сильное впечатление своей необычностью. Вот если бы, ты оказался в Эльфийском Лесу и увидел много других наших женщин, то, поначалу, твоё сердце замирало бы от каждой. А привыкнув, ты бы понял, что ваши женщины ничем не хуже. Может быть даже лучше, ведь жизнь это не только сексуальные отношения и вам легче понять друг друга. — Я никогда не окажусь в вашем Лесу, и ты всегда будешь для меня единственной! — категорично возразил он. — Никогда не говори «никогда», — тяжело вздохнув, не задумываясь над сказанным, рефлекторно вспомнила я эльфийскую поговорку, с тоской подумав о родном доме. Дальше спорить было некогда, мы пришли к дому Горуса, где нас уже ждали наши парни. Собравшись вместе в трапезной, мы обменивались впечатлениями, когда раздался громкий, требовательный, нетерпеливый стук во входную дверь, от которого сердце тревожно забилось, предвидя беду. Горус вышел, а через некоторое время, вернулся заметно обеспокоенный. Предупредил, что за ним пришли воины Владыки, требующие немедленной встречи с ним. Так что, он уходит, и чтобы мы ужинали, не дожидаясь его. Хоть Горус и старался не показать нам своей озабоченности этим вызовом к Владыке, все мы ждали его возвращения с тревогой. А я, так вообще, не находила себе места. И, как выяснилось, не напрасно. Вернувшись поздно вечером, Горус был очень напряжён и рассказал, что одна из его наложниц, утром, воспользовавшись его отсутствием, тайком отправилась в дом Владыки. Она ухитрилась заинтересовать и убедить приближённых воинов Владыки, охраняющих входные ворота, что у нее есть важные сведения о Вожде и находящихся в его доме эльфах и гноме, и добилась невиданного — встречи с Владыкой. Она рассказала Владыке подробности нашего пребывания в доме Горуса. В том числе и то, что никто из нас не ранен, все мы здоровы. А Горус, прячет эльфу и никому ее не показывает, якобы потому, что проводит в ее постели все вечера. Горус не стал посвещать нас в подробности сегодняшней очень неприятной встречи с Владыкой. Но ее итогом, стал приказ о нашем безотлагательном музыкальном выступлении в доме Владыки, завтра же. На этот раз успокаивать Горуса взялся Петрос: — Горус, не переживай. Всё равно, это бы случилось. Не завтра, так через несколько дней. Давай лучше подумаем, как все лучше организовать. — Давай, — согласился Горус, не сводя с меня печального взгляда. — Нашу кибитку, с ее содержимым, не хочется показывать Владыке, это означало бы, ее сразу лишиться, — сказал Петрос. — Ехать надо на моей повозке, — подтвердил Горус. — Но и это опасно. Как только вас увидят на улицах, это привлечет ненужное внимание. И мне после этого придется приводить в свой дом многочисленную вооруженную охрану. Наверняка найдется немало охотников завладеть такой необычной добычей. — Я, Такисарэль и Рон, можем замаскироваться, надев на себя сверху накидки от жужал, чтобы быть неприметнее, — предложила я. Горус с каким-то отчаяньем в голосе, спросил меня: — Ты не могла бы, и выступать в накидке? Ответил Петрос: — Это бесполезно, Владыка все равно заставит её снять. Да ты и сам это знаешь. Горус, вынужденный согласиться с очевидным, обреченно кивнул. Обсудив все вопросы, разошлись спать поздней ночью. Когда я уже забралась в спальник, раздался душераздирающий женский крик за дверью. Подпрыгнув от ужаса, я, распахнув дверь, в ночной рубашке выскочила в коридор. Парни уже тоже были там, и мы увидели, как Горус тащит за хвост по полу свою наложницу, а она отчаянно сопротивляется, пытаясь тормозить пятками и локтями. — Горус, ты хочешь её убить?! — уже не ожидая никакого другого поведения от орка, со страхом спросила я. — Нет. Хотя и надо бы, — с какой-то виноватой грустью в голосе, кажется считая, что это слабость, ответил он. — Мой воин отведёт её на рынок рабов. Только я хотела попросить его простить её, как ко мне быстро подошёл Петрос и, подтолкнув назад в комнату, прикрывая за нами дверь, сказал: — Детка, он поступает с ней очень мягко. Держать в собственном доме предателя, действующего за твоей спиной, не будет никто. И это правильно. Давай спать, завтра очень трудный и ответственный день. * * * Мы всегда начинаем большое выступление с закатом Жёлтого солнца и заканчиваем в уходящих лучах Красного. Это очень эффектно. Да и удобно для зрителей, успевающих сделать все неотложное в первую половину дня, и спокойно, расслабившись получать удовольствие от концерта, а после концерта уже никакие другие дела не перебивают полученные впечатления. Решили так поступить и в этот раз. Хотя поехали заранее, чтобы успеть познакомиться с Владыкой, что было неизбежно. Все мы при этом опасались, как бы это знакомство не обернулось для нас смертельно опасной западнёй, из которой не выбраться. Я, Такисарэль и Рон, надели концертные костюмы — сверху накидки. Все оружие оставили дома, иначе, все равно отберут воины Владыки, о чем предупредил Горус. Погрузили музыкальные инструменты в повозку, которой управлял Горус, и приготовились к длинному пути. Но оказалось, что дом Владыки находится неподалёку, и единственная прямая, центральная улица, по которой мы ехали, заканчивается, упираясь в глухие деревянные ворота ведущие во двор дома Владыки. Как только мы подъехали, ворота приоткрылись и встречающий нас воин сказал, что дальше надо идти пешком. Мы обратили внимание, что таких повозок, как у нас, собралось много по обеим обочинам дороги. Видимо, это подъезжали некоторые из наших зрителей. Подхватив свои инструменты, не отставая от впереди идущего Горуса, мы оказались в огромном дворовом пространстве и, не сдержав любопытства, рассматривали открывшуюся картину. Принцип застройки такой же, как у Горуса. Гигантский замкнутый двор образован целым комплексом домов, перетекающих один в другой. Отличие домов в том, что они стоят на высоком цоколе, сложенном из камней, видимо, эти дома имели полуподвальные помещения. Да еще, окна, смотрящие во двор, большего размера. Ну, и односкатные плоские крыши покрыты панцирями черепах, а не шкурами ящеров, как у всех других. По местным понятиям — поражающие воображение размах и роскошь. Но меня ошеломило другое, исполинского размера дерево, растущее посередине двора и дающее густую тень. Это сколько же воды для полива понадобилось когда-то, чтобы его вырастить? Шесть вооружённых воинов осмотрев нас на предмет оружия, и убедившись, что его нет, повели нас на встречу с Владыкой. В большом зале, куда нас привели, стоял высокий, широкий постамент, обитый кожей. Верхняя горизонтальная поверхность постамента имела заднюю спинку и вся конструкция напоминала высоко поднятый диван. Подняться на него помогали пять ступеней. Там, в окружении бесчисленных подушек, в традиционной орочей позе, со скрещенными ногами, согнутыми в коленях, неподвижно сидел орк, напоминая холодное, каменное изваяние. Вся эта обстановка была рассчитана на эффект превосходства — он наверху, все остальные внизу. Да, прав Петрос, неприятная личность. Мы поклонились и замерли недалеко от входа. Орк, ни словом, ни жестом не поприветствовав, долго рассматривал каждого из нас, ну, а мы его. Потрясала и пугала неподвижность Владыки. Маскообразное лицо, не шевельнувшийся ни разу хвост. Это какая-то аномалия, ведь орки всегда такие подвижные, активные, импульсивные, эмоциональные. Несмотря на его внешнюю бесстрастность, я поняла, что всё-таки в нём есть жизнь, его истинные чувства выдавали глаза, и сейчас, я увидела в них жадный исследовательский интерес и хищное предвкушение. Все это создавало мрачную атмосферу и пугало меня до дрожи. — Я ждал вас раньше, — негромким, невыразительным голосом, наконец, произнёс Владыка.