— А ты думай не только о сегодняшнем дне, а и об отдалённых перспективах. Орки быстро размножаются, а кормовая база у них очень скудная. Они уже сейчас голодают, а что будет через сто, двести, триста лет? Им будет нечего есть. И для них вопрос освоения новых территорий с обильной пищей, станет вопросом выживания расы. Они, пренебрегая огромными потерями, к которым и сейчас относятся очень легко, ринутся бессчетными полчищами на эльфийский материк. Я думаю, в этом случае, несмотря на владение магией, малочисленным эльфам не выстоять. Если же, пользуясь возможностями Горуса, «Голоса Духов» и благоприятной ситуацией, мы поможем оркам сейчас, то изменим печальные перспективы будущего. Надо провести в Степи работы по изменению ландшафта, а значит, и климата. Научить орков выращивать больше растений, пригодных в пищу. Увеличить поголовье и разнообразие диких и домашних животных, тем самым накормить их досыта. Тогда, на кой Титанур, им нужен Эльфийский Лес? А ещё, мы можем научить их планировать рождаемость и предохраняться от нежелательной беременности с помощью эльфийских эликсиров. В таком случае, не только прирост численности орков станет разумным, но и изменится их отношение к детям, как к большей ценности. Это повлечёт за собой и более бережное отношение к женщинам, и к жизням друг друга, снизив их жестокую агрессивность, — очень убедительно произнесла Еваниэль. Мы с Горусом тихо, молча сидели и переводили глаза с Еваниэли на Эдмунизэля, внимательно их слушая, с просыпающейся надеждой. Вот, повезло же мне иметь такую умную мать! — Ты меня почти убедила, — задумчиво сказал Эдмунизэль, после паузы обдумывания услышанного, — но существует, как мне кажется, непреодолимое препятствие. Мы не найдём добровольцев среди сильных магов Жизни, которые согласились бы отправиться в Степь, помогать оркам менять их среду обитания, тем более, что это, и в самом деле, очень опасно. — Конечно, никто не согласится, если ты сейчас выйдешь и крикнешь «Эй! Кто хочет отправиться в Орочью Степь заняться ландшафтным преобразованием для орков?!». Но если обстоятельно и вдумчиво объяснить, зачем это надо эльфам, я думаю, добровольцы найдутся. А об их безопасности позаботится Горус. Он, в свою очередь, подробно расскажет сородичам, зачем все это надо оркам, и как они должны высоко ценить такую помощь и оберегать добровольно к ним пришедших эльфов. — Хорошо, согласен, — сдался Эдмунизэль. — Но как убедить Совет Старейшин и Королеву в целесообразности такой задачи? — А над этим, любимый, тебе придётся подумать самому. Здесь я ничего не могу тебе подсказать, — с улыбкой ответила Еваниэль. — Спасибо тебе, Счастье моё. Никогда не перестаю тобой восхищаться, — нежно целуя ладонь Еваниэли, сказал Эдмунизэль. Тут и Горус, встав со стула, приложив кулак к груди в области сердца и низко поклонившись, сказал: — Спасибо, Еваниэль, за твою доброту и доверие. Когда, наконец, мы с Горусом добрались до собственного дома, он, на пороге, подхватив меня на руки, и целенаправленно неся меня в спальню, высказался: — Душа моя, мы были вместе с тобой в этом доме всего одни сутки. Но я всё время вспоминал о нём, и ощущал его, как родной дом, куда я хотел бы возвращаться, и где хотел бы прожить с тобой всю жизнь. Поэтому меня ужасно напугал твой отец, заявив, что мне надо отсюда убраться, — грустно добавил он. Обняв его за шею и прижавшись щекой к его груди, я, понимая на примере собственных чувств о расставании с ним, что он в этот момент пережил, ласково ответила: — Горус, не печалься. Теперь, Эдмунизэль сумеет добиться, чтобы ты остался в Асмероне. Хотя, ты должен быть готов к тому, что не всем эльфам это понравится. А что касается нашего дома, то я тоже его полюбила. Надеюсь, что у нас с тобой будут дети, и мы, все вместе, будем здесь счастливы. И знай, я всегда буду тебе помогать в твоей нелёгкой миссии Владыки. — Наверное, нет в мире мужчины счастливее и удачливее меня, раз мне досталась такая изумительная, необыкновенная женщина, — прошептал он, укладывая меня на кровать и жарко целуя в губы, захватнически исследуя мои губы и рот своим языком. — Моя… любимая… ненаглядная… желанная… — сквозь тяжёлое дыхание приговаривал он, раздевая меня и себя. Его пальцы, губы, зубы, язык лаская заскользили по моему лицу, шее, груди, животу, остановившись внизу, на самом чувствительном месте. В это мгновение, некстати, вспомнился мёртвый Владыка, и я в страхе, сжав ноги, замерла. Но тут же, одёрнула себя, ведь это же Горус! Мне нечего бояться, он не сделает мне больно, я доверяю ему. И, прогнав страх, я полностью отдалась этим волшебным ощущениям, когда он, облизывая, покусывая и посасывая, вызывал нестерпимое, напряжённое удовольствие. Я упёрлась ступнёй в его пах, ощущая под ней большой, твёрдый, горячий, пульсирующий мужской орган, и со стоном поджала пальцы ног. Он зарычал, подавшись вперёд, и острое наслаждение пронзило меня от пяток до корней волос, вызвав невольный стон упоительной разрядки. Короткий момент расслабленной неги, вновь, сменился чувственным возбуждением, реагируя на непрекращающиеся ласки Горуса. Теперь моя грудь стала предметом его особого внимания. Это воспринималось как сладкая пытка, хотелось большего, и я нетерпеливо заёрзала под ним, подаваясь навстречу, больше не в силах сдерживать вновь вспыхнувшее желание. Он слился со мной мощным рывком, и я заглушила удовлетворённый крик, вцепившись зубами в его плечо. Сильный, глубокий, размеренный ритм подхлёстывал удовольствие, заставляя отзываться приглушенными стонами и, обхватив его руками и ногами, прижиматься к нему плотнее. Взрыв разрядки был такой силы, что я, в это мгновение, ушла из реальности, утонув в жарком, сладком наслаждении. Вытянувшись рядом на кровати, тесно прижав меня к себе хвостом, он ласково поглаживая моё ухо и шею, прохрипел: — Душа моя, ты своим пылким темпераментом совсем сведёшь меня с ума. — Считаешь, было бы лучше, если бы я была боле сдержанной? — всё ещё с трудом переводя дыхание, спросила я. — Да ты что?! О такой возлюбленной можно только мечтать! — убеждённо воскликнул он. — Горус, ты тоже самый лучший, — искренне заверила я его. — Я знаю, — самодовольно ответил он. И посмотрев с любовью и признательностью друг другу в глаза, мы счастливо засмеялись. * * * Весь следующий месяц, до первой назначенной Горусом встречи с одним из орочих Вождей и Шаманом, мы оба были очень заняты. Я снова занялась текстами для новых песен, новой музыкой, репетициями, вместе со своими музыкантами. И, ставшими для асмеронцев уже традиционными, нашими большими концертами, в последний день декады. А то, горожане уже выражали недовольство нашим длительным молчанием, ревниво ворча, что дикие орки интересуют меня больше, чем соотечественники. Эдмунизэль, честно сказать, с большим трудом, сумел убедить Совет Старейшин оставить Горуса жить на территории Эльфийского Леса. Со своими сторонниками, с большим или меньшим успехом, он вёл постоянную пропагандистскую работу среди рядовых эльфов, пытаясь преодолеть их негативное отношение к оркам и происходящим событиям. Горус изредка, ненадолго, буквально на два-три дня, уходил в лес на охоту, которую считал для себя отдыхом. Большую же часть времени он тратил на тяжелую работу, удивляясь, как беззаботно жил раньше. Эта работа заключалась в том, что он, пользуясь добротой Еваниэли, пытался с её помощью осмыслить стоящие перед ним задачи по руководству степными орками. Составлял и записывал на бумагу подробные инструкции, которые он намеревался передать Вождю, на предстоящей встрече. Переход, от варварства к цивилизации, требовал целый комплекс гигантских преобразований: экономических, политических, социальных и культурных. — Горус, пойми, — терпеливо объясняла Еваниэль, — невозможно получить все и сейчас! Как бы ты об этом не мечтал, но такая степень демократии и личной свободы, как у эльфов, будут доступны оркам очень нескоро. Только через много поколений, постепенно меняя традиции и менталитет. Переходя от эмоционального мышления к рациональному, меняя принцип «выживает сильнейший» на — «выживает умнейший». Поэтому прямое заимствование социальной эльфийской системы невозможно. Очень многого придётся добиваться принуждением, а значит, ты должен использовать уже имеющиеся жёсткие принципы централизованной власти и деление общества орков на классы. На вершине пирамиды власти стоишь ты, Владыка, дальше идут твои ближайшие помощники — Совет Вождей. К правящему классу относятся и те, в чьи задачи входит руководство, принуждение, контроль над принятыми тобой и Советом решениями. Затем, средний класс, это воины, ремесленники, земледельцы, скотоводы, торговцы. Низший класс, на сегодня самый многочисленный в Степи, это рабы. В будущем, надо постепенно избавиться от класса рабов, доведя до сознания степняков понимание, что рабы, на самом деле, это не выгодно. Чтобы они работали, приходится отвлекать потенциальных работников для надзора за рабами, следить, чтобы они работали с полной отдачей, чтобы не убежали, а ещё их надо кормить, поить, одевать. Только когда разумный работает ради собственной выгоды, его не надо подстёгивать, контролировать, наказывать. Когда орки осознают это, они будут готовы отказаться от рабства. Но это очень далекое будущее. Горус слушал Еваниэль внимательно, безоговорочно ей доверяя, восхищаясь её умом, знаниями, искренним желанием помочь оркам сделать их жизнь лучше. А когда я, однажды, дала ему прочитать Пророчество касающееся Еваниэли, он вообще стал относиться к ней с фанатичным мистическим трепетом, свято веря, что если бы она случайно не попала в наш Мир, всякая разумная жизнь здесь угасла бы в ближайшее время. К сожалению, с остальными эльфами у Горуса сложился напряжённый, настороженный, выжидательный, опасливый нейтралитет с обеих сторон. Фактически, кроме моих родителей, брата, сестры, Такисарэля и ещё десятка эльфов, ну, и, конечно, всех лесных орков, у Горуса здесь не было искренних союзников. Это очень затрудняло поиск добровольцев, согласных отправиться преобразовывать орочий материк. Хоть Горус обещал им и полную неприкосновенность, и гарантировал уважительное, заинтересованное отношение к ним степных орков, и оплату их работы кристаллами-накопителями добытыми орками в горах. Но эльфов отпугивали два фактора. Во-первых, и в главных, въевшееся в кровь и плоть убеждение, что орки не заслуживают доверия и помощи, они враги. Во-вторых, грандиозный объем требующихся работ. Найти места близкого к поверхности залегания грунтовых вод, и организовать в этих местах колодцы. Определить места пролегания водоотводных оросительных каналов, от рек к будущим плантациям со съедобными растениями. Научить пользоваться ветряными мельницами. Наметить дорожную сеть на материке так, чтобы тракты пролегали от одного источника воды до другого и охватив весь материк. И, наконец, семенами и черенками засухоустойчивых деревьев и кустарников, засадить большие территории. С помощью магов Жизни, дать возможность посадкам прижиться в неблагоприятных условиях, и бурно пойти в рост. Конечно, всю силовую работу по выкапыванию колодцев и оросительных каналов, ям для посадки растений, вспахиванию полей или установке верстовых столбов, будут делать сами орки, но и эльфам-добровольцам предстояло немало потрудиться. А ещё, Горус наметил создание двух новых осёдлых поселений в излучинах рек. Одно поселение, на востоке, он хотел сделать центром ремесленничества. Другое, на юге, поближе к эльфийскому материку, где в будущем мне бы предстояло выступать с концертами для орков, как того требовали Духи предков, Горус задумал сделать столицей, по примеру Асмерона. Если бы не запредельный авторитет Еваниэли в глазах Горуса, ещё одно начинание никогда не было бы реализовано. Необходимость, как можно большего количества орков обучить грамоте, Горус не оспаривал, сам это отлично осознавал. Но обязательная всеобщая грамотность для детей семи-десятилетнего возраста, в пределах пятилетнего курса обучения, что настоятельно советовала Еваниэль, повергла его в шок. — Почему, всеобщая? Ну я ещё могу понять, если речь идёт о мальчиках, но девочки… Зачем?! Они, когда вырастут, будут то беременные, то кормящие матери, на них держится весь быт, ну зачем им уметь читать, писать, считать, если это никогда не будет востребовано? — с возмущённым недоумением, спросил Горус Еваниэль. — Это заставит мужчин относиться к женщинам с большим уважением, видеть в них равных себе, прислушиваться к их мнению, что очень важно, ведь женщины не так агрессивны и чаще идут на компромисс. Это, в целом, положительно отразится на менталитете расы. К тому же, обладая большими знаниями и более широким кругозором, женщины и в глазах собственных детей будут иметь больший авторитет и сумеют их лучше воспитать. Горус, не сомневайся, это проверено историей разумных в других мирах, в том числе, и моём. Сообщество делает шаг назад в своём развитии, как только девочек начинают обучать менее качественно, чем мальчиков. За такими разговорами я часто заставала Горуса и Еваниэль, забегая за ним, после репетиций, в дом родителей. Но тут, размеренную жизнь Асмерона потрясло новое событие, заставившее, косые, недоверчивые, а иногда, враждебные и злобные, взгляды, бросаемые на Горуса, перевести на новый объект. В столицу эльфов прибыла большая делегация гномов, во главе с их новым Повелителем — Тором. Его отец, Повелитель Мин, будучи пожилым гномом, недавно умер от какой-то болезни и в права наследования вступил его сын. Впервые, к нам, в Эльфийский Лес, прибыл Повелитель, что было, само по себе, очень важно. Но главное, он собирался установить регулярные, официальные межрасовые контакты, а не как это было до сих пор, в виде индивидуальных интересов и инициатив отдельных гномов. Этим он преследовал две цели. Во-первых, сделать Переправу через пролив между гномьим материком и эльфийским стационарной, в виде понтонного парома большой площади и грузоподъёмности. Паром совершал бы регулярные рейсы в обе стороны, перевозя не только торговые караваны, но и тех гномов и эльфов, которые, в частном порядке, получив на это разрешение от правителей, и хотели бы посетить другой материк. Во-вторых, Повелитель Тор, хотел получить разрешение Королевы на постройку в Асмероне гномьего квартала, так как наш город последние годы стал очень популярен. «Дома путника» и гостиницы всегда были заняты, и иногда, вновь прибывшим в город гномам, да и эльфам из других городов, просто не доставалось свободного места. Правда, в таких случаях, гномам всегда помогала Еваниэль, разрешая переночевать в своей лечебнице, но это общую ситуацию не спасало. Ну, и была ещё третья цель, имевшая ко мне прямое отношение. Повелитель хотел забрать своего племянника, Рона, в Гномьи Горы, назад, домой, считая, что тому уже давно пора жениться и обзавестись детьми, а Рон на все приказы Повелителя, передаваемые через третьи лица, отмалчивался. — Рон, как же так?! — рыдала я во время репетиции, впервые услышав эту новость. — Как же я, вернее, все мы, будем без тебя жить и петь?! Неужели ты не можешь остаться с нами и жениться на какой-нибудь эльфийке, полукровке, или нашей лесной орчанке?! Разве тебе плохо здесь живётся? — Ива, не разводи сырость, — строгим басом, но с затаённой грустью в глазах, ответил Рон. — Мне хорошо было с вами, потому что, я фанатею от музыки, и мне обалденно нравится петь. Но я половозрелый мужчина, со своими потребностями и обязанностью продолжить свой род. Ты прекрасно знаешь, что ни одна эльфийка не захочет жить со мной. Да и я, честно говоря, не воспринимаю их как желанных женщин. Слишком худые, слишком высокие, лысые, да ещё и холодные, надменные, брезгливые. А орчанки, согласись, слишком крупные для меня. Здесь есть только три женщины, в которых я вижу именно женщин, вызывающих интерес, как представительницы другого пола. Это ты, твоя мать и твоя сестра. Но ты и Еваниэль прочно заняты. А Алинаэль живёт где-то вне реальности, уйдя в непонятные мне мечты, чтение Хроник ушедших времён, и ко всему этому, она чересчур нежная, для такого крепкого и грубого парня, как я. Как ни крути, придётся возвращаться в Горы, я и так провёл в Лесу дольше, чем позволительно. Но если ваша Королева разрешит построить гномий квартал, как просит наш Повелитель, то возможно, если позволят обстоятельства, я вернусь в Асмерон вместе с женой, — попытался утешить меня Рон, давая надежду на будущую встречу. А город, тем временем, гудел от происходящих событий: то большое количество приобретенных орчат, то попытка вторжения орков, то нашествие гномов, то поселившийся в Асмероне Владыка орков Горус, то моё повторное замужество, и за кого? За орка! Такое потрясение, за последние сотни лет, эльфы переживали только тогда, когда в этом Мире появилась моя мать, пройдя через блуждающий Портал. Невиданное дело, многие останавливались даже на улице, чтобы обсудить друг с другом свою позицию и размышления на эти темы. И члены моей семьи с тревогой наблюдали, как постепенно эльфы разделяются на два лагеря. Одни, во главе с Эдмунизэлем, были более лояльны, терпимы и прогрессивны, в отношении представителей других рас. Другие, их возглавлял Лазарэль, были настроены более консервативно и непримиримо. Не знаю, чем это противостояние обернётся в будущем, но, на данном этапе, побеждали прогрессоры. После долгих обсуждений, Королева и Совет Старейшин пришли к пониманию, что гномы, в непосредственной близости, нам ничем не угрожают, не помешают, и во многом могут оказаться полезными. Но в Асмероне нет свободного места, и расширяться тоже некуда, город со всех сторон плотно окружён прилегающими рекой и глубоким рвом с водой. Как быть? И тут, Алинаэль, уже давно проявлявшая особый интерес к архитектуре, считающая ее застывшей музыкой, всегда зарисовывающая и коллекционирующая рисунки оригинальных построек, увиденных наяву или в многочисленных прочитанных ею книгах, вечно строящая в уме изысканные внешне и комфортные внутри дворцы, пришла на Совет Старейшин с дельным предложением. Она посоветовала перекрыть плотинами на севере и на юге восточный ров, а воду отвести в новый ров, отодвинутый от старого, значительно восточнее. В образовавшемся на месте старого рва сухом овраге, заложить каменные подземные этажи будущих гномьих домов. И всего один надземный этаж, в этих домах, она предложила выкладывать тоже из камня. Тогда гномы будут себя чувствовать комфортно в этих жилищах, имитирующих привычные для них условия. Гномы были в восторге от такого предложения и, в итоге договорились, что главным архитектором гномьего квартала будет Алинаэль, а строить будут сами гномы, из своего материала и за свой счёт. Наконец, все вопросы с гномами были обсуждены. В том числе, и предложение Горуса к гномам — помочь оркам найти и освоить месторождения полезных ископаемых в орочих горах. За очень высокую плату — пятьдесят процентов от добытого в пользу гномов, в течение ближайших тридцати лет. Но гномы, пока думают, соглашаться ли, разумно считая, что вначале надо понять, что это за горы в Орочей Степи и смогут ли они там, организовать себе привычное жилье. Ведь в открытой степи они жить не смогут, слишком много солнца, света, зноя, ветра. Достигнув договоренностей, Повелитель Тор, со своей делегацией, засобирался домой, уводя из Асмерона и Рона. Накануне их ухода мы давали прощальный концерт. Как я справилась, сама не пойму. Слёзы стояли в глазах от осознания, что, возможно, я больше никогда не увижу Рона. Я была в таком плохом состоянии, что из всего большого концерта мне запомнились только четыре фрагмента. С удивлением и непониманием я отметила, что Повелитель Тор вместо того чтобы, как все, смотреть на помост, где стояли музыканты, весь концерт не сводит грустного, нежного взгляда с Еваниэль. Прожигающий взгляд Лазарэля — ожесточенный, презрительный, злой, мстительный, не обещающий мне ничего хорошего. Сияющие восторгом, восхищением, любовью, желанием, темные глаза Горуса. И, последнее. Как с заключительными аккордами последней песни, я, не сумев справиться со своими эмоциями, на глазах у зрителей, уселась на помост и, уткнувшись носом в живот Рона, горько заплакала. ЭПИЛОГ Через три года после моих приключений в Орочьей Степи, я, в очередной раз, поставила на уши весь Асмерон, когда Целитель определил, что я беременна, и беременна двойней. Ещё никогда, за всю историю, у эльфов не рождались двойни. Никто из эльфов даже не подозревал, что такое возможно в принципе. Эта беременность далась очень тяжело и мне и Горусу. На последнем месяце, когда моя фигура вся превратилась в огромный живот с тоненькими ручками и ножками, я даже ходить не могла. Горус, практически, не спускал меня с рук, с ума сходя от тревоги за моё здоровье и жизнь. Он считал, что для такого хрупкого тела и один ребенок запредельная нагрузка, а выносить двоих одновременно — подвиг, заслуживающий воспевания в веках. Но всё обошлось благополучно. У нас родился мальчик-орчонок, вылитый Горус, мы назвали его Эракус, и девочка, эльфийка-полукровка, наделенная магией, очень похожая на меня, ей мы дали имя Эргонуэль. А через девять лет, у нас родилась ещё одна дочка, которую мы назвали Эдитаэль. Она, когда подросла, оказалась обладательницей, еще более редкого, чем у меня, ментального Дара, уже не одно столетие, как утерянного эльфами — Пророческого Дара. Предсказания у неё случаются не часто и приходят к ней во сне, а произносит она их в момент пробуждения, традиционно рифмуя строки. Ее первые предсказания не заглядывали далеко в будущее и были по-детски забавны, касаясь бытовой жизни близких, например, предстоящих приобретений, поездок, прихода гостей или результатов охоты мужчин. Но вот два последних её предсказания, заставили нас удивиться и разволноваться. Своему старшему брату, Эракусу, она напророчила в будущем уход в Орочью Степь и там место Владыки орков. А моей сестре, Алинаэль, ещё более нас потрясшую, непростую судьбу. Эти Пророчества мы пока держим в секрете, внутри семьи. Без проблем не живёт никто, но в целом, моя личная жизнь протекает так, как когда-то мечталось. Чудесные дети, которые привносят в нашу жизнь тепло и любовь, радость и тревоги, доброту и заботы, озорство и смех. Любящий, заботливый муж, который, несмотря на свою бешеную ревность, не только позволяет мне быть всегда на виду и петь вызывая восхищение окружающих, но и бесконечно благодарен мне за ту помощь, которую я ему оказываю, в его нелёгкой работе в образе Владыки орков. Эта работа очень успешна, она обеспечивает и нашей семье высокий материальный доход, и существенно улучшает жизнь орков в Степи.