Голос звучал сладко-сладко, как у лисы, выманивающей у вороны сыр. – Ничего я не крала! – У попаданок тоже есть чувство собственного достоинства. – А остригли меня по собственному желанию, мода такая. И одежда мне не нравится, но моя, – запнулась, – пропала. Пришлось взять эту. Мужчина, подперев подбородок кулаком, задумчиво рассматривал меня. Я говорила и говорила, надеясь, что он поможет вернуться обратно. Блондин не перебивал, слушал, хотя даже самой рассказ местами казался бредом. – Определенно лорду Вариэлю понравится, – просиял мужчина. – Какая удача! И такой редкий цвет волос! Определенно существует справедливость. Растерянно умолкла и уставилась на него. Какая справедливость, какой лорд Вариэль? Надеялась, блондин что-то прояснит, но он продолжал загадочно улыбаться. – Тебе повезло, девочка, – наконец соизволил заговорить спаситель, – скоро ты примеришь другие наряды, раз эти не нравятся. Делай, что велят, и станешь счастливой. Сомневаюсь. План блондина заранее вызывал неприятие. – Волосы нужно отрастить, – категорично заявил мужчина. – Станешь втирать специальное средство и поносишь парик. Читать, писать умеешь? Кивнула, а затем замотала головой. Речь о местном наречии, а я в нем не в зуб ногой. К слову, о языке… – Почему я вас понимаю? – У лорда Вариэля спросишь, – раздраженно отмахнулся собеседник и отхлебнул эля. – Он любит развлекаться с глупыми девицами, которые потом быстро умнеют. Потому что ты человек, дура, вот и понимаешь. Понятно, в историю с ритуалом блондин не поверил, по-прежнему считает местной бродяжкой. Ну да, сама долго не принимала существование иных миров, а тут хочу, чтобы незнакомец сразу проникся, еще и узелок в дорогу собрал. Ладно, посмотрим, что мне предлагают. Надеюсь, к этому прилагаются теплая постель и еда. Глава 3 Блондина звали Антрей Гауш. Барон Гауш, если быть точной, он соизволил представиться, когда затягивал в седло впереди себя. Зрелище вышло потешным, закончилось парой синяков и ссадиной на коленке. Барон злился, обзывал неуклюжей коровой, поглядывавшие на нас мальчишки гоготали. Наконец, задрав юбки чуть ли не до пояса, устроилась в седле и сразу поняла: путешествие выйдет скверным. Антрей оказался в деревеньке случайно, проездом. Захотел выпить эля, а тут девицу на столе разложили. Он бы глаза отвел, смочил горло и уехал, только вот девица, то есть я, оказалась рыжей. По обрывкам фраз догадалась: такой цвет – редкость. А еще я напоминала местную принцессу. Сложив два и два, предположила, что намечавшаяся авантюра как-то связана с венценосной особой. Отчего-то вспоминался «Принц и нищий». Предчувствия оправдались. К ночи, когда мы въехали в очередную деревушку, только крупнее предыдущей, у меня болело все, что только могло болеть. Барон не собирался облегчать мучения, даже не придерживал и, судя по поведению, брезговал. Каким чудом не упала, не знаю. Лошадь надолго запомнит девицу, вырвавшую ей половину гривы. Ноги не сгибались, пальцы свело судорогой, зад отбит, ниже пояса все ныло. В довершение бед Антрей бросил меня у коновязи постоялого двора и ушел, что-то недовольно буркнув под нос. Увы, слов не разобрала, они снова превратились в абракадабру. Волшебная способность понимать окружающих улетучилась вместе с противным ветерком, забиравшимся под юбки. Холодные же тут ночи! В замке, куда меня забросила незадачливая Тесса, было теплее. К слову, нужно выбрать имя, вряд ли «Татьяна» соответствует местным реалиям. Пока тряслась в седле, мечтая о метро и прочих благах цивилизации, придумывала аналоги и остановилась на Яне. Это имя мне давно нравилось, вдобавок короткое. Примерила на себя, мысленно пару раз повторила. Яна, Яна… Никакого дискомфорта. Вот Татьяна… Меня назвали в честь бабушки, в ту пору, когда еще не гонялись за экзотической модой на Лукреций и Горислав. Обычное имя, с историей, только не мое. Знаете, бывает так: живешь, не раздражает, но чужое. А Яна… Заодно никто язык не сломает. И вот очередное испытание. С тоской прикинула расстояние до земли. Выхода нет, придется сползать. Только бы не удариться! Лошадь фыркнула, словно напоминая: пора бы и честь знать, освободите спину. Может, и не решилась бы, но появился конюх, босой вихрастый парень со щеткой. Не для пола, разумеется, а для лошади, такими бока чистили. При виде меня он замахал руками, указывая на дверь, за которой скрылся барон. Мол, ночуют там. Знаю, только до «там» нужно добраться. Ладно, была не была! Мешок с картошкой упал бы элегантнее. Я с визгом приземлилась на пятую точку, успев напоследок рвануть повод, за который судорожно цеплялась. Лошадь всхрапнула и в довершение бед чуть не дала копытом в лоб. Запоздало сообразила: ей больно, и разжала пальцы. Конюх загоготал, ухватившись за живот. Ну да, ему смешно, а мне не очень. Сижу в синяках, в грязи рядом с навозной кучей, принцесса принцессой! Охая, кое-как поднялась и заковыляла к крыльцу. Рядом уже зажгли два фонаря, они, покачиваясь, отбрасывали тени на драконов, украшавших притолоку. Привалившись к ступенькам, запрокинула голову, любуясь работой безымянного мастера. Небольшие, но какая проработка деталей! Тут впервые задумалась, какие существа населяют неведомый мне мир. Вряд ли резчик воплотил в дереве свои фантазии. Взгляд невольно обратился в небеса, словно оттуда сейчас спикирует дракон. Разумеется, ничего такого не произошло, только прикрикнула на зазевавшуюся деваху баба внушительных размеров. Судя по бочонку в руках – служанка. Я опасливо посторонилась и с уважением проводила взглядом квадратную спину. Такая женщина лошадь на скаку остановит, не то что принесет пива из погреба. Из приоткрытой двери послышался взрыв хохота. Замерла, прижавшись к грубой, наскоро оштукатуренной стене. Из нее торчала солома, которую добавляли в раствор в сельской местности. Наверняка подмешивали и коровяк, только сейчас я думала вовсе не о строительных хитростях. Меня обуял страх. Вдруг там повторится прежний кошмар? Я не понимаю ни слова, одета хуже нищенки, стриженая – словом, идеальная жертва. Вступится ли барон? Да и кто сказал, что он там, а не, скажем, заказал еду в комнату? Но не стоять же вечно у порога? И я решилась. Постоялый двор оправдал ожидания. Примерно так я его и представляла, только без поперечных балок, с которых свисали гирлянды чеснока, пучки трав, а то и вовсе рога. Местные использовали их вместо вешалок. Потолки низкие. Маленькие оконца толком не давали света, зато не позволяли постояльцам сбежать без оплаты. Столы и лавки, все скромно. Еду готовили в другом месте – видела, как то служанка, то мальчонка лет семи проворно бегали за дверь. Все относилось в закуток за занавеской, откуда подавальщицы разносили заказы. Их тут две в отличие от прежнего заведения, симпатичные, стройные, но такие же тихие и скромные. Глаза в пол, ни «здравствуйте», ни «пожалуйста». С другой стороны, о чем с постояльцами разговаривать, зачем влипать в истории? Барной стойки не наблюдалось, вместо нее – лестница, которая вела на второй этаж. Значит, действительно трактир по соседству, хозяин за плату только приносит блюда. А в фэнтези все иначе. Впрочем, с книгами не совпадало многое, особенно по части прекрасных принцев. Вздохнув, сглотнула слюну. Есть хотелось жутко, сегодня во рту не было и маковой росинки. Только вот разум подсказывал: Антрей благотворительностью заниматься не станет. Барон обнаружился возле очага. Размеры камина впечатляли, а пустой ныне вертел свидетельствовал, что тут иногда готовили. Наверняка кабанов, остальное несолидно. Камин огромный, я могла бы спокойно лечь и вытянуть ноги. Весело потрескивал огонь, прогоняя долетавшую с улицы свежесть летней ночи. Странно, отчего у них так холодно? Днем печет, а вечером хочется накинуть куртку. Заметив меня, барон лениво махнул. Не веря собственному счастью, подошла. Садиться побоялась: он – аристократ, маг, я – никто. Антрей щелкнул пальцами, и к нему подлетела одна из подавальщиц. Что он ей приказал, не знаю, но через пару минут на столе возникла тарелка с наваристой похлебкой. Даже кусок мяса имелся. Похлебка чуть поостыла, но с голодухи я почти не обратила на это внимания. Отсутствие приборов тоже не смутило, пила через край. Не хватало специй, хлеб жестковат, но с удовольствием вылизала бы глиняную тарелку, так есть хотелось. Разумеется, не стала, а то барон вышвырнет на улицу, как собачонку. Он пристально наблюдал за каждым движением. Сначала смущалась, потом перестала замечать. В качестве десерта принесли кувшин со странной жидкостью, напоминавшей перебродивший компот. Выпила и поблагодарила за еду, хотя никто не поймет. Антрей ужинал иначе: степенно, важно, хотя тоже руками. Что поделаешь, не придумали вилок. Зато ножом и ложкой дворянин орудовал ловко. Аппетит у него оказался неаристократический. Барон умял сначала свиные ребрышки с подливой, затем принялся за мясо в ягодном соусе, которое подавали с чем-то вроде разваренной репы. Запивал все не вином – сидром, который я узнала по запаху и цвету. Наконец Антрей вытер губы скатертью – нам единственным ее постелили – и заговорил впервые за время ужина. Судя по тону, задавал вопросы. Напрягала память, пыталась расфокусировать сознание, но слова по-прежнему оставались абракадаброй. Очевидно, организм мобилизовал ресурсы только в стрессовой ситуации, а в обыденной упорно не желал вспоминать сакральные знания. Во всяком случае, прежние озарения приходили под руку с сердцебиением и страхом. Убедившись, что я хлопаю глазами и ничего не понимаю, барон выругался и встал. В нерешительности поднялась следом. Как спросить, где я сегодня ночую? Однако задавать вопрос не потребовалось, барон потащил к лестнице. За ужин не заплатил. Упиралась. Не люблю, когда незнакомый мужчина ведет неведомо куда неведомо зачем. Еще и языковой барьер. Может, ужин придется древнейшим способом отрабатывать? Откуда мне знать, что означают длинные сердитые реплики в мою сторону? Вдруг это лекция на тему «Бесплатный сыр только в мышеловке»? Барон действительно втолкнул в комнату, напоминавшую купе, с той лишь разницей, что в ней не было стола, только колченогий табурет и топчан, заменявший кровать. На него кинули видавший виды тюфяк. Страшно подумать, сколько всего там обитает! Бр-р! На табурете стоял таз, в нем – огарок свечи в плошке. Вот и все удобства. Никакого душа, туалета, даже элементарной подушки. Вновь что-то сердито буркнув, Антрей отпустил меня и указал на тюфяк. Сложила руки на груди и не сдвинулась с места. Если уж отдавать долги, то в приличном месте, а не среди клопов. Барон страдальчески застонал и ткнул пальцем мне в грудь. Затем вновь указал на кровать и на мгновение прикрыл глаза. А, поняла, свидание отменяется, мне тут спать предлагают. Сомнительный номер, кладовка больше, но лучше так, чем ничего. Антрей ушел, оставив одну в темноте: свеча есть, но чем ее зажечь? Может, у некоторых всегда огниво в кармане, а крестьянка, у которой я стащила одежду, не удосужилась его взять. Ладно, применю дедовский способ. В коридоре висела плошка, простейшая масляная лампа, от нее затеплю фитиль. Страшно, вдруг комната загорится, пока сплю, но еще страшнее крысы, бегающие по телу. Огонь их отпугнет. Брезгливо ощупала тюфяк. Твердый! Вдобавок от него воняло. Сомневаюсь, будто барон ночевал в такой же конуре. Эх, выяснить бы, зачем я ему! И таинственному лорду Вариэлю – тоже. Похожа на принцессу… Подменить решили? Только гиблый номер, меня за пять минут расколют без знания языка. Выходит, что-то другое. Пошарив рукой в темноте, нащупала таз и огарок. Вышла в коридор и осуществила задуманное. Внизу еще гуляли – шумная компания то ли праздновала день рождения, то ли просто пила за встречу. Немного послушала и решила лечь спать. Заняться все равно нечем, а в Средневековье вставали рано, не хочу завтра спросонья упасть с лошади и разбить голову. Дверь запиралась на хлипкую щеколду. Вертела ее так и эдак, но она не желала выдвигаться полностью. Даже выбивать не надо, только посильнее толкни. И нож в трактире остался, никакой защиты. Покосившись на рассохшиеся доски, несколько раз повторила: «Со мной ничего не случится!» Утверждают, будто мантры помогают, вот и проверим. Господи, ну и вонь! Сколько немытых лесорубов ночевало на моей постели? Но другой нет, пришлось перебороть брезгливость. Надеюсь, клопы все же ушли в гости к господину Антрею, а то поспать вряд ли удастся. Не помнила, как задремала, свернувшись калачиком. Проснулась уже ночью, когда голоса внизу стихли. Тело чесалось, хотелось в туалет. Таки покусали, паршивцы! Ненавижу сельскую средневековую жизнь! Надеюсь, блондину тоже плохо. Сомнительное, но утешение. Огарок мигал, но еще не успел погаснуть. Ума не приложу, как его не опрокинула, от кровати до табурета – меньше метра. Села, ежась от ночной прохлады. Она проникала сквозь щели, заползала под одежду. Удобства во дворе, нечего и думать, будто хозяин расщедрился на канализацию. Почесавшись, взяла плошку и отправилась в скорбный путь. Ночью постоялый двор казался декорациями к фильму ужасов. Пляшущие тени на стене, скрипучие доски, единственный источник света – мой огарок. Атмосферу портил зычный храп, доносившийся откуда-то справа. Хихикнула при мысли, что это сопит сиятельный маг. В коридор выходило пять дверей, моя – самая дальняя от лестницы, в своеобразном тупичке, образованном изгибом коридора, огибавшего дымоход. Кирпичная кладка хранила тепло, и я, обняв ее, немного погрелась. До лестницы добралась благополучно, бессонницей и лунатизмом никто не страдал. Дальше пришлось стать предельно осторожной. Огарок догорел, и я спускалась в темноте, вцепившись в шаткие перила. Спасибо полной луне, пусть окошки в зале внизу маленькие, но проникавшего сквозь них света хватало, чтобы наметить контуры предметов. Входную дверь на ночь запирали. С засовом пришлось повозиться, не предназначен он для хрупких женщин. Закралось подозрение, что только я бегаю наружу в кустики, другие справляют нужду иначе. «В камин», – услужливо подсказал внутренний голос. Шутки шутками, а очаг разом потерял очарование. Действительно, читала когда-то о предках любителей портить подъезды. Но вот и улица. Свежий ветер пахнул в лицо, принес речную свежесть и аромат ночных цветов. Озираясь, добралась до конюшни и за ней сделала свое дело. Оправив юбки, собиралась вернуться, когда заметила зеленые глаза. Сначала приняла их за кошачьи, спокойно направилась обратно к входной двери, но потом сообразила: таких огромных кошек не бывает. В горле пересохло. Я очень медленно повернулась, ожидая столкнуться лицом к лицу с волком, но за спиной никого не оказалось. Привиделось? Только слишком тихо, даже лошади не фыркают, собаки не лают. Какая деревня без мохнатых охранников? На крыше сарая мелькнула смазанная тень и столь же стремительно пропала. Попятившись, я споткнулась и едва не растянулась у повозки с сеном. Инстинкт подсказывал: «Беги!» – и я не стала противиться. Словно нож масло, тишину прорезал крик. Что-то хрустнуло, булькнуло. Волосы на теле встали дыбом, когда я сообразила: кричал человек. Тот самый конюх? Мамочки! Никогда прежде я так быстро не бегала и, надеюсь, не побегу, потому что не желаю вновь услышать леденящий кровь вой. Захлопнула дверь и, навалившись, задвинула засов. Руки дрожали. Мне не показалось, я действительно видела! Огромный волк с человеческими руками стоял на задних лапах и выл на луну. Глаза горели зеленым. От ночного спокойствия не осталось и следа. Постоялый двор стремительно просыпался. Замелькали огни на лестнице, из комнат высыпали постояльцы. Среди них и барон. Он выгодно отличался от прочих: выскочил не в длинной рубашке на голое тело, а полностью одетым, с оружием наголо. Где-то причитала, скулила женщина. Вторая, одна из подавальщиц, испуганно льнула к кавалеру, с которым провела ночь. Пока еще толком не понимая, что происходит, попятилась и опрокинула скамейку. Она с грохотом повалилась на пол. И тут дверь сотряс удар. Могла поклясться: доски треснули, словно в них вонзили багор. Затем еще и еще. Когти! Характерный след от пятерни пугающе зиял в мигающем свете – хозяева и постояльцы подсуетились, стащили все плошки. Быстро сориентировавшись, Антрей принял командование, отрядил мужчин организовать оборону. На одевание времени не осталось, они ринулись за колюще-режущим оружием как есть. Кто наверх, оберегать комнаты, кто – к окнам и двери. Страшные удары не повторялись, но, парализованная страхом, я не могла отойти от двери. Мамочки, кто же там?! В том, что оно плотоядное и недружелюбное, не сомневалась. Барон, перепрыгивая через ступеньки, слетел вниз и оттащил от двери, обозвав безмозглой дурой. Не обиделась, порадовалась. Понимаю! Сначала – только отдельные слова из отрывистых приказаний, затем – целые предложения. – К…к-к-кто это? – дрожащей рукой указала на следы когтей. – Зверолюди, – снизошел до ответа Антрей. Он деловито взводил ручной арбалет, который с поклоном принес хозяин. Сам он пользоваться оружием не умел, из сбивчивого объяснения поняла: досталось в качестве платы от постояльца. – Вот, ваша милость спрашивали, нет ли чего, – заискивающе произнес мужчина. Барон окинул владельца постоялого двора презрительным взглядом. Не согласна, не всякий обязан уметь и капусту шинковать, и мечом махать, и тетиву натягивать. – Вот, позаботься, – меня толкнули в объятия стушевавшегося хозяина. – Головой отвечаешь, девчонка ценная. Ценная, значит, только почему говорил в третьем лице, как о вещи? Однако разборок устраивать не стала, поспешила за провожатым к лестнице. – Там каморка есть, пересидишь. Не успела. Зазвенело стекло, и в обеденный зал просунулась волосатая рука. Она раза в два превосходила человеческую. Гладкая серая шерсть, когти размером с овощной нож, которые вспороли трухлявую раму, как бумагу. И пальцев пять, не как у животных. Истошно завизжала и инстинктивно повалилась на пол, прикрыв голову руками. Что-то засвистело, по ту сторону окна коротко вскрикнули. Раненый зверолюд в остервенении вырвал раму с мясом. Подняв голову, увидела морду со знакомыми зелеными глазами. Она просунулась в образовавшееся отверстие. С окровавленной пасти капала слюна. То есть он женщину и конюха, да?..