Харбери приоткрыл дверь и выглянул. — Никого, идите, — быстро сказал он. — Сперва вверх и лишь потом вниз… На следующий день Джергер пошел в кинотеатр. На площадь Восстания. На утреннем сеансе преимущественно были подростки. От нечего делать Джергер всматривался в них. У них были хорошие лица. Джергер не хотел бы причинить этим ребятам вред. Но он не принадлежит себе. Он должен работать… Он вошел в зал, сел позади, в пустом ряду. Свет погас, пошла лента. Джергер увлекся картиной и не заметил, как кто-то придвинулся к нему в темноте, слегка толкнул. — Извините. Джергер узнал голос чревовещателя. — Это вы, Робби? — Угу. Джергер нащупал пухлую руку Барнса, взял пакет, сунул его в карман, пожал руку. Барнс отодвинулся и исчез в темноте. Джергер посмотрел картину и вернулся в гостиницу. Не хотелось медлить, но и нельзя было спешить. Через день он познакомился с Леночкой. Вначале чувствовал себя очень напряженно, боялся переиграть. Потом это ощущение прошло. Звонил к ней, встречался. Старался ей понравиться и, кажется, преуспел… Посещал пригороды. Следил за объявлениями. Искал изолированную дачу, с хорошим садом, с двором. Подальше от соседей. Нашел. Дал аванс, крупную сумму, владелица дачи растаяла… Узнал адреса всех пунктов неотложной помощи. Заходил в приемные покои. Беседовал с дежурными медсестрами. Назывался то журналистом, то просто приезжим из какого-нибудь города. Говорил, что разыскивает пропавшую родственницу. Ему сочувствовали. Просили звонить… Так он высмотрел подходящий труп. Дождался смены сотрудников. Появился с паспортом Белякова… После этого он впервые нарушил уговор и позвонил не Барнсу, а прямо к Харбери. Сперва вообще никто не подходил к телефону, часом позже женский голос ответил: — Мистер Харбери вернется поздно. — Я не знаю, кто вы, — настойчиво сказал Джергер. — Найдите его где хотите, но чтобы через час он был у своего телефона. — А кто это говорит? — осведомился женский голос. — Один из его друзей, — раздраженно сказал Джергер. — Выройте его из-под земли, но чтобы через час он был у себя дома! Через час он позвонил снова. Ему ответил Харбери. — Билл, это я, Робби! — прокричал он в телефон. Он знал, что Харбери разозлится, Харбери чересчур осторожен, надо дать ему понять, что дело не терпит отлагательства. — Я хочу с тобой повидаться. Отец Чарльз просил передать тебе свое благословение… — Он должен знать, кого зовут Отцом Чарльзом! — Пойдем посмотрим завтра выставку картин? — продолжал Джергер. — Но только пораньше. Утром! Понимаешь? Утром, утром… — Это необходимо было вбить в голову Харбери. — Выставка открывается в десять. Так вот, с утра… — Он не давал Харбери вставить слово. — Понял, Билл? Он передохнул. — Ты совсем пьян, Робби, — услышал он ледяной голос Харбери. — Поди проспись. Завтра поговорим… Джергер не был уверен, что Харбери понял его, но, когда утром очутился перед 543 номером, дверь была приоткрыта, как и в первый раз, и, как и в первый раз, нырнув туда, Джергер очутился все перед теми же двумя джентльменами, только Варне был на этот раз в пижаме. Должно быть, его только что разбудили. Харбери был зол. — Черт бы вас задрал! — сказал он вместо приветствия. — Если мы попадемся, мне придется уехать, а вы рискуете головой. — Время, Билл! — воскликнул Джергер. — Сегодня мы в цейтноте и должны действовать с быстротой вычислительной машины. — Черт с вами, пойдемте опять в ванную, — сказал Харбери. — А вы, Барнс, запускайте радио и не запирайтесь на этот раз, сидите в пижаме и, если кто войдет, кричите, что не одеты и просите зайти попозже. Мощные струи холодной и горячей воды и на этот раз аккомпанировали их разговору. Джергер быстро изложил Харбери свой план. Действовать необходимо очень быстро. Получить в морге труп Беляковой. Встретиться с Леночкой. Вызвать Марию Сергеевну. Встретить ее и доставить к Харбери. Инсценировать смерть Ковригиной… Тут уж не приходилось рассуждать, инициативу взял в свои руки Джергер, надо действовать, действовать с быстротой и точностью вычислительной машины. Глава 8. В стальной комнате Мария Сергеевна просматривала свежий номер “Вестника современной физики”, когда раздался телефонный звонок. Незнакомый и какой-то странный голос спросил: — Вы — Мария Сергеевна Ковригина? — Да, это я. — Вы знаете, где ваша дочь? Мария Сергеевна испугалась: может быть, с Леночкой что-то случилось. — Откуда говорят? — спросила она с тревогой. — Это не важно, — ответили ей. — Выслушайте внимательно, что я скажу. У вашей дочери завелись нехорошие знакомства. Она попала в компанию дурных людей, и если вы хотите… Мария Сергеевна терпеть не могла анонимок, а этот звонок напоминал анонимный донос. — Все, о чем вы говорите, я сама узнаю от своей дочери, — холодно сказала она. — Я не нуждаюсь в информации, исходящей от неизвестных доброжелателей. — Как хотите, — ответил ей странный голос. — Но завтра уже будет поздно. — Что поздно? — с тревогой спросила Мария Сергеевна. — Поздно что-либо предпринять. Сегодня ваша дочь согласилась поехать на вечеринку к композитору Федосееву — и поехала к нему. Я считаю своим гражданским долгом предупредить вас, что на даче у Федосеева происходят не вечеринки, а разнузданные оргии. Вашу дочь напоят, и дальше бог знает что может произойти… То, что она услышала, было невероятно, она никогда бы не поверила, что Леночка согласится поехать на какую-то подозрительную вечеринку, но ей сообщали о состоявшемся факте, и Мария Сергеевна растерялась. — Для чего вы мне все это сообщаете? — спросила Мария Сергеевна. — И кто все-таки со мной разговаривает? — Один знакомый Федосеева, которому стыдно за него, — ответил голос. — А звоню я вам потому, что еще не поздно спасти вашу дочь от падения. Мария Сергеевна постаралась взять себя в руки. — Что же вы советуете? — Самое простое, — сказал голос. — Поезжайте на дачу к Федосееву и заберите дочь. Сами увидите, что там за обстановка, а если проявите гражданское мужество и поставите в известность общественность, может быть, вообще поможете ликвидировать этот притон. — Ну а где же находится эта дача? — спросила Мария Сергеевна нарочито спокойным тоном. — Надо ехать до станции Пасечной, поселок Старых партизан, — объяснил голос. — Это дачный поселок. Пионерская, четырнадцать. Вас, вероятно, постараются не пустить, будьте настойчивее… — Хорошо. Благодарю вас. — Вы поедете? — Не знаю, — сказала Мария Сергеевна, опуская трубку. — Я еще не решила. На самом деле она сразу решила ехать. Не было оснований не верить этому звонку. Она поедет и немедленно заберет Леночку. Федосеев… Федосеев… Смутно ей была знакома эта фамилия. Композитор Федосеев… Да, есть такой. Не очень знаменитый, но есть. Пишет какие-то песни, музыку для кино. Недавно передавали по радио его песню. О композиторах, писателях, художниках вечно ходят всякие истории. Об их заработках, дачах, похождениях. То женятся, то разводятся. Богема! Вполне возможно, что у Федосеева действительно происходят подозрительные вечеринки… Да и какая мать не поехала бы за своей дочерью, если бы услышала то, что услышала Мария Сергеевна! Леночка странно вела себя в последнее время. Сегодня обещала поздно прийти домой. Кроме того, в памяти Марии Сергеевны возникали многочисленные фельетоны о легкомысленных девушках и легкомысленных юношах, о всяких стилягах и их аморальных поступках, о которых то и дело писалось в газетах. Правда, ни среди молодых математиков, ни среди медиков, товарищей Леночки, не случалось никаких аморальных историй, но не зря же газеты постоянно настораживали общественное мнение по этому поводу… В крайнем случае, если все окажется не таким страшным, Мария Сергеевна извинится и сошлется на семейные обстоятельства, вынудившие ее срочно разыскать Леночку. Мария Сергеевна отложила журнал в сторону и позвала Павлика. — Я уезжаю, — сказала она. — Часа на три. — Куда? — удивился Павлик. — Нужно, — коротко сказала она. Не могла же она сообщить жениху своей дочери то, о чем только что ей звонили!