Тихон Петрович глубоко вздохнул и провёл рукой по глазам. – Он находится возле нас, – сказал он шёпотом. – Теперь держись. Кто это «он» было совершенно понятно, – под словом «он» подразумевался, несомненно, сам дьявол. – А теперь бери мешок, иди по полю и разбрасывай вокруг себя землю, – хриплым голосом приказал Марусе Тихон Петрович, – иди и не оборачивайся! – Зачем? – опять спросила Маруся… Всё-то ей надо было знать! – Заметать следы, – сказал Тихон Петрович, – Чтоб Ваське не было обратного пути… Маруся сошла с дороги и пошла по жнивью. Она сняла мешок с плеча, достала горсть земли, бросила её, опустила руку в мешок снова… И в этот момент произошло нечто невероятное, – раздался голос, – нет, не голос Тихона Петровича Лещенко, не юной Маруси Коваленко, а голос какого-то третьего существа, которое взялось неизвестно откуда и неизвестно зачем. Даже Маруся вздрогнула от неожиданности, даже Тихон Петрович, – уж он-то видывал виды на своём веку – и тот вздрогнул… – Очень любопытно, – произнёс этот третий голос и прямо перед глазами Тихона Петровича, точно из-под земли, возникла какая-то фигура. Несомненно было только одно, что это – не дьявол, с которым Тихон Петрович находился в самых свойских отношениях, дьявола бы он узнал сразу, это был кто-то другой. – Добрый вечер, – сказал этот другой, и Тихон Петрович узнал… он никак не рассчитывал видеть в этом месте и в это время следователя Евдокимова, который совсем недавно приехал к ним в станицу. – Товарищ Евдокимов. – назвал его Тихон Петрович и тут же поправился, – в такой обстановке можно было разговаривать фамильярнее. – Дмитрий Степанович, вы что же это, пришли посмотреть, как я ворожу? – Пожалуй, что и так, – согласился Евдокимов. – Мне тоже любопытно посмотреть на дьявола. – Э-эх! – Тихон Петрович с досадой махнул рукой. – Испортили вы нам всю ворожбу! – Ну, ничего, – вежливо сказал Евдокимов и пошёл в сторону Маруси. Тихон Петрович спокойно, хоть и недовольно посматривал на Евдокимова. Старик не мог понять, откуда вдруг взялся Евдокимов, шли они с Марусей полем одни, никого не было заметно… – Будьте добры, товарищ Коваленко, дайте мне ваш мешочек, – невинным голосом произнёс Евдокимов и протянул к нему руку. – Давайте, давайте. – Не давай! – крикнул Тихон Петрович. – Маруська! – Ну, что за глупости, – вежливо сказал Евдокимов. – Давайте же… – Тебе говорят! – ещё громче крикнул Тихон Петрович. – Отдай сюда! Но Маруся уже протягивала мешок Евдокимову, и он готов был его взять… И тут произошло нечто, для описания чего потребовалось гораздо больше времени, чем это происходило на самом деле; даже читать о том, что произошло, дольше, чем это происходило в действительности. Евдокимов протянул руку за мешком… То ли Лещенко разгадал намерение Евдокимова, понял, что он каким-то образом разгадан, то ли это была просто перестраховка, и он действовал из-за страха, движимый боязнью разоблачения… Но только Лещенко мгновенно преобразился и сразу стал не тем, кем казался он всем в станице. – А ну! – резко крикнул он и поднял руку, в руке его оказался пистолет и он щёлкнул курком. Да, он выстрелил в Евдокимова, и Евдокимов должен был умереть. Но Маруся Коваленко с не меньшей стремительностью постигла смысл стремительных движений Лещенко. Она стремглав кинулась к Евдокимову и, раскинув руки, загородила его собой. Она загородила его собой как раз в тот момент, когда щелкнул пистолет. Выстрел должен был поразить Марусю… Но выстрела не последовало. Лещенко ещё раз нажал курок, но выстрела опять не последовало. Маруся охнула и сразу ослабла. Она опустилась бы вероятно на землю, если бы её не поддержал Евдокимов. На какое-то мгновение растерялся даже Евдокимов. Он не ожидал, что Лещенко будет стрелять. И тем более не понимал, почему пистолет отказал. Но это состояние растерянности мгновенно прошло. Пистолет был уже в руках Евдокимова, – конечно, не тот пистолет, что был в руках Лещенко, а свой собственный, достать который и кармана брюк тоже требовалось одно Мгновение. – Руки! Руки! – крикнул Евдокимов. – Дед, я тоже не шучу! Лещенко и Евдокимов так и стояли с пистолетами в руках, направленными, один против другого. Но разница между ними заключалась в том, что Лещенко из своего пистолета стрелял, и пистолет не выстрелил, а Евдокимов из своего ещё не стрелял. – Дед! – крикнул Евдокимов. – Предупреждаю! Лещенко медленно приподнял руки. – Товарищ Коваленко, подойдите к своему компаньону и обыщите его, – скомандовал Евдокимов. – Я буду держать его на мушке, а вы осматривайте, так будет надёжнее. И Маруся, влюблённая, страдающая и трепещущая Маруся, приблизилась к Лещенко, взяла из его руки пистолет и подошла с ним к Евдокимову. – Суньте его мне в карман – распорядился он, не сводя глаз с Лещенко. – Посмотрите у него в карманах. Маруся вернулась к Лещенко, провела ладонями поверх карманов, потом пошарила в карманах, потом проверила, не спрятано ли что за пазухой. – Еще только ножик, – сказала она. – Какая-то бечёвка… – Давайте и ножик, и бечёвку, – сказал Евдокимов. – Не оставляйте ему ничего. Маруся подала Евдокимову свои находки. – А теперь подайте мешок, – сказал Евдокимов. – Я извиняюсь, что затрудняю вас, но такова обстановка. Маруся наклонилась. – Вытрясти? – спросила она. – Боже упаси! – воскликнул Евдокимов. – Он нужен нам со всем его содержимым. Лещенко слегка опустил руки. – Руки-то можно опустить? – спросил он. – Я ведь не физкультурник. – Опускайте, – разрешил Евдокимов. – И прошу вас – вперёд, по той же дороге в обратном направлении. – Самоуправство, – сказал Лещенко. – Ты ещё за это ответишь. – В любой момент, – весело ответил Евдокимов. – И учтите, что я отлично стреляю, шаг в сторону и вам не придётся жаловаться. – Ладно, – хрипло сказал Лещенко. – И откуда только принёс тебя чёрт… Но ответить ему Евдокимов не пожелал. Не спеша они тронулись обратно, – впереди Лещенко, шагах в пяти от него Евдокимов и позади Маруся с мешком. Они прошли пшеничное поле, миновали плантации кукурузы, вошли в станицу. Какие-то собаки всё-таки залаяли на них, но они не обратили на них вниманиям и собаки отстали. – Куда идти-то? – мрачно спросил Лещенко. – В милицию, в милицию, – резко сказал Евдокимов. – Прошу вас. Они дошли до милиции, поднялись на крыльцо, зашли к дежурному надзирателю.