Возле ее дома они поцеловались. А в воскресенье он повез ее на другую сторону туннеля, прогуляться по лесу. С собой он взял корзинку для пикника. – Ты и еду умеешь готовить! – восхищенно ахнула она. – Меня Банко и Вера научили. Мы раньше часто приезжали сюда все вместе. Потом они поцеловались, ее дыхание стало тяжелым и прерывистым, и он засунул руку ей под платье. – Подожди… – попросила она. Он согласился подождать и вырезал на коре большого дуба сердечко, а самым кончиком ножа выскреб в нем их имена. Мередит и Макбет. – Она готова, – решил Дуфф, когда Макбет, вернувшись домой, рассказал ему обо всем. – Я в среду пойду к Рите, пригласи-ка туда и ее. Макбет открыл бутылку вина и зажег свечи, так что, когда Мередит позвонила в дверь, все было готово. Вот только сам он совершенно не подготовился к тому, что, как только он впустит Мередит внутрь, она тотчас же засунет руку ему в штаны. – Н-не н-надо, – выдавил он. Она изумленно уставилась на него: – Что-то не так? – П-перес-стань. – Почему ты заикаешься? – Я н-не х-хочу. Она отдернула руку. По щекам ее румянцем разливался стыд. Потом они молча выпили по бокалу вина. – Мне завтра рано вставать, – сказала она, – у нас экзамены скоро, и вообще… – Да, конечно. Следующие три недели они не виделись. Он звонил ей, но каждый раз трубку снимала Рита, которая сообщала, что Мередит нет дома. – А вы с Мередит, значит, больше не встречаетесь, – сказал Дуфф. – Нет, не встречаемся. – Вот и мы с Ритой расстались. Ты не против, если мы с Мередит куда-нибудь сходим? – Ты лучше Мередит спроси. – Ее я уже спрашивал. Макбет сглотнул. Его сердце словно сжало железной клешней. – Да ладно? И что она ответила? – Она согласилась. – Вон оно что! И когда вы… – Вчера. Мы просто поужинали вместе, но… было очень мило. На следующее утро Макбет проснулся больным и лишь позже понял, что разбитое сердце таблетками не вылечишь. Что нужно просто перетерпеть. И он терпел. Страдал в одиночестве, так что ее имени не узнал никто, кроме старого дуба по ту сторону туннеля. И спустя некоторое время симптомы исчезли. Почти. А потом Макбет понял, что все остальные болтают чушь, утверждая, что человек влюбляется по-настоящему лишь раз в жизни. Однако, в отличие от Мередит, в Леди таились одновременно и болезнь, и лекарство. Она была жаждой и водой. Желанием и его исполнением. И сейчас откуда-то с другого берега океана, с другого берега ночи, до него доносился ее голос: – Любимый… Макбет плыл по воде и воздуху, сквозь свет и тьму. – Просыпайся! Макбет открыл глаза. Он лежал в кровати. По всей видимости, утро еще не настало, потому что в комнате было темно. Но эта темнота уже стала какой-то зыбкой, сероватой, как бывает незадолго до рассвета. – Наконец-то! – прошипела она ему прямо в ухо. – Где ты был? – Где? – Макбет старался удержать отголоски сна. – А разве не здесь? – Твое тело – да, но я уже несколько часов тебя бужу. Ты словно сознание потерял. Что ты с собой сделал? Сон еще не до конца покинул Макбета, вот только хороший ли это сон? Или кошмар? Нет, это Макбет забыл. Дункан. Макбет отпустил сон, и воспоминания утонули в темноте. – Зрачки! – Леди сжала в руках его голову. – Так вот в чем дело! Ты принял зелье! Он вырвался – подальше от нее, от света. – Иначе не получалось. – Но ты все сделал? – Все? Она с силой тряхнула его: – Макбет, любимый, отвечай! Ты совершил подвиг, как и обещал мне? – Да! – Он застонал и прикрыл лицо рукой. – Нет. Не знаю. – Не знаешь?! – Я вижу его тело, а в нем – кинжал, но я не знаю, правда ли это. Может, это все мне просто привиделось. – Здесь на тумбочке лежит кинжал, но он чистый. А ты должен был убить Дункана и подбросить кинжалы его охранникам, каждому по одному. – Да, помню. – Значит, второй кинжал остался там? Да соберись же! – Не спите! Макбет зарезал сон! – Ты о чем это? – Он так сказал. Или мне привиделось. – Нужно сходить и проверить. Закрыв глаза, Макбет попытался отыскать сон. Может, в нем кроется и ответ? Лучше уж так, главное – не возвращаться туда. Но сон уже песком просыпался меж пальцев. Когда Макбет вновь открыл глаза, то увидел, что Леди стоит, прижавшись ухом к стене. – Храпят. Пошли! – и она схватила с тумбочки кинжал. Макбет глубоко вздохнул. Вскоре настанет день, а дневной свет принесет разоблачение. Он спустил ноги с кровати и заметил, что по-прежнему одет. Они вышли в коридор и утонули в тишине. Среди гостей «Инвернесса» ранних пташек не было. Леди отперла дверь в номер телохранителей, и они с Макбетом зашли внутрь. Охранники спали, сидя в креслах, но кинжала нигде не было, а их костюмы и рубашки были чистыми, хотя по плану Леди с Макбетом собирались вымазать их в крови. – Мне все это привиделось, – прошептал Макбет, – пойдем отсюда и давай забудем. – Нет уж, – фыркнула Леди, бросаясь к двери в номер комиссара. Она переложила кинжал в правую руку, а потом, не раздумывая, распахнула дверь и шагнула внутрь. Макбет ждал и прислушивался. Ничего. Он подошел к двери. Через окно в комнату проникал сероватый свет. Леди замерла возле кровати с кинжалом в руке. Она сжимала рукоятку обеими руками, а в глазах светился ужас. В кровати лежал Дункан. Его глаза были открыты, и Макбету показалось, будто комиссар смотрит в сторону двери. Повсюду виднелись пятна крови. В крови было все одеяло, валяющийся на одеяле пистолет и сжимающая его рука. И ручка кинжала, торчавшего из горла Дункана. – Ох, любимый мой, – прошептала Леди, – мой мужчина, мой герой, спаситель мой Макбет… Макбет открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент тишину воскресного утра разорвал едва слышный звонок. Звонили откуда-то снизу. Леди взглянула на часы: – Это Дуфф. Рано он явился! Любимый, ступай вниз и задержи его, а я все тут улажу. – У тебя три минуты, – сказал Макбет, – и не трогай кровь, она почти запеклась, и на ней видны отпечатки пальцев. Ясно?