– Я тут знаю нескольких Дуффов, но полицейских среди них нет. – Когда я переехал сюда, взял фамилию деда по материнской линии. – А он… – Давно умер. Я воспитывался в детском доме. А потом поступил в Полицейскую академию. – А если ты не местный, то почему не поступил в Полицескую академию в Капитоле? Там она лучше, впрочем, вода и воздух там тоже чище. – Самая крупная рыба плавала здесь. Рыцари севера. Геката… – Ясно. Ты ведь метил в начальники Оргпреста, да? – Можно и так сказать. – Ну, эта должность пока не занята. А когда мы арестуем Макбета и предъявим ему обвинение в убийстве Дункана, то вообще сможешь выбрать любой отдел, какой больше понравится. Нас с тобой, Дуфф, на руках будут носить и считать спасителями города. – Думаешь? По-твоему, им не наплевать? – Дуфф кивнул в сторону площади, по которой спешили горожане, словно стремясь побыстрее исчезнуть из виду, спрятаться в тень, в укрытие. – Я тебя понимаю, но среднестатистического жителя легко недооценить. – Ленокс, к проблеме можно относиться по-разному. Можно решить ее, а можно не обращать на нее внимания. Кеннет научил горожан второму способу. Закрывать глаза на взяточничество и перекладывать ответственность на других. Посмотри на них. Они бегут, словно тараканы, когда включаешь свет. – Отвратительный город и отвратительный народ, но ты, несмотря ни на что, рискуешь ради него всем? В ответ Дуфф с досадой покачал головой: – Господи, Ленокс, с чего ты вообще решил, что я делаю это ради? Город! Это всего лишь название, которое нужно, когда выбирают городского главу или комиссара полиции. Расскажи лучше, какие у тебя новости. – Я поговорил с одним судьей из Капитоля… – Мы же решили, что не станем ни с кем это обсуждать! – Дуфф, уймись, я не посвещал его в курс дела, сказал только, что речь идет о коррупции на самом высоком уровне. Судье можно доверять – и это главное. Он не отсюда, поэтому ни Макбет, ни Свенон, ни Геката не имеют над ним власти. Будучи судьей Федерального суда, он может подключить федеральную полицию, то есть мы пойдем в обход Главного управления, а приговор будет вынесен в Капитоле, где у Макбета нет связей. Этот судья все равно через три дня приедет сюда по делам и найдет возможность встретиться с нами. – Как его зовут? – Джонс. Ленокс заметил, что Дуфф пристально разглядывает его. – Ларс Джонс, – добавил Ленокс. – С тобой все в порядке? – У тебя зрачки, как у торчка. Ленокс облизнул губы и рассмеялся. – Когда ты наполовину альбинос, с тобой чего только не бывает. Свехчувствительные глаза. По этой причине в моей семье все предпочитают сидеть по кабинетам. Дуфф поежился и вновь взглянул в сторону «Инвернесса». – Значит, через три дня. И что мы будем делать все это время? Ленокс пожал плечами: – Будем сидеть тише воды ниже травы. Как мышь под метлой. Есть еще какое-то выражение, но я его позабыл… – Я с ужасом думаю, как буду смотреть Макбету в глаза, когда увижу его. – Это еще почему? – Притворяюсь я скверно. – Ты что, никогда никого не обманывал? – Пытался, но меня раскусили. Ленокс искоса посмотрел на Дуффа: – Вон оно что… Дела семейные? Дуфф пожал плечами: – Даже мой сын, которому через пару дней исполнится девять, догадывается, когда папа начинает рассказывать небылицы. А Макбет знает меня лучше всех остальных. – А странно, – сказал Ленокс, – вы такие разные и все равно так близко дружили. – Ладно, мне пора. – Дуфф посмотрел на запад: – Если поеду сейчас, то как раз застану закат в Файфе. Ленокс смотрел Дуффу вслед и думал, что природа неплохо устроена: за дождевыми тучами не видно, какая погода их ждет, поэтому каждый может надеяться, что скоро тучи разойдутся. – Похоже, самое худшее уже позади. – Макбет потянулся к лежавшей на тумбочке зажигалке. – Любимый, теперь все будет только лучше. Наконец-то мы оказались там, где должны быть. Город принадлежит нам. Леди лежала, положив руку на грудь и чувствуя, как колотится под шелковой простыней ее сердце. – Если теперь тебе захочется измерить свою власть, дорогой… – проговорила она. – То?.. – То знай, что мы непобедимы. Ты хоть представляешь себе, как они тебя обожают? В казино только о тебе и говорят. Все считают, что ты спас этот город. А газеты ты видел? Сегодня «Городской ежедневник» предложил тебе выдвинуть свою кандидатуру на пост бургомистра на следующих выборах. – Это твой приятель-редактор придумал? – усмехнулся Макбет. – Долго ты его упрашивала? – Нет, что ты. Статья вообще не о тебе, просто один из комментаторов заметил, что у Тортелла нет достойных противников, поэтому его переизберут снова, хотя народ его не любит. – Да, приспешников Кеннета у нас мало кто любит. – Вот поэтому тебя и упомянули – сказали, что ты один из многих, кто теоретически мог бы потеснить Тортелла. Как тебе эта идея? – Участвовать в выборах бургомистра? Мне? – Макбет засмеялся и почесал руку. – Спасибо, но я воздержусь. У меня уже есть неплохой кабинет, а власти у нас достаточно, чтобы добиться всего, чего захочется. – Ноготь наткнулся на небольшую ранку. Пауэр. Сила. Он ввел наркотик шприцем и убедился, что реклама не обманула. – Ты прав, любимый, – согласилась Леди, – но все равно подумай. Любую идею следует обдумать, и тогда, возможно, ты изменишь мнение. Кстати, сегодня утром Джеку передали для тебя посылку. Ее привез мотоциклист. Такой большой и тяжелый сверток. Макбет ждал, что вены наполнятся льдом, но напрасно. Видимо, новый наркотик. – Куда ты ее положила? – В шкаф, на полку для шляп, – она показала рукой в сторону шкафа. – Спасибо. Он медленно курил, прислушиваясь к тому, как Леди засыпает, и разглядывая мощную дубовую дверь гардероба. Потом он откинулся на подушку и принялся выпускать колечки дыма и любоваться их безмолвным танцем в лучах лунного света, похожим на восточный танец живота. Он не боялся. Его охраняла гвардия, его охранял Геката, а богини судьбы благоволили ему. Макбет приподнял голову и снова посмотрел на гардероб. Оттуда не доносилось ни звука. Привидения убрались туда, откуда пришли. И на улице тоже было тихо. Потому что после бури всегда бывает ясно. Потому что любовь смывает с тебя кровь врагов. Потому что грехи непременно прощаются. Глава 19 – Доброе утро. – Макбет обвел взглядом собравшихся за столом. – Впрочем, оно сегодня недоброе. Это наше второе утро без Банко, то есть его убийцы уже тридцать шесть часов разгуливают на свободе. Предлагаю почтить память Банко минутой молчания. Дуфф прикрыл глаза. Такая серьезность была несвойственна Макбету, он начинал день и встречу с улыбки, неважно, светило ли за окном солнце или поливал дождь, и независимо от того, были вокруг свои или чужие. Так было и тогда, в детском доме, когда они впервые увидели друг друга. Макбет заметил, что одет Дуфф иначе и выглядит по-другому, и тем не менее улыбнулся, словно у них имелось нечто общее, более важное, чем такие внешние мелочи, нечто, делающее их членами тайного братства. Впрочем, возможно, его белоснежная искренняя улыбка на всех производила подобное впечатление. Увидев эту улыбку, ты проникался простодушной уверенностью, что окружающие желают тебе лишь добра. Уже тогда, при их первой встрече, эта улыбка заставила Дуффа чувствовать себя старым равнодушным циником. Дуфф все на свете отдал бы за такую улыбку, которая озаряла самые унылые будни и заряжала добротой… – Дуфф! – прошептали откуда-то сбоку. Он повернулся и перехватил ясный взгляд зеленоглазой Кетнес. Она кивнула на Макбета, который сидел во главе стола и выжидающе смотрел на Дуффа. – Я попросил тебя доложить, как продвигается расследование, Дуфф. Дуфф выпрямился, откашлялся и почувствовал, что краснеет. А потом принялся докладывать. О свидетелях, которые видели Рыцарей севера и – если судить по эмблеме на куртках – еще каких-то байкеров, расстрелявших «вольво» Банко возле ювелирного магазина «Якобс и сыновья». О куртке и бумажнике Флинса, найденных на берегу возле моста Кеннета. И о том, что тело пока еще не обнаружено. Кетнес дополнила доклад подробностями о находках криминалистов, которые лишь подтверждали уже известное – то, что головорезы Свенона убили Банко и, скорее всего, Флинса. Во всяком случае, имелись все основания полагать, что тело последнего покоится где-то во фьорде.