Жаль, что выполнить условия оказалось не так легко, как принять их. Помириться с этим бараном в любом случае дело тяжелое, а теперь Алла еще и упустила драгоценное время. Если она действительно так сильно его любит, где она шлялась все эти недели? Градов еще и заболеть умудрился, в больнице валялся… Разве ей не полагалось лететь к нему на крыльях любви? Вот и как его не ненавидеть после такого?.. Она все-таки нашла выход. Алла умела добиваться своего, и когда первый шок прошел, она снова занялась разработкой сложного плана. Понятно, что напрямую сунуться к Роману не получится. Во-первых, и это главное, он куда-то смылся из Москвы – и никто не знал, куда именно. Во-вторых, даже если бы он был здесь, не факт, что он согласился бы поговорить с ней. Этот человек обладает сентиментальностью бетонной стены, на него даже слезы не действуют. Так что она решила пойти обходным путем – через Льва. В конце концов, этот полудурок ей должен, именно он сорвал ее предыдущий проект! Жаль только, что сам Лев так не считал. При первом разговоре Градов попросту послал ее подальше. Самое смешное заключалось в том, что он мог поверить в ее любовь к его старшему брату, а мог и не поверить, это как раз было неважно. Лев считал, что она недостаточно хороша для их семейки, и это злило ее еще больше. Долгое время он не шел на контакт, а Алла нервничала все сильнее. На улицах ей мерещились черные машины с темными окнами и мрачные мужчины с равнодушными лицами. Ей то и дело звонили с незнакомых номеров, напоминая, что время истекает. Она даже подумывала о том, чтобы в панике бежать из страны, хотя подозревала, что никто ей такое не позволит. И тут удача наконец улыбнулась ей: Лев Градов позвонил сам. Алла понятия не имела, что стало причиной и почему он вдруг изменил отношение к ней, но это не так важно. Он выразил готовность помочь, если она пообещает быть хорошей девочкой и станет идеальной женой его братцу. Алла, естественно, пообещала без сомнений. Что ей, соврать сложно, что ли, ради такого дела? Оказалось, что Роман свалил не в дальние страны, а в какой-то глухой поселок с отличной охраной, куда посторонние просто так не попадут. Это было хорошо вдвойне: там Алла могла хоть ненадолго расслабиться, не опасаясь, что ее придушат в ближайшей подворотне, и полностью сосредоточиться на своем задании. А отказаться от этого задания она не имела права – она не сможет прятаться в этом поселке вечно, ей нужно вернуть себе спокойную жизнь. Лев сдержал свое слово и обеспечил ей домик в Малахитовом Лесу. Это место оказалось именно такой провинциальной дырой, которую ожидала увидеть Алла: ни ресторанов, ни магазинов, ни интернета толкового. Несколько улиц с коттеджами и полтора человека населения. Вполне в духе Романа, кстати, она была совсем не удивлена, что ему пришлась по душе эта нора. Алла никогда не согласилась бы на отпуск в деревне, зато теперь торжествовала: ничто не будет отвлекать их друг от друга, тут даже нет его любимого офиса. Приручить Романа заново должно быть не так уж сложно. Сразу после приезда она не покидала выделенный ей дом, разбирала чемоданы, обживалась. Алла не хотела испортить все спешкой, ей нужно было превратить отельный номер в уютное гнездышко на случай, если бурное примирение с бывшим состоится именно здесь. К делу она приступила только на следующий день. Для встречи Алла выбрала скромное белое платье, удачно подчеркивающее фигуру, но не вызывающее. Макияж она наносила полтора часа, чтобы выглядеть совершенно не накрашенной, просто красивой от природы, чуть измученной разлукой, но в этом особенно беззащитной и трогательной. Сегодня ей предстояло быть не роковой соблазнительницей, а раскаявшейся грешницей. Роман сначала будет шокирован ее появлением, потеряет дар речи, но пустит ее к себе. Она станет умолять о прощении, заплачет, если надо, – водостойкая тушь это допускает. Не факт, что Градов поддастся сразу, но он вспомнит Аллу и будет думать о ней. Она пришла к его дому ближе к вечеру, уточнив у Льва, у себя ли его братец. Миновала соседний участок, на котором загорала какая-то темноволосая девица, разглядывавшая Аллу с нескрываемым любопытством. Мимо нее Алла прошла смиренной монахиней, она уже вживалась в образ. Дом, принадлежащий Градову, был одним из самых больших в поселке – и, пожалуй, самым необычным, но подходящим Роману. Слишком просто, очень строго, у него все в жизни так. Но дом ей понравился, а вот сад – не очень: вместо газона – сорные цветы, деревья разрослись во все стороны, дизайнерская мысль тут и мимо не пролетала. Алла понимала, почему Градов никогда ее сюда не привозил: не хотел позориться. Она замерла на его пороге, выждала пару секунд, наполняя глаза слезами. Алла знала для этого нужный трюк: ей достаточно было вспомнить свой страх, когда ей в машине натянули на голову мешок и пугали ножом у горла. Но Градов об этом не знает, он будет считать, что она готова расплакаться от стыда и сожаления. Алла постучала, он открыл ей без сомнений и вопросов – и тут же испортил ее план. Шокированным Роман не выглядел, он, похоже, даже удивления не испытывал. Он окинул гостью тяжелым взглядом, будто она была нищенкой, каждое утро побиравшейся у его дома. – Так сложно было не приходить? – устало поинтересовался он. – Сразу нет. На все. – Что? – смутилась Алла. Речь, над которой она работала со вчерашнего вечера, предательски упорхнула из памяти. – На что – на все? – На твои извинения. На клятвы в любви. На заверения, что я все не так понял и ты не того хотела. Я что-нибудь упустил? – Как ты узнал, что я здесь? – Меня оповещают обо всех новичках, – невозмутимо пояснил Градов. – А еще у меня есть доступ к камерам наблюдения. Сама ты сюда попасть не могла, значит, всю эту акцию спонсирует мой брат. Это логично для вас обоих. – Да оставь ты свои разговоры о логике хоть раз! – не выдержала Алла. – Почему? Логика меня обычно не подводит. – Чувства не подчиняются логике! – Очень может быть. Поэтому с чувствами я и не связываюсь. Ты, кстати, тоже. Ненависть, которую Алла старательно глушила всю поездку, вспыхнула с новой силой. Это было не в тему: ничего ведь еще не закончилось, просто ей сложнее стало поддерживать нужный образ. – Рома, пусти меня, пожалуйста, – тихо попросила она. – Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я так виновата перед тобой… – Не верю. Если бы он позволил себе хотя бы тень обиды, у Аллы еще оставался бы шанс сыграть на эмоциях. Однако Градов по-прежнему говорил с ней равнодушно, снисходительно даже, как с маленьким и не слишком умным ребенком. Не верит он, Станиславский хренов… – Ромочка, пожалуйста, дай мне шанс… Ты думаешь, что все ясно, но это не так, там все очень сложно… – Нет, вообще не сложно. Вопросы у меня только к брату: ему-то это зачем? Но ты ответов не знаешь. – Лев понимает, как сильно я люблю тебя, поэтому он помогает! С тех пор между нами больше ничего не было, клянусь! – А вот это правда, – кивнул Градов. – Видишь? Я не зациклен на неверии, с тобой все довольно просто. Ты ему точно не нужна, его выгоду я пока не вижу, а твою – легко. – Рома… – Давай на этом закончим, прошу. Я тебя даже на порог не пущу, это очевидно. Если можешь сказать мне что-то новое – говори здесь, но это вряд ли. Нужно было держаться, а она почувствовала, что не может, контроль просто ускользал. Это Градов выпендривался, изображая оскорбленную невинность, для нее проект превратился в вопрос жизни и смерти. Алла уже знала, что скоро пожалеет об этих словах, но сдержаться все равно не смогла: – Ладно, скажу, только это не новое. Это то, что все знают, просто из вежливости тебе не говорят. Ты в итоге сдохнешь в одиночестве! Градов усмехнулся: – Что ж, это действительно не из твоего обычного репертуара. – Да? А то, что это правда, ты тоже видишь? Ты ж у нас ходячий детектор лжи! – Ты уверена, что вторая золотоискательница твоего уровня заставит себя долго ждать? – О, она как раз появится, вопросов нет! – рассмеялась Алла. – Но ты ведь у нас умный, да еще и параноик. Ты ей не поверишь, ты, даже оставив ее при себе, будешь знать, что она с тобой только ради денег. А ты как человек вообще никому не нужен… да тебя и за деньги-то не все вытерпят! Только те, кто очень нуждается, у кого выбора нет. – А вот теперь ты повторяешься и становишься скучной. – Что, правда уже не так приятна? Так по-другому с тобой нельзя! Любить ты не умеешь в принципе, других не ценишь, считаешь, что ты вообще бог и снисходишь до общения… Только вот однажды у тебя никого не получится купить, тогда и загнешься! – Алла, я сейчас работаю, – назидательно, как в разговоре с маленьким ребенком, сообщил Градов. – Если тебе нужно еще что-то высказать, ты не могла бы просто покричать под дверью? Если тебе хватит на это двадцати минут, я даже охрану вызывать не стану. – Да пошел ты! Больше говорить с ним и правда не было смысла. Алле хотелось не объяснить очевидное, а просто сделать ему больно, раз уж из-за него в ее жизни появились такие проблемы. Но сделать больно этому человеку оказалось невозможно – он, похоже, и не умел чувствовать. С дефектом родился, такой вот урод. Жаль только, что ей от этого не легче. Послать его было так просто, а что делать дальше – непонятно. Алла не могла объяснить людям, которые уже угрожали ее покалечить, что с этим человеком невозможно договориться. А они почему-то не хотели засовывать в машину и запугивать его, всю ответственность переложили на нее. В безопасности она была лишь до тех пор, пока оставалась в Малахитовом Лесу. Поэтому ей срочно нужно было придумать, что делать дальше. Придется все-таки выждать пару дней, наступить на горло собственной гордости и попробовать снова. Хорошо бы, если бы Градов внезапно умер… Умирают же молодые мужчины от инфаркта, правда? Однако она понимала, что этот вариант слишком прекрасен, сродни сказке, и ставку на него лучше не делать. Алле оставалось лишь надеяться, что атмосфера отпуска хоть как-то повлияет на это бездушное бревно… или он устанет от одиночества и ей все-таки удастся затащить его в постель. Был у нее и план Б – махнуть на одного Градова рукой и заняться другим Градовым. Лев был достаточно богат и влиятелен, чтобы защитить ее от любых проблем. Ну и холодной расчетливостью старшего брата он не отличался, это давало определенное вдохновение для работы. Правда, ее мучителям нужен был именно Роман, поэтому Льву и предстояло некоторое время оставаться запасным планом. Одно Алла знала наверняка: она не покинет Малахитовый Лес без трофея. Глава 9 Люди были цветом и люди были звуком. Цвет приходил всегда, яркими вспышками, и постепенно менялся, прежде чем закрепиться. Звуки появлялись куда реже, но они нравились Илье больше. Люди, которые могли становиться звуками, вдохновляли его. Он понимал, что, общаясь с людьми чаще, он нашел бы больше вдохновения – да и жизнь его наверняка стала бы… нормальней. Он хотел, правда, и очень старался, но получалось все равно плохо. Вспышки цвета, которые создавали люди, слепили его. Он боялся смотреть им в глаза, ему казалось, что он говорит что-то не то, на него все обижаются. Он везде был лишним – и только за роялем становился по-настоящему живым и нужным. Кому? Об этом Илья не задумывался. Миру, пожалуй. Ему говорили, что его музыка очень много значит. Он предпочитал верить. Раньше Илье приходилось больше стараться, чтобы прижиться в мире людей. Мать, помнится, пугала его клиникой для умалишенных, думая, что это заставит его стать нормальным. Вот только страх не помогал, он заставлял Шведова паниковать еще больше. Когда он думал о крошечной душной палате в далекой клинике, говорить с людьми совсем не получалось. Он все боялся, что любой из них окажется тем самым санитаром, который приехал, чтобы забрать Илью. Он надеялся, что со временем будет лучше, а стало только хуже. Когда он вырос, люди начали ожидать от него куда больше. Вот только цвета сделались ярче, а звуки – громче, Илья терялся среди них, не знал, что ему делать. В какой-то момент жить стало просто больно, и он даже подумывал о том, чтобы все прекратить. Способ он знал только один… Но пускаться в крайности все же не пришлось. Сначала родители отвезли его в какую-то дальнюю деревню, там оказалось поспокойней – там к нему не приставали. Но и с инструментами там была беда. Зато чуть позже появился Никита, и жизнь наконец-то наладилась. Никита был хороший. Он сиял синим светом и говорил правильные вещи. Он предложил какую-то сложную схему, в которой Илья так и не разобрался, да и не хотел. Ему было важно, что благодаря этому его жизнь стала лучше. Никита перевез его в Малахитовый Лес, где было спокойней, почти не страшно и хватало очень хороших инструментов. Илья взамен отдавал свою музыку, потому что у него было много, ему хотелось не трястись над старой, а придумывать новую. Все выигрывали. С годами Илья привык к Малахитовому Лесу и чувствовал себя куда уверенней, чем в деревне. Он даже знакомился иногда с людьми, хотя здесь это было не обязательно. Среди них встречались те, которые его вдохновляли. Ксюша была как раз такой. Она сияла белым и зеленым, а главное, в ней звучала музыка. Когда она говорила с ним, Илья слышал мелодии, которые потом пытался записать, воссоздать, сделать лучше – чтобы подарить ей. Такую музыку он Никите не отдавал, но Никита вообще ни в чем толком не разбирался, ему было все равно, что брать. Так что визитам Ксюши Шведов радовался настолько, что ей даже дозволялось приводить к нему новых людей. Они не все ему нравились, но Илья мужественно терпел, чтобы не обидеть Ксюшу. Она, кажется, понимала все правильно и не мучила его такими испытаниями слишком часто. Но сегодня выдался как раз неприятный день. Ксюша привела чужую – совсем чужую, приехавшую в Малахитовый Лес не так давно. Илья долго не решался посмотреть на нее, потом бросил беглый взгляд, но не разглядел. Обычное дело. Лица новых он запоминал в лучшем случае при третьей встрече. Девушку звали Виктория. Имя было красным и немножко черным, как божья коровка. Сама девушка сначала казалась бесцветной – но с новыми людьми всегда так. Потом она начала говорить с Ильей, но он толком не слушал, слишком волновался, да и цвет мешал. Девушка вспыхивала то фиолетовым, то белым, то красным, иногда – рыжим. Но при любом цвете она была слишком яркой и слепила глаза, и музыки в ней не чувствовалась. Просто так Илья не стал бы с ней общаться, однако он помнил, что эта Виктория нравилась Ксюше, и терпел. Ему стало чуть легче, лишь когда Ксюша попросила его сыграть что-нибудь. За роялем Илья чувствовал себя куда уверенней, там были только его цвета и его музыка. Да и новая девушка слушала правильно: молча, не подпевая, не насвистывая, ничего не восклицая. Под конец даже ее цвета стали не такими слепящими, Илья для себя решил, что она не так уж плоха. Просто так он бы ее в гости не позвал, но вместе с Ксюшей готов был принять. Он подумал, что это хорошая встреча. Тори же, прощаясь с ним, была убеждена, что встреча прошла ужасно. Она ведь обрадоваться успела! Ксения сама предложила ей познакомиться с соседом-музыкантом, без каких-либо подводок. Тори казалось, что это финишная прямая: сейчас она наладит контакт со Шведовым, а уже наедине объяснит ему, что происходит и что он должен сделать. Но композитор этот оказался даже бо`льшим чудиком, чем она себе представляла. Во время беседы он смотрел в основном себе под ноги, на собеседниц взгляд поднимал редко – и быстро отводил глаза, словно ему было больно. На любые вопросы Илья отвечал либо односложно, либо и вовсе жестами. Судя по поведению Ксении, для него это являлось нормой. Преобразился он, лишь когда его попросили сыграть. Вот тогда Илья, тощенький, тщедушный, носатый, уверенно расправил плечи, смахнул с лица волосы, за которыми обычно прятался, как за шторкой, его взгляд стал спокойным и уверенным. Он приручал музыку, как дикого зверя, а она служила ему, заставляя слушателей позабыть обо всем. Но уровень его таланта никак не помогал Тори выполнить задание. Она теперь прекрасно понимала, почему Илья ушел от людей. Ей бы выяснить, как заставить Шведова вернуться! Ему не хочется, это точно, и деньги его вряд ли интересуют. Но что тогда, что она может ему предложить?