Сначала Виктория упомянула, что ей необходимо выяснить нечто важное, произошедшее с ней десять лет назад. Теперь Княжина указала, что это было. Вот только оставалась одна крупная нестыковка… – Но если она искала вас из-за того несчастного случая с племянником, что вы должны были напомнить ей? – нахмурился Роман. – Она же и так все помнит! – Это и правда я, – кивнула Княжина. – Вы как-то спросили у меня, почему я не вожу машину… – Вы сказали, что боитесь. – Да. Вот как раз поэтому я и боюсь, хотя раньше обожала. Но при всех последующих попытках сесть за руль мне все время мерещился маленький мальчик, выбегающий на дорогу. – Выбегающий?.. Виктория сказала, что толкнула его! – И это возвращает нас ко всей ее истории. Полагаю, она действительно забыла все, что произошло в тот день. Я помню ее… Она была в чудовищном стрессе, даже большем, чем я. Она так кричала… Ее только врачи и успокоили. Роман мог сколько угодно убеждать себя, что его совершенно не волнуют события, связанные с женщиной, которая уже стала для него чужой. Поверить в это все равно не получалось, боль в груди усилилась, раскаленными волнами проносясь по всему телу. – Думаю, такой у нее был способ справиться с травмой, – продолжила Княжина. – Люди так иногда делают: подавляют самые страшные воспоминания. Но это не тот случай, когда она могла забыть, и все. То, что Виктория рассказала вам, скорее всего, является воспоминаниями другого человека, пересказанными ей. А может, поданными как единственная правдивая версия случившегося… Виктория ничего не помнит, но смутно догадывается, что дело обстояло не совсем так. Подавленные воспоминания ведь не стираются, как компьютерные файлы, они просто уходят в подсознание. – Так что… что там случилось на самом деле? – спросил Роман. Ему нужно было знать. Даже если он не имел на это права. – Это все произошло на перекрестке. Я подъезжала к нему по одной из улиц и видела ту троицу издалека. Две молодые женщины что-то бурно обсуждали, мальчик цеплялся к одной из них – но не к Виктории. Он находился возле своей матери. Он просился на руки. – Виктория считает, что толкнула его… – Этого не было, – твердо произнесла Княжина. – Я видела, как мальчика раздраженно оттолкнула от себя мать, чтобы он не мешал ей спорить, брать его на руки она не хотела. Возможно, платье берегла – она была одета очень нарядно, еще и туфли на каблуках… Ребенок побежал в сторону, но не к Виктории. Он направился на детскую площадку. – Но как он тогда оказался на дороге? – Он выбежал… – Голос Княжиной наконец дрогнул. В глазах блеснули слезы, психолог поспешно отвернулась, но Роман их все равно заметил. Похоже, даже десять лет не смогли ее исцелить. – Уж не знаю почему, этот момент я пропустила – я стояла на перекрестке. Я думала, что ребенка на дороге не окажется, но, когда повернула, он выскочил мне под колеса. Скорость была небольшая, вот только… много ли нужно маленькому мальчику? Одно я могу сказать точно: когда это случилось, он был достаточно далеко и от Виктории, и от своей матери. Никто его не толкал. – Вы сказали, что мальчик выжил… откуда вам это известно? – Я следила за ходом суда, хотя и не присутствовала на заседаниях. Понимаю, это не совсем правильно, но тогда я была в таком состоянии, что мое присутствие не привело бы ни к чему хорошему. Не думайте, что из-за этих привилегий я не была наказана. – Я так и не думал, – сказал Роман. Он не стал уточнять, что сейчас думал вообще не о ней. – Так что случилось с мальчиком? – Он сильно пострадал, но в живых остался. Я перевела его семье максимальную сумму, какую только могла. После этого сосредоточилась на собственном психическом здоровье. В следующий раз я услышала об этой семье, когда выяснилось, что они собирают на лечение ребенка. Я снова перевела деньги, это можно было сделать анонимно благодаря публичному сбору средств, организованному кем-то из родственников. – То есть мальчик жив и здоров? – Мальчик мертв, – еле слышно ответила Княжина. – Он умер во время операции, но никак не в результате аварии. У него обнаружились проблемы со здоровьем, врожденные, которые просмотрели врачи. Я специально это уточнила – мне было важно определить степень собственной вины. – Думаю, это было важно и Виктории… Но почему тогда она считает, что убила ребенка? Мне показалось, что она не врет… И Алла сказала, что родня называет ее убийцей. – Вы задали вопрос – и сами дали ответ. Вероятнее всего, именно родственники внушили Виктории чувство вины за случившееся. Не сама же она придумала, что толкнула мальчика под машину! С тех пор прошло десять лет, и все эти годы она жила с чувством вины. Я не могу точно утверждать, что она думает и чувствует, но… Сегодня днем мне показалось, что Виктория вас искренне любит. Она хотела вернуться к вам и была с вами счастлива. Та резкая смена настроения, о которой вы рассказали, может оказаться продиктована как раз чувством вины. Человек, которому внушили мысль о том, что он виновен, будет наказывать себя сам – в первую очередь отказом от того, чего ему больше всего хочется. И ведь это Княжина еще не все знала! Роман так и не рассказал ей о татуировке и шрамах на животе Виктории. Он не мог точно утверждать, что одно связано с другим, но интуиция подсказывала: это звенья одной цепи. То, что заставило Викторию смотреть на него волком и бежать прочь. Она должна была рассказать!.. И все же, возмущаясь из-за этого, Роман вынужден был признать: он понимал, почему она промолчала. Не факт, что на ее месте он решился бы заговорить. Градов еще не во всем разобрался, но точно он знал только одно: он не готов вот так просто поставить точку. Знать бы еще, что делать дальше… Охранники пока не звонили, значит, Виктория не покинула территорию курорта. Может, она и вовсе решила не ехать в грозу? Тогда вернуть ее окажется проще, чем он ожидал! Но только Роман позволил себе поверить в это, как смартфон, будто ожидавший подходящего момента, запиликал, завибрировал, отражая на светящемся экране служебный номер охраны поселка. Значит, все пропало. Она уже уехала, а ему еще нужно добраться до машины… Он не успеет. Не сегодня так точно. Отвечать на вызов вообще не хотелось, но Роман понимал, что охрана от него не отстанет. Он же сам отдал распоряжение! – Слушаю, – сухо произнес он. Что бы он ни чувствовал сейчас, сотрудников это точно не касалось. – Роман Андреевич, мы по гостье этой, Илларионовой, которую вы просили отслеживать. – Охранник почти кричал, стараясь перекрыть шум дождя и близкий гул грома. – Она проехала мимо? – Не проехала она. Просто Сереге Герасимову показалось, что он какой-то грохот в лесу услышал… Как будто взрыв, но понятно же, что взрыва в лесу быть не может… Роману казалось, что больнее ему уже не станет, предел достигнут. Он ошибся. – Что вы обнаружили? – поторопил он. – Не послышался нам грохот, это машина в дерево врезалась. Не взорвалась, вы не подумайте! – Ее машина? – Да, судя по нашим записям, ее. – А сама она… что с ней? – тут уже даже у Романа не получилось говорить спокойно. – Говорите громче, Роман Андреевич, тут ни черта не слышно! – Что с ней? – крикнул он. Это, естественно, заставило всех посетителей кафе уставиться на него, но Роману было плевать. – Она жива? – Да уж наверно, потому что здесь ее нет, дверца открыта… Похоже, она куда-то ушла. – Зачем ей уходить от машины? – А кто ж ее знает? Тут на руле немного крови, видно, лбом приложилась. Если так, она вряд ли мыслит нормально, могла просто инстинктивно пойти, куда глаза глядят… – Ищите. – Роман Андреевич, так гроза же… – Ищите! – уже жестче повторил он. – Не сахарные, не растаете! Привлеките всех, у кого сегодня выходной, выплаты за это будут отдельные. Главное – найти ее! – Понял, свяжусь с вами, как что-то станет известно. Это если гроза не убьет связь окончательно – бывало и такое… А если это все-таки произойдет, Виктория тоже не сможет никому позвонить, когда окончательно придет в себя. Она будет в лесу наедине со стихией, на исходе дня… Если она действительно одна. Не факт, что это худший вариант. Может оказаться, что она не одна – и ушла не по своей воле. Вроде как для такой версии не имелось оснований, однако Роман не спешил отказываться от нее. Почему Виктория вообще попала в эту аварию? Только из-за дождя? Из-за расстройства? Или кто-то подстроил все так, что она не могла не врезаться в то дерево… Тот же, кто отключал свет в ее доме, кто приходил к ней ночью. Они решили, что это кто-то из охранников действует по поручению Аллы. А если нет? Гадюки еще эти… Вдруг это личное? Кое-что полезное Алла все-таки сделала: выяснила, что родственники считают Викторию убийцей. Что, если один из них решил отомстить, используя отдаленность Малахитового Леса от привычного мира? Там, среди вековых сосен, нет ни камер, ни свидетелей… Дмитрий Арский, возможно, видел человека, который устроил на Викторию охоту – и поплатился. Кто бы ни стоял за этим, он без сомнений покалечил человека, который ему ничего не сделал. Роман не желал и представлять, что он сотворит с той, с кем искренне хочет поквитаться… Он должен был ей помочь. Их ссора, его обида, ее ложь – все это вмиг потеряло значение, позволив ему понять, что для него по-настоящему важно. И почему это осознание всегда приходит слишком поздно? Как издевка судьбы… В маленьком кафе, пойманном в ловушку грозы, он не мог сделать ровным счетом ничего. Ему только и оставалось, что ждать. Глава 29 Тори привели в себя ледяные струи дождя, льющиеся ей в лицо. Пробуждение было неприятным не только из-за этого: все тело пульсировало глухой болью, а ее еще и трясло, голова кружилась, ее тошнило, в глаза то и дело попадала кровь – вероятно, при аварии она рассекла лоб, и дождь теперь размывал алые капли. Аварию она помнила, но не представляла, что случилось дальше – и что с ней происходит теперь. Ей почему-то не хотелось знать ответ. Это глупо – только дети прячутся от проблем под одеялом. Но Тори была сейчас не против оказаться ребенком, чтобы кто-то все решил за нее… Это вряд ли. Если бы ее просто вытащили из машины, ее бы укрыли от дождя и уж точно не стали бы так трясти. Похоже, ее куда-то несли – и заботы в этом не чувствовалось. Ей нужно было как-то справиться. Потому что она всегда справляется сама – даже с тем, что ломает других. Тори заставила себя открыть глаза, хотя смотреть на окружающий мир все равно было тяжело – капли дождя, перемешанные с кровью, ослепляли ее. Зато пробуждение заметил тот, кто ее нес. Он наконец остановился и бесцеремонно бросил Тори на землю. То, что под ней оказался пропитанный водой мох, смягчило удар, и все же головокружение усилилось. Совсем близко, в паре шагов от нее, раздался резкий высокий смех, от которого мурашки пошли по коже. Казалось, что такой звук способен издавать только шакал, но уж никак не человек. Однако Тори не сомневалась в том, что хохотал как раз человек, она слишком хорошо его знала. Зоя… Конечно, Зоя. Она всегда становилась такой, когда безумие усиливало свою хватку. Получается, не было никакой ремиссии: то ли Николай наврал, то ли врачи ошиблись. Да и какая разница? Важен лишь итог. Зоя точно вышла перед ней на дорогу, она не померещилась Тори. И в саду она была, и вокруг дома ходила. Она не просто сбежала от Николая, она смогла добраться до Малахитового Леса. Вот только у нее никогда не получилось бы сделать это самостоятельно, да и сейчас она вела себя странно. Значит, ей кто-то помогал… точнее, управлял ею. Но кто? Во всем мире у Зои только и осталось что семья, а никто из родственников не стал бы потворствовать ей в таком. Тори наконец стерла кровь с глаз, кое-как села и осмотрелась по сторонам. Она без труда увидела, кто притащил сюда Зою – теперь этот человек стоял в паре шагов от Тори. Он, очевидно, и нес ее, а потом бросил. Прекрасно знакомый ей человек. Вот только от того, что это именно он, понятней не стало, удивление лишь усилилось. – А вы что здесь делаете? – нахмурилась Тори. За ней пришел Михаил – разнорабочий из поселка. Молодой, смешливый, не раз помогавший ей с домом. Все время оказывавшийся ближе, чем другие сотрудники, если задуматься… И никак не связанный с ней. Вот только Михаил, очевидно, так не считал. Он смотрел на Тори со смесью ненависти и презрения, как на личного врага. И не было смысла льстить себе надеждой, что он просто случайно увидел аварию и решил спасти девушку, сидевшую за рулем. Если бы мужчина собирался помочь, он бы остался возле автомобиля и вызвал помощь. Но вместо этого он унес Тори, ненадолго потерявшую сознание, в глубину леса, за завесу дождя, туда, где никто не помешает ему сделать… Сделать что? Уж явно не то, что предназначено для посторонних глаз.