Направляясь поговорить с Фредди, я остановился, когда из кухни вышла Джульетта, ее светлые волосы были собраны в хвост, а тело едва прикрыто белым бикини. Она не заметила меня, повернувшись к задней двери, из которой виднелась ее округлая попка. Поскольку это означало, что Фредди тоже видел ее в таком виде, я сжал челюсти. -Развлекаешься, маленькая голубка? Она повернулась, и ее изумленный вздох донесся до моего члена. Как и то, как она прошептала: -Максимо. Господи, чего бы я только не отдал, чтобы услышать, как она произносит мое имя, когда я глубоко погружаюсь в нее. -Развлекаешься? - повторил я. Она кивнула, и этот чертов хвостик покачался. -Хорошо, - я уже собирался отвернуться, но мой взгляд зацепился за что-то. Когда я сократил расстояние, Джульетта отступила назад, прижавшись к стене. Ее зеленые глаза уставились на меня, как лань на кружащего волка. Это не оттолкнуло меня. Это только заводило. Я остановился, когда оказался достаточно близко, чтобы сосчитать веснушки, рассыпанные по ее лицу. Медленно я провел согнутым пальцем по ее боку - кожа была чертовски мягкой. Когда я дошел до подола ее бикини, ее дыхание сбилось. От страха? Или от чего-то другого? Я провел большим пальцем по тонкому, морщинистому шраму над бедренной костью. Я знал, что это такое. У меня их было достаточно. И все же я прорычал: -Откуда у тебя этот шрам, маленькая голубка? Она тяжело сглотнула, ее голос дрогнул, когда она солгала: -Я не помню. -Не лги мне. Она заколебалась, прежде чем признаться: -Мой отец задолжал деньги. Они пришли за мной, чтобы предупредить его. -Кому он был должен? -Всем, - сказала она с небольшим сардоническим смешком. -Но в данном случае это были Салливаны. Салливаны были мелкими ростовщиками и крупными торговцами оружием. -Разве Патрик Салливан не боксировал с Шамусом? Она кивнула. -Вот почему они легко меня отпустили. Она думает, что это легко? -Патрик это сделал? - спросил я. -Нет, один из его головорезов. -Он мертв? Если бы ее дерьмовый отец заботился о чем-то, кроме себя и своих грехов, он бы убил ублюдка так, чтобы стало ясно, что Джульетта недоступна. Ее красивые глаза расширились от моего вопроса. -Насколько я знаю, то нет. -Будет. Она покачала головой, но это не было возражением против насилия. -Это не стоит той головной боли. Насколько сильно Шамус ее сломал, что она считает, что не стоит этого? Я обхватил ее за бедро и наклонился так, что мои глаза оказались на одном уровне с ее. Когда она попыталась отвести взгляд, я приказал: -Смотри на меня, - как только я снова поймал ее взгляд, я заговорил медленно и четко, чтобы не было недопонимания. -Никто тебя не тронет. Если же они сделают это, я позабочусь о том, чтобы они провели то ограниченное время, которое им осталось на Земле, сожалея об этом. Это не будет головной болью. Мне доставит удовольствие наглядно показать, что произойдет с каждым, кто окажется настолько глуп, чтобы прикоснуться к тебе. -Этот разговор - безумие, - прошептала она. -Нет, безумие в том, что ты считаешь, что нож в живот не стоит ответного удара. -Папа сказал, что это будет означать войну. -Тогда я начну гребаную войну, потому что ты этого точно стоишь. Тебе нужен тот, кто будет заботиться о тебе. Ее спина выпрямилась, и она подняла свой упрямый подбородок. -Я могу позаботиться о себе сама. Всегда могла. -В этом-то, блядь, и проблема, - мои планы насчет этой девушки рассыпались в прах. Видя остатки боли, предательства и печали, застилавшие ее глаза, я пробормотал: -Черт, тебе нужен папочка. Джульетта насмешливо закатила глаза. -Нет, спасибо. У меня был папа, и он создал более чем достаточно проблем. -Я не сказал "папа". Я сказал "папочка". Ее глаза расширились, а пухлые губы разошлись. Грудь поднималась и опускалась с бешеной скоростью, когда она покачала головой. -Я знаю, что Шамус меня сломал, но у меня нет проблем с папой. Я не настолько повреждена и дисф... -Следи за своими словами, Джульетта. Это не имеет никакого отношения к дисфункции, а имеет отношение к тому, чтобы позволить кому-то хоть раз позаботиться о тебе. И судя по тому, как бьется твой пульс, ты это знаешь. -Меня не интересуют такие вещи, - заявила она, несмотря на то, что реакция ее тела противоречила ее словам. -Не лги мне. Более того, не лги себе. Я не мог остановиться. Я даже не пытался. Поддавшись извращенной потребности, которая преследовала меня целый гребаный год, я прижался губами к ее губам в крепком поцелуе. На вкус она была как чистый солнечный свет и диетическая кола. Мне хотелось погрузить язык внутрь и запомнить этот вкус. Но я этого не сделал. Отстранившись, я сделал шаг назад. -Мы поговорим позже. Ошеломленная, она кивнула и поспешила выйти через заднюю дверь. Я поступил благородно. Я ждал ее дня рождения. Я был терпелив.