— Очень, — хрипло выдыхает он. Кажется, я становлюсь зависимой от его реакций. Я начинаю двигаться на нем ртом. Вниз, вверх, стараясь взять глубже, невзирая на выступающие слезы и спазмы в горле. Упрямо хочу довести его до оргазма во второй раз. — Ты охренительная, — слышу я за несколько секунд до того, как горячие терпкие струи выстреливают мне в неба. Я проглатываю его сперму до капли. Во-первых, чтобы не пачкать диван, во-вторых, потому что так и поступают охренительные. — Кушать хочется неимоверно, — признаюсь я, падая головой на плечо Антона. Он гладит мои волосы, утыкаясь в них лицом, будто тем самым еще раз признавая, ему со мной хорошо и минет был потрясающим. — Не думал, что смогу так кончить. — В рот? — шутливо уточняю я, чувствуя себя невероятно раскрепощенной и жутко испорченной. — Да. Я кусаю губу, чтобы спрятать улыбку. Все же приятно, черт побери, чувствовать себя особенной. Именно это зашкаливающее чувство особенности в итоге и толкает меня на первую крупную ошибку. — Ты кушать хочешь? Могу что-нибудь приготовить. Совместный обед, организованный руками, которые терпеть не могут готовить, это выход за грань отношений, завязанных исключительно на сексе. Как и разговоры по душам, впрочем. Жаль, что я пока этого не понимаю. Пообедать вместе Антон легко соглашается. 22 — Жена улетает на отдых, — сообщает Антон, придвигая к себе порцию картофельного пюре с отбивной, приготовленной мной по рецепту мамы. — На две недели. Я поджимаю губы. Интересно, какой реакции он ждет? Что я начну трястись в победном танце, прикрикивая: гип-гип, ура?! Наконец твоя благоверная свалила из города? — К чему эта информация? — сухо уточняю я, не до конца понимая, почему раздражение во мне с каждой секундой растет. — Просто решил сообщить, — Антон смотрит на меня с недоумением. Мол, ты чего это вдруг завелась? — Я уже говорила, что твоя измена супруге — только на твоей совести, — чеканю я, тщетно пытаясь взять себя в руки. — И как женщина я в каком-то смысле ей сочувствую. Никто не заслуживает быть обманутым. Поэтому я действительно не понимаю, для чего ты сообщаешь о ее отъезде. Радости я по этому поводу не испытываю. — Я понял, — лаконично заключает Антон и, поймав мою руку, тянет к себе. — Не злись, пожалуйста. Я просто сообщил факт. Если тебе неприятно — то я больше не стану этого делать. — Не делай, — буркаю я, позволяя ему обнять себе за бедра. — Если мне захочется узнать больше о твоем браке — я сама спрошу. Тебе чай сделать? Уткнувшись лбом мне в живот, он кивает, и пока я разливаю заварку по чашкам, ловлю себя на мысли, что в наших отношениях без отношений все чаще испытываю когнитивный диссонанс. Кажется, меня начинает раздражать тот факт, что Антон, такой хороший, чувственный, эмпатичный, способен так бессовестно лгать. И напоминание о том, что я об этом знала еще после первого нашего секса, не помогает. Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. Вот и мои запросы к Антону по мере продолжительности нашего так называемого общения растут. — А как вы общаетесь дома? — спрашиваю я, когда мы в очередной раз лежим в обнимку, отдыхая после очередного секс-забега. — Много разговариваете? — Жена говорит. Много. Я делаю вид, что слушаю. — Делаешь вид? — Да. Она говорит обо всем подряд и у меня не получается сосредоточиться. — Я тоже часто говорю обо всем подряд. Но ты вроде бы слушаешь. Или притворяешься? — я грозно свожу брови. — Тебя я всегда слушаю, — Антон гладит меня по бедру. — Мне интересно все, что ты говоришь. Правда. Мое предыдущее раздражение, и без того изрядно размытое полученным оргазмом, полностью исчезает. Знаю, что он не врет. Антон действительно очень внимательно меня слушает. Я проверяла, пересказывая некоторые вещи по второму разу. И он терпеливо выслушивал, а потом признавался, что уже это слышал. Это казалось мне очень милым. — Ну что? Поедем на работу? — потянувшись к журнальному столику, Антон проверяет телефон. — У меня еще встреча сегодня. — Поехали, — соглашаюсь я. — Но сначала поцелуй. Навалившись сверху, Антон проникает языком мне в рот. Его член твердеет с каждой секундой, что добавляет поцелую особую пикантность и возбуждает ничуть не меньше, чем занятия сексом. С Арсеном мы перестали целоваться очень давно. — Мне так нравится с тобой целоваться, — признаюсь я, запуская пальцы ему в волосы. — Мне тоже. Это, кстати, странно. Раньше я не любил. Мое женское эго снова поет. Да у кого бы оно и не запело, получая каждый день напоминания о собственной исключительности. Одевшись, мы садимся в машину Антона и едем на работу. За два месяца наших отношений алгоритм отработан до автоматизма: он высаживает меня возле кафе через дорогу, поднимаясь в офис первым. Я появляюсь через пятнадцать минут со стаканом кофе. Коллегам мои долгие отлучки объясняются получение дополнительного образования. Не знаю, верят ли они. Хотя Даша вроде бы верит, судя по регулярным расспросам о том, что я изучаю. В такие моменты я стараюсь перевести тему, особенно, когда она начинает восхищаться моей целеустремленностью, коря себя лень. Знала бы она, что ее соседка по кабинету деградирует со сверхзвуковой скоростью, посвящая тренировкам интимных мышц гораздо больше времени, нежели тренировке мозга. Исходя из утверждения «Куда внимание — туда и энергия», еще через пару месяцев я не сумею связать и пары слов, зато с легкостью буду колоть орехи промежностью. Из офиса придется уволиться и наняться в гастролирующий тайский цирк. По обыкновению взяв стакан латте и поулыбавшись симпатяге-баристе, который теперь встречает меня не иначе как «А вот и снова вы!», я иду к офисному крыльцу, помимо воли заглядевшись на ярко-красный внедорожник, припаркованный рядом с машиной Антона. Внутри призрачно екает, но я отмахиваюсь от этого ощущения. Мало ли кого сюда принесло. — Капитолин, я забегу к тебе попозже, — окликаю я коллегу, спешно марширующую по коридору. — Нужно кое-что распечатать. Сделав заговорщицкое лицо, она прикладывает палец к губам и косится на кабинет Антона. — И что там? — пряча смешок, уточняю я. Директорскую давалку, ясен пень, мало чем можно испугать. Отвечать Капитолине не приходится, потому что дверь кабинета Антона в этот момент распахивается и из нее выходит женщина в песочного цвета брюках и бежевой рубашке, никоим образом не оттеняющей ее не слишком выразительное лицо без признаков макияжа. Еще до того, как я вижу Антона, выходящего следом, я уже знаю, что это она есть. Его жена Вероника, которая уже завтра на четырнадцать дней улетает в Объединенные Арабские Эмираты. Что я чувствую? Да ничего особо. Ревности точно не испытываю. А вот желание поскорее уйти — да. Хочется защититься от того, чтобы их семейная жизнь вдруг стала слишком реальной, заставив чувствовать себя соучастницей морального преступления. — Ладно, пока, — долетает до меня ее голос. Абсолютно нормальный голос, без каких-либо неприятных нот. — Я за городом сегодня заночую. Я не слышу, что отвечает Антон, но не могу недоумевать: если завтра она улетает на две недели, не правильнее ли провести время с мужем? Может быть, в этой семье не один обманщик — как знать. 23 — А как часто вы занимаетесь сексом? — Редко. Просто для галочки. Наши посткоитальные разговоры все чаще касаются отношения Антона с его женой. Я задаю эти вопросы из любопытства, и чтобы еще раз убедится в том, что совсем в него не влюблена. Ревности я действительно не испытываю. Своим трепетным отношением и безоговорочным признанием того, что я — самая яркая женщина в его жизни, Антон просто не позволяет мне до нее спускаться. Спрашивая о его интимной жизни с женой, я чувствую себя особенно раскрепощенной и смелой. Правда, меня все чаще заботит один неприглядный факт, о котором я раньше почему-то не думала. То, что его член бывает сразу в двух женщинах. От этой мысли мне все чаще становится… брезгливо. Презервативом-то мы с Антоном перестали пользоваться после того, как он принес справку, удостоверяющую, что его микрофлора чиста как у девственника. — Ясно… — Отчего-то у меня портится настроение и хочется отвернуться. При этом ревности как не было, так и нет. — Эй, — Антон целует меня в плечо и притягивает к себе плотнее. — В чем дело? — Думаю о гигиенической стороне вопроса, — буркаю я. — Так — то твой член бывает и во мне и в жене. — Мы занимаемся этим в презервативе, — произносит он через паузу. — Правда? — От удивления я даже приподнимаюсь. — Почему? — Жена настояла в качестве предохранения. — Боится забеременеть? — Да. Мы решили остановиться на одном ребенке. Я даю себе время обдумать эту информацию. Антону тридцать шесть, его жене примерно столько же. При желании они могли бы нарожать еще батальон ребятишек. Ну или как минимум еще одного. — Странно. Вы оба молоды, обеспечены. Почему нет? — Дети — это большая ответственность. Наверное, мы ее больше не хотим. Пожевав губу и еще раз обдумав, то, что собираюсь озвучить, я решаюсь.