— Слушай, а ты никогда не думал, что у твоей супруги тоже кто-то есть? Просто это странно. Вы почти не занимаетесь сексом, при том, что сексуальные возможности у тебя ого-го, а если и делаете это — то в презервативе по настоянию жены. Может быть, она таким образом тоже блюдет кому-то верность? Повернув голову, я слежу за реакцией Антона. Сложно сказать, насторожили его мои слова или нет. Выражение лица, по крайней мере, не меняется. — Возможно. Я о таком не думал. — На чем вообще держится ваш брак? — Вероника меня любит. А я ее уважаю. И у нас ребенок. Дальше этот разговор я решаю не продолжать. Я и так с каждым днем все глубже залезаю туда, куда залезать не планировала. — Кушать будешь? — спрашиваю я, выбираясь из кровати. Антон по обыкновению кивает. Ах да, забыла сказать: я же теперь готовлю практически каждый день. Ради себя одной стоять у плиты мне было лень, а для него — легко и с удовольствием. Убрав тарелки в посудомойку, я смотрю как Антон одевается. График наших встреч сместился на вечернее время. Встречаться в обед стало слишком рискованно и приметно. — Я поехал, — Антон обнимает меня за талию и крепко прижимает к себе. — Еще спишемся. Я киваю, вновь ощущая неясное раздражение, поднимающееся из недр грудной клетки. Картина того, как он каждый день спешно натягивает брюки и убегает домой стала немного надоедать. Дело скорее всего в том, что между нами долгое время ничего не меняется. Секс-еда-объятия с последующим обменом сообщениями, которые Антон пишет уже из дома. Я и сама себя начинаю раздражать тем, что стала такой домашней. Перестала ходить в кино, по магазинам и на йогу, и все свое свободное время отдала сексу с Антоном. А теперь еще и готовке. И что особенно раздражает — это то, что я не нахожу в себе сил ничего менять. Чем занимаешься? — приходит сообщение от него, когда я забираюсь в кровать с книгой. Вместо ответа я присылаю ему фото обложки, из-под которой виднеются мои босые ноги. Спать собираешься? Ага. А ты? Я поработал немного. Сейчас иду в душ и тоже спать. Спокойной ночи. Спокойной ночи, моя девочка. Хочу к тебе. И вместо того, чтобы замурлыкать от этих нежностей, мое подавленное раздражение вспыхивает с новой силой, трансформируясь в самую настоящую злость. Ну не смешно ли, писать, что он хочет ко мне, перед тем как лечь в постель с женой? Антон ведь взрослый дееспособный мужчина. Хочет быть не там, где находится сейчас? Просто пусть сделает это! В чем проблема? Руки и ноги у него, к счастью, есть. Ничего не ответив, я откладываю книгу на прикроватный столик, а телефон прячу под подушку. Настроение окончательно улетело под хвост облезлому кота. И два недавно полученных оргазма больше не спасают, хотя еще недавно мне казалось, что они способны заменить и сон, и досуг, и еду. Завтра после работы поеду к маме — она давно ждет. А звонки и сообщения Антона буду намеренно игнорировать. 24 Верная своему решению, на следующий день после работы я еду к маме. Она обрадовалась моему звонку, даже пообещала приготовить мои любимые сырники из тофу и рисовой муки — высшее проявление любви. Помимо меня в семье их никто терпеть не может, и даже не слишком избирательная кошка отчима брезгливо воротит нос. Сообщение от Антона уже полдня висит в неотвеченных. «Привет! Сегодня заеду?» Выйдя из такси рядом с домом мамы, я все же решаю ему ответить, чтобы не выглядеть обиженным ребенком. «Привет. Нет. Я сегодня у мамы». Звонок от него раздается через секунду после отправки. Я смотрю на экран с танцующими буквами его имени и неожиданно для себя наполняюсь еще более детским желанием не отвечать. Просто так, без причины. Вернее, причина все-таки есть. Кажется, я хочу ему отомстить за то, что он с такой легкостью ведет двойную игру. Мелодия звонка стихает секунд через десять, и тут же возобновляется в новым рвением. Внутри меня зреет торжество, смешанное с самодовольством. Этот вызов я тоже пропускаю, а сдаюсь лишь на третьем. — Алло, — говорю отстраненно. — Привет, — голос Антона звучит немного напряженно. — Все в порядке? Ты долго не отвечала. — Да, все в порядке, — еще более небрежно отвечаю я, подпитываемая его явным беспокойством. — У тебя что-то срочное? — Нет… — теперь он кажется растерянным. — Ты у мамы сегодня, правильно я понимаю? — Да. Она давно меня к себе звала. — Нужно было сказать. Я бы тебя отвез. Я чувствую укол вины. Пока я ищу способ ему отомстить Антон искренне предлагает помощь. Забота всегда меня обезоруживает. — Да все в порядке. Здесь недалеко, — бормочу я. — Долго там будешь? Я могу тебя забрать. — Думаю, уже поздно будет. — И не удержавшись, добавляю: — Тебя жена дома ждет. — Зачем ты так? — А что я такого сказала? — усмехаюсь я, снова включая холодную стерву. — У тебя ведь действительно есть жена. — Ладно, я понял, ты сегодня не в духе. — За спокойной выдержанностью его тона я считываю легкое раздражение. — Созвонимся позже. Я вешаю трубку первой. Просто чтобы не оставлять последнее слово за ним. Воздух маминой квартиры пахнет мятой и поджаренным тофу. Скинув сумку на пол, я вручаю ей высококалорийный десерт с кучей сливок и сахара в качестве компенсации и заключаю в объятия. — Замечательно выглядишь, дочь, — мама внимательно оглядывает мое лицо. — К косметологу, что ли, сходила? — Маска из сметаны на ночь, — шучу я. — Какие в мои годы косметологи? — Тебе уже тридцать, как-никак, — напоминает она. — Чай наливаю? — Не тридцать, а двадцать девять, — зачем-то возражаю я, идя за ней на кухню. — Чай буду. А дядя Максим где? — Поехал в строительный магазин, — небрежно отмахивается мама. — Опять все выходные в саду будет копошится. Сев за стол, я расслабленно вытягиваю ноги. В гостях у мамы я всегда становлюсь дико лениво, позволяя ухаживать за собой, как за маленьким ребенком. Наверное, это ощущение время от времени необходимо любому взрослому, — отдохнуть от необходимости решать свои взрослые проблемы. — Посмотри, не пережарила? — спрашивает мама, опуская передо мной тарелку загорелых блинчиков. — Вкусно, — сообщаю я, надкусывая один. — Лучше, чем в любом веганском кафе. Телефон в заднем кармане брюк пикает и мне приходится потянуться за салфеткой, чтобы протереть пальцы. На экране меня ждет входящее сообщение от Антона. Ксюш, я наверное не слишком внимательно себя вел с тобой в последнее время. Извини, просто много рабочих проблем навалилось. Просто помни, что ты мне очень дорога, и я тебя люблю. Закусив губу, я перечитываю эти строчки снова и снова. Как тут не заулыбаться? Так много — знать, что тебя кто-то любит. С этим знанием невозможно чувствовать себя потерянной и одинокой, как было со мной после разрыва с Арсеном. У каждого в этом мире должен быть человек, для которого ты — самое главное. Все в порядке, — печатаю я, окончательно сменив гнев на милость. — Я буду уезжать примерно часа через два. Если есть время — заезжай. — С кем переписываешься? — любопытничает мама, когда я, так и не распрощавшись с улыбкой, кладу телефон на стол. — С одним парнем, — скромно отвечаю я. — М-м-м! А поподробнее? У мамы ощутимо поднимается настроение. Мой разрыв с Арсеном она переживала как свой. Это в глазах современного общества тридцатник перестал быть приговором. Для моей мамы, тридцать лет — верное клеймо старой девы. — Он очень хороший, но у наших отношений нет будущего, — честно говорю я, чтобы сразу пресечь фантазии мамы по поводу внуков и свадьбы. — Почему?