Весь недолгий путь до двери в мою квартиру меня потрясывает от волнения. Продуманного плана у меня нет. Предложу Антону чай, а дальше куда кривая воображения выведет. — Замок заедает, — досадливо морщусь я, когда не в с первого раза попадаю ключом в личинку. Антон молчит. В молчании заходит за мной в прихожую, в которой раньше бывал почти каждый день, в молчании следует за мной в гостиную и на мое предложение располагаться на диване не реагирует, оставаясь стоять. — Картина, которую ты повесил, — для чего-то говорю я, взмахом руки указывая на стену. С каждой секундой я нервничаю все сильнее, а потому несу полную чушь. Антон кивает. Достойный ответ на идиотское предложение поглазеть на то, что уже видел. Тоска снова дает о себе знать, мелкими шажочками крадясь прямиком к сердцу. Мне не нравится то, что он молчит, как и то, что не пытается сократить расстояние между нами. Возможно, он ни в чем не уверен, или напротив уверен, что приглашение на чай — всего лишь приглашение на чай. Тогда он полный идиот. — Чай или кофе? — спрашиваю я с напускной веселостью. — Чай, — отзывается Антон, выглядя потерянным и напряженным. Чтобы пройти на кухню, мне нужно обогнуть его. Но я не огибаю, а, обвив руками его шею, прижимаюсь всем телом. Плечи Антона становятся каменными, дыхание, пахнущее мятной жвачкой, обрывается. — Хочу тебя трахнуть, — шепотом говорю я ему в губы. Его язык проникает мне в рот, затвердевший член вдавливается в бедра. Я уже знаю, что возьму от этой встречи все, что смогу унести и, издав задушенный стон, нащупываю молнию на его джинсах. — Соскучился? — не затыкаюсь я, пока мы пятимся в спальню. — Очень. Мы падаем на кровать. Не разрывая поцелуя, я стряхиваю белье с лодыжки и нетерпеливо раздвигаю ноги. Антон с первых секунд задает бешеный темп и трахает меня как заведенный, вытаскивая наружу вскрики, всхлипы, стоны. Но мне и этого мало. Мне нужно полное обладание. Его телом, его мыслями, его всем. Я проталкиваю ему в рот пальцы, трогаю ими его язык, царапаю его плечи и говорю-говорю. — Представлял меня, когда дрочил? Он конечно представлял. — Вспоминал, как трахал меня языком? Да, он вспоминал. И да, я по-прежнему самое яркое событие в его жизни. Ткнув лицом в подушку, он имеет меня сзади. До брызнувших слез из глаз, до спазмов и жжения в промежности. Потом не меняя позы, лижет меня там, доводя до продолжительного и громкого оргазма. После мы лежим рядом. Моя голова прижата к его плечу, пока я изо всех сил себя убеждаю, что гештальт закрыт и я могу спокойно продолжать жить дальше. Без него. — Мне ехать нужно, — тихо говорит Антон, глядя в потолок. — Конечно, — отвечаю я, делая вид, что от этих слов внутри все не сжалось. С этим я как-нибудь разберусь после его ухода. Коснувшись губами моего виска, он встает. Подобрав колени, я смотрю как Антон натягивает джинсы, и чувствую, как зажившая рана внутри меня стремительно расходится по краям, брызгая гноем. Становится даже больнее, чем было. Почему, я пока не понимаю. Возможно, потому что он выглядит закрытым и отстраненным, не источая былых нежности и трепета. Натянув домашнюю футболку, я иду его провожать. В дверях даже сладко потягиваюсь: мол, как же отлично было наконец-то размять кости. О том, что внутри разваливаюсь на части, знать конечно не даю, предпочитая играть роль расчетливой и беспринципной телки. Захотела трахнуть понравившегося мужика — взяла и трахнула. Потому что себе разрешила. — Я пойду. — Вымученно улыбнувшись, Антон берется за ручку двери. — Пока. — Пока, — бодро отвечаю я, с одержимостью обсасывая тот факт, что за прощанием не последовало слов «созвонимся» или «увидимся». Моей выдержки хватает ровно до того момента, как я дохожу до кровати. Упав головой в подушку, громко реву, так и не понимая, что именно так сильно меня подкосило. Моя психика знавала времена и похуже. Или не знала. Ведь только сейчас меня посетило стойкое ощущение, что Антон больше не появится и не позвонит. К ночи мое состояние напоминает глубокую депрессию. Не хочется ровным счетом ничего: ни смотреть телевизор, ни заглядывать в соцсети, ни разговаривать с Олесей, чей звонок так и висит в неотвеченных. Кажется, на самое дно я опустилась только сейчас, когда предположительно обязана была вынырнуть. Это не на шутку меня пугает, вынуждая признать очевидный факт: я впала в зависимость от мужчины и самостоятельно побороть ее не в силах. Необходимо вмешательство извне. Например, помощь психотерапевта. Следующим утром по дороге на работу я записываюсь на консультацию к Рыбкиной Марине Львовне — именно так было написано на визитке, которую я откопала в ящике комода. Час беседы с ней стоит столько, сколько я с трудом могу себе позволить, но другого выбора нет. Лучше сдохнуть от голода, чем в свои юные тридцать снова почувствовать себя так, словно жизнь кончилась. Прорвемся, — говорю я себе, подтверждая время встречи: шесть вечера, следующая пятница. Положив трубку, даже нахожу в себе силы улыбнуться. Прорвемся обязательно. На этой позитивной ноте моя улыбка меркнет, замещаясь бешеным стуком сердца. Телефон вдруг ожил забытой мелодией, а на экране издевательски пляшет номер Антона. 54 — Да, привет. — Я предпринимаю попытку сделать голос непринужденным и мне почти удается. По-крайней мере, в нем нет отчаяния. — Привет. — Судя по характерному гулу проезжающих авто, Антон находится на улице. — Как твои дела? Его голос, в отличие от моего, звучит напряженно. Словно он и сам не рад, что звонит. — Все в порядке. На работу приехала. — Во сколько заканчиваешь? Мое сердце делает кульбит. Вопрос слишком похож на предложение. — Как обычно, в семь, — говорю я, крепче сжимая трубку. — Заеду? Я отвечаю не сразу и в течение пары-тройки секунд тяну задумчивое «м-м-м». Мол, подожди-ка немного, Тоша, я сканирую свое плотное расписание. Может, и найду для тебя свободное окошко. — Хорошо, — наконец вываливаю щедро. — Я буду дома в половине восьмого. Днем я честно пытаюсь заниматься прямыми рабочими обязанностями, но выходит откровенно хреново. Мысли по спирали скатываются к факту предстоящей встречи, визуализируя то, как я буду выглядеть, как себя вести и что говорить. Не слишком ли много шума для того, чтобы просто потрахаться? — язвлю я сама над собой. — Едва ли за пару дней твоя вагина сместилась, став поперек. И, кстати, Ксюша, если уж решила встать на старые грабли, постарайся сделать это максимально безболезненно, помня, что от жены твой принц не уйдет. С этими мыслями я и открываю Антону дверь, одетая в новую домашнюю пижаму. И прямо с этого момента, мое намерение видеть в нем лишь тело с крепко стоящим членом идет по тому самому месту, ибо в руках он держит букет. — Тебе, — сообщает Антон очевидное, вручая его мне. — Спасибо. — Я машинально нюхаю бело-розовые лепестки и, окончательно растерявшись, уношусь на кухню искать вазу. Мой изначальный план был прост и гениален: мы начинаем сосаться с порога и плавно перемещаемся в спальню. Я кончаю. Антон кончает, после чего сваливает под бок к своей благоверной. Недели через две-три, под завязку наевшись сексом и статусом подстилки, я наверняка признаю, что такой формат отношений не для меня, и отпускаю Антона в счастливую семейную жизнь со спокойным сердцем. Так вот, цветы, которые с собой притащил, в эту картину никак не вписываются. — Красивые, спасибо. — Я ставлю их в вазу, затылком ощущая его приближение. И не ошибаюсь. Тело Антона прижимается ко мне со спины, теплый рот касается позвоночника. Я вдруг думаю: а как бы было круто его прямо сейчас послать. Сказать: извини, малыш, я тут немного покопалась в себе и отыскала женское достоинство. Так что напяливай-ка ты тапки и лети домой. Есть рыбу параллельно второму делу больше не получится. Но я пока не готова. Тепла во мне так мало, что необходима подпитка извне. Подпитка — это тело Антона, его касания, его поцелуи, его дыхание, предназначенное мне, его желание. — Соскучился, — шепчет он. — Постоянно о тебе думал. Повернувшись, я обвиваю его шею руками. В умении утешать Антон действительно хорош. Он не бэдбой, не абьюзер, не позер, он открытый и теплый. Наверное, поэтому Вероника и не готова его отпустить. Наверное, поэтому и мне так сложно от него отказаться. До спальни мы так и не доходим, так что мой тщательно продуманный план официально идет по пизде. Стянув пижамные штаны, Антон трахает меня на столешнице, после чего я, опустившись на колени, сосу его член до победного. Стерев остатки спермы с губ, с усмешкой поднимаюсь. — Понравилось? Прикрыв глаза, Антон кивает. — Очень. Не знаю, почему рядом с ним я постоянно пытаюсь быть не той, кем являюсь. Холодной стервой или озабоченной развратницей. Это ведь совсем не про меня. На деле я уязвимая, нежная, нуждающаяся. Просто пытаюсь обороняться против того, чего не в силах изменить. — Ладно, пока, — с напускной веселостью говорю я, стоя в прихожей. Антон улыбается. — Созвонимся. Извини, что приходится быстро уезжать.