Амулет Лебедь метался у самой кромки воды, его огромные крылья колотили по смешанному с галькой песку, расталкивая в стороны всех остальных птиц. Мы в ужасе смотрели, как он вертится, извиваясь и громко, угрожающе шипит. – Я не могу просто так стоять и ничего не делать, – крикнула я, перекрывая производимый им шум. – Я пойду и посмотрю, нельзя ли ему помочь. Не могла бы ты позвонить в какую-нибудь службу – в полицию, ветеринару или что там еще есть? Если ничего не предпринимать, он наверняка что-то себе повредит. – Я осторожно двинулась к бьющейся птице. – Алекс, не глупи! – крикнула Грейс. – Он может сломать тебе руку. – Надо попытаться, – пробормотала я себе под нос, медленно приближаясь к лебедю по узкой отмели. Он, похоже, совсем обезумел, и, подойдя ближе, я увидела почему. Кольцо на его лапке зацепилось за изогнутую проволоку, которая торчала из утрамбованной смеси гальки и песка. Я остановилась и опустилась на корточки, чтобы придать себе в его глазах менее угрожающий вид. Я понятия не имела, какие звуки надо издавать, чтобы успокоить попавшего в беду и обезумевшего от страха лебедя, но меня все равно никто бы не услышал, так что надо было хотя бы попытаться. – Тише, тише, – воркующим голосом проговорила я. – Хороший лебедь, хороший. Я не сделаю тебе больно. Он вперил в меня недобрый взгляд, но немного поутих. Я медленно подобралась ближе, опасливо поглядывая на его грозный клюв и могучие крылья. Внезапно он перестал шипеть, и во вдруг наступившей тишине я услышала, как его большие перепончатые лапы скребут по песку. Он до отказа растопырил крылья, постаравшись принять как нельзя более угрожающий вид. Это ему удалось. Я подумала, что если и получу перелом руки, то это хотя бы произойдет после того, как все экзамены остались позади. Мы закончили сдавать последний из них сегодня утром, и предполагалось, что после этого весь день проведем, празднуя и веселясь. Правда, сейчас из всей нашей компании остались только Грейс и я, все остальные уже давно разъехались по домам, чтобы приготовиться к увеселениям, которые предстояли нам вечером. Между мной и лебедем оставалось всего лишь несколько футов, когда он вдруг решил, что не даст мне подойти еще ближе. Испустив пронзительный крик, он напряг все силы и попробовал взлететь, размахивая крыльями. Он был так близко, что кончики его перьев скользнули по моему лицу. Внезапно раздался треск, перед моими глазами мелькнул белый вихрь, и лебедя как не бывало. От неожиданности я отпрянула назад и в следующую секунду уже сидела на грязном песке. Там, где только что находился лебедь, остались обломки какого-то кольца с его лапы, лежащие рядом с торчащей проволокой, из-за которой все и произошло. Мечась, птица здорово разворошила смешанный с галькой песок, однако проволока осталась на месте. – Ты в порядке? – обеспокоенно крикнула Грейс, не отрывая глаз от экрана мобильника. – Думаешь, мне все равно нужно позвонить в какую-нибудь службу? – В этом уже нет смысла, – пробурчала я, пытаясь стереть ил с моих новых джинсов. Но они не стали чище. – Я все равно измазалась, так что теперь, если получится, попытаюсь разобраться с этой проволокой, – добавила я в ответ. Это была всего лишь небольшая отмель, одна из тех немногих, которые в этой части Темзы, в Твикенхеме, обнажаются в самой нижней точке отлива. Над этой отмелью возвышалась терраса паба «Белый лебедь», и здесь всегда можно было увидеть лебедей, гусей и уток, которые подходили к террасе, надеясь, что им достанется кусочек жареной картошки или недоеденной булочки. Обычно, когда мне доводилось здесь бывать, терраса оказывалась забита посетителями паба, с удовольствием попивающими пиво, греясь на солнце, но сейчас, в начале июня под вечер вторника, здесь стало почти совсем безлюдно. Во время отлива на отмели всегда валялся всякий мусор, и птицам, судя по всему, удавалось благополучно обходить стороной большую его часть. Но этот торчащий кусок проволоки меня разозлил, ведь из-за него несчастная птица едва не сломала себе лапу. Я протянула руку и попыталась выдернуть его из песка, впрочем, почти не надеясь, что мне это удастся. Он держался крепко. Может быть, можно будет согнуть его так, чтобы он перестал представлять опасность. Я огляделась в поисках какого-нибудь предмета, который можно было бы использовать, чтобы согнуть эту проволоку, поскольку моим пальцам это было явно не под силу. Найдя крепкий на вид камень, я принялась колотить им по проволоке, стараясь согнуть ее торчащий конец так, чтобы он вонзился в смесь гальки и песка. Когда он начал изгибаться, у его основания вдруг показалось что-то голубое и блестящее. Удивившись находке, я перестала колотить и начала разгребать там, откуда выходил торчащий конец проволоки. Оказалось, что в глубине проволока обмотана вокруг небольшого, размером примерно с мою ладонь металлического ободка, в который вдет круглый голубой камень. В лучах солнца он сверкал и переливался, словно опал. Я продолжила копать. Проволока уходила еще глубже и, кажется, была зацеплена вокруг большого булыжника. Вытащить его мне точно было бы нелегко. Однако проволока выглядела старой и на такой глубине казалась немного более ломкой. Я крепко зажала ее в руке, начала гнуть то туда, то сюда, и очень скоро она переломилась. Я подняла металлический ободок, чтобы рассмотреть его. Камень был очень красив, темно-голубой с золотыми, розовыми и красными крапинками, поблескивающими на солнце. Я потерла ободок и, стерев немного древней грязи, увидела тусклый серебристый цвет. И даже сквозь грязь разглядела, что эта вещица сработана тонко и искусно. С какой стати было кому-то привязывать такую красоту к булыжнику и бросать в реку? Я отнесла вещицу в дамский туалет паба и немного помыла, попытавшись оттереть въевшуюся грязь и речной ил, которые явно покрывали ее уже немало лет. Я постаралась немного привести в порядок и себя, но это явно было безнадежной задачей. Придется отправиться домой и переодеться. Из-за этого я здорово опоздаю в Ричмонд, где мы наметили сегодня вечером отпраздновать окончание экзаменов. Пока я вытирала с ободка воду, мои мысли спутались. Если я опоздаю на фильм, то, возможно, упущу шанс занять место рядом с Робом. Я знала, что Эшли тоже положила на него глаз и она вполне может сделать ход первой. Мне надо во что бы то ни стало этому помешать. Я продолжала тереть ободок, думая о предстоящем вечере. В туалете было довольно темно, единственная лампочка светила тускло, и я не могла разглядеть голубой камень в деталях. Я всмотрелась в него, и на секунду мне почудилось, что по его поверхности пробежала рябь, словно камень моргнул. От изумления я выронила его, потом осторожно достала из раковины. Должно быть, все дело в этом свете, решила я, разглядывая камень под всеми возможными углами, но больше ничего не произошло. Я вытерла ободок с камнем досуха и вернулась к барной стойке за новой порцией напитков. Бармен работал со скучающим видом и вытирал бокалы. Он подозрительно посмотрел на меня с таким видом, будто он надеется, что я попытаюсь заказать что-нибудь спиртное, чтобы у него появилась возможность мне отказать. Он вообще всегда был недоволен, когда мы заходили в бар, но его неприязнь более чем компенсировалась возможностью посидеть на террасе. Хотя бар был пуст, на отмели появились люди. Двое парней спортивного вида пытались спустить с нее на воду каяки. Я с минуту понаблюдала за тем, как они стараются произвести впечатление на Грейс, но, по правде говоря, им это не очень-то удавалось. Каяки вихлялись, парни бранились, и в какой-то момент я совсем было уверилась, что один из них сейчас упадет в воду, но в конце концов они все-таки добились чего хотели и, гребя, уплыли прочь. Когда я вернулась на террасу, неся высокие холодные стаканы, мы с Грейс принялись осматривать находку. Действуя оставленной на столе ложкой как рычагом, нам удалось отломить проволоку от ободка и разглядеть, что же это такое. Похоже, это был серебряный браслет, в который вправили крупный голубой камень. Он походил на опал, но несколько отличался от того куда более мелкого камня, который хранился в шкатулке с драгоценностями моей матери. Разглядывая камень, я увидела, как разноцветные крапинки в его глубине играют на солнце, и открыла было рот, чтобы рассказать Грейс, как он на моих глазах моргнул, но потом решила промолчать. Что бы я ни сказала, это будет звучать дико. И вообще, наверняка это игра моего воображения. – Должно быть, он стоит немалых денег, – заметила Грейс, взяв у меня браслет и повертев его в руках. – Интересно, как он оказался в Темзе? – Ну тот, кто его туда бросил, кем бы он ни был, совсем не ожидал, что браслет когда-либо извлекут из реки, – заметила я. – Он был примотан проволокой к здоровущему булыжнику и, судя по виду этой проволоки, долго пролежал в воде. Грейс оглядела внутреннюю часть браслета. – Конечно, на нем осталось еще слишком много грязи, чтобы сказать наверняка, но я не вижу пробы. Так что не исключено, что это все-таки подделка, – хихикнула она. – А может быть, его швырнул в реку ревнивый влюбленный, чтобы таким образом наверняка избавиться от подарка, который преподнес возлюбленной соперник. – Он мог бросить его туда вслед за этим самым соперником или девушкой, которую ревновал, – задумчиво предположила я, представив себе какую-то темную, грозно нависшую надо мной фигуру. Я словно воочию видела эту сцену – охваченный яростью любовник швыряет в реку браслет, прикрепленный к большому камню. От этой мысли меня пробрала дрожь. Я забрала браслет у Грейс и осторожно потерла его, жалея, что нет никакой возможности выяснить, как он все-таки оказался в реке. Наверняка за этим стоит какая-то необычная история, и мне ужасно хотелось узнать, что же произошло. Чьи руки так основательно примотали этот браслет к тяжелому камню? – Интересно посмотреть, как будет выглядеть эта штука, когда с нее счистят всю грязь, – заметила Грейс, прервав мои раздумья. – Кстати, раз уж мы заговорили о грязи, то что ты собираешься теперь делать? Не можешь же ты отправиться в Ричмонд в таком виде. – И она показала на засыхающую на моих джинсах темную грязь. Когда она упомянула это, я вдруг поняла, что чувствую вонь. Я постаралась незаметно втянуть носом воздух – да, от меня не очень-то хорошо пахло. «К тому времени, когда я доберусь на электричке домой, переоденусь и попаду в Ричмонд, будет уже слишком поздно идти в кино», – вдруг осознала я, с тяжелым вздохом взглянув на часы. И я не просто опоздаю – я пропущу немалую часть фильма, если меня вообще пустят в кинотеатр. Я жила не так уж и далеко, но по моей ветке электрички ходили особенно медленно и к тому же всего раз в час. – Хм-м. – Грейс окинула меня оценивающим взглядом, и в глазах ее заплясали шаловливые искорки. – Если хочешь, чтобы тебе помогли, то я приведу тебя в божеский вид. Я почувствовала, как у меня ссутулились плечи от осознания того, что я наконец предоставила-таки Грейс возможность сыграть роль феи-крестной. Мы с ней уже несколько лет вели споры относительно моей непоколебимой убежденности в том, что вне школы имеет смысл носить только джинсы. Сама Грейс всегда выглядела совершенно шикарно в изумительных винтажных вещах, которые ей удавалось выискивать в отдающем выручку на благотворительные нужды местном магазине секонд-хенд и которые прекрасно оттеняли ее темные волосы и смуглую кожу. Мне же никогда не хватало терпения, чтобы пытаться отыскать там что-то и для себя. Даже моя мать оставила попытки покупать мне что-либо, помимо самых практичных вещей. – Хорошо, согласна, – со смехом сказала я, признавая поражение. – Делай что хочешь! – Я бросила браслет в рюкзак, допила свой напиток, взяла Грейс под руку, и мы направились обратно на центральную улицу. На мою беду, в Твикенхеме оказалось великое множество магазинов, торгующих подержанными вещами, и Грейс представилась возможность выбирать из вороха всевозможных прикидов. Она долго возилась, прикладывая ко мне то одну вещь, то другую. – Честное слово, Грейс, если ты не поторопишься, то окажется, что я смогла бы переодеться быстрее, если бы все-таки поехала домой. – Думаю, я нашла именно то, что тебе нужно! – торжествуя, объявила она. – Мы сможем переодеть тебя на станции. – Она заплатила за последнюю из выбранных вещей и собрала вместе все пакеты с покупками. – Я буду рада, когда ты скинешь эти джинсы. Ей-богу, запах становится все хуже и хуже. Я не могла с ней не согласиться. То, во что я плюхнулась задом на отмели, пахло как какая-то дохлятина, которой было уже много дней. Но одновременно мои мысли в который раз вернулись к лежащему в рюкзаке браслету и к нарисованной воображением темной фигуре, бросающей его в реку. – Знаешь, – сказала я, когда, идя к железнодорожной станции, мы увидели впереди полицейский участок, – мне следует сообщить полиции, что я нашла этот браслет. Возможно, он ценный, а я понятия не имею, кому по закону должно принадлежать то, что найдено в реке. Мне совсем не хочется, чтобы меня обвинили в том, что я украла его у государства. – Ну, думаю, ты могла бы о нем сообщить, – с сомнением в голосе ответила Грейс. – Но тогда они, возможно, просто возьмут и отберут его у тебя. – Не исключено. Зато тогда я хотя бы не буду чувствовать себя так, словно в чем-то виновата. Давай зайдем в участок и выясним, что к чему. Полицейский участок имел весьма обшарпанный вид. Я поднялась по его истершимся ступенькам и глубоко вздохнула, открывая тяжелую входную дверь. Грейс, войдя внутрь вслед за мной, осторожно присела на самый краешек одного из стульев, явно стараясь не слишком внимательно всматриваться в то, что нас окружало. Все предметы здешней обстановки, похоже, были привинчены к полу. Полицейский, сидящий в окошке отдела справок, был на вид так стар, что годился мне в дедушки. Перед ним лежала огромная кипа бумаг, и он, похоже, что-то в ней искал. Я стояла и ждала, когда он ко мне обратится, но он не обращал на меня ни малейшего внимания. В конце концов я сдалась и заговорила первой. – Здравствуйте. Я нашла эту штуку в песке у реки и подумала, что, возможно, мне следует отдать ее государству, – сказала я и опустила браслет в выдвижной ящик, находящийся под толстым стеклом окошка. Полицейский тяжело вздохнул и наконец поднял голову. Он уставился на меня, потом подвинул ящик на свою сторону и достал оттуда браслет. – А известно ли вам, юная леди, сколько бумаг мне придется составить, чтобы должным образом зарегистрировать нечто, обнаруженное в реке? – спросил он скучающим голосом, вертя браслет в толстых пальцах. – Э-э, вообще-то нет, – промямлила я, гадая, действительно ли он хотел получить ответ на свой вопрос. – По-моему, это дешевка, – категоричным тоном заявил он. – На вашем месте я бы оставил эту штуку себе. – Он бросил браслет обратно в ящик и подвинул его ко мне. – Вы уверены? – Мне браслет отнюдь не казался дешевой бижутерией, наоборот, по-моему, он выглядел ценным. – О да, нам все время приносят подобный хлам. Это просто дешевка. – Он посмотрел на меня и подмигнул. Я поняла его намек. – Спасибо, офицер, извините, что оторвала вас от дел. – Я схватила браслет и засунула обратно в рюкзак, широко улыбаясь полицейскому. Грейс уже отошла от длинного ряда пластиковых стульев и стояла у выхода, нетерпеливо постукивая по полу ногой. – Пошли уже, – сказала она. – А то мы не успеем переодеть тебя до прихода электрички. На станции мы зашли в дамский туалет, и она загородила собой дверь, чтобы больше никто не смог войти, потом передала мне пакеты с купленными вещами. Они оказались именно такими, как я и ожидала, но, когда я посмотрела на свое отражение в замызганном зеркале, мне все-таки пришлось признать, что вид у меня неплохой. Все выглядело хорошо, за исключением обуви – мои перемазанные грязью кроссовки «Конверс» цвета электрик совершенно не подходили к шифоновому платью с широкой, ниспадающей красивыми складками юбкой и прелестному асимметричному кардигану. Грейс окинула меня придирчивым взглядом. – Недурно, – заключила она. – Но твоя обувь никуда не годится. К счастью, у меня есть секретное оружие. – Она быстро достала из своего рюкзачка еще один пакет и бросила мне. В нем оказалась пара блестящих босоножек типа вьетнамок с перемычками между пальцами, которые прекрасно перекликались со сверкающими пуговицами кардигана. – Я не могу их надеть, – запротестовала я. – Ты же знаешь, я не способна удержать на ногах вьетнамки даже на пляже. – Что ж, надо же когда-то учиться, – решительно сказала она. – В любом случае кроссовки ничуть не чище джинсов. – И она показала на перепачканную обувь. Конечно же, она была права. – И я уверена, что Роб по достоинству оценит перемены в твоем внешнем виде, – с самодовольной усмешкой заметила она. – Он меня просто не узнает, – пробормотала я себе под нос, но не могла не согласиться: теперь я в самом деле выглядела совсем иначе. Возможно, это и впрямь послужит тем самым толчком, которого ему не хватало. – А теперь мы сделаем вот что, – сказала Грейс, освобождая мои волосы от резинок и заколок и распуская их, так что они упали мне на спину. – Ты смотришься совершенно шикарно! – изрекла она, когда к станции с грохотом подъехала электричка и мы поспешно собрали пакеты с тем, что я с себя сняла. – Думаю, тебя ждет незабываемый вечер. По правде говоря, мои блестящие босоножки типа вьетнамок были далеко не самой подходящей обувью для того, чтобы преодолевать даже самое небольшое расстояние пешком. С трудом ковыляя вверх по лестнице, ведущей в ричмондский паб, я заставила Грейс пообещать, что, когда я поеду домой, она вернет мне кроссовки. – Красота требует жертв, – ухмыльнулась она, когда мы наконец добрались до бара. – Какой смысл в том, чтобы смотреться «совершенно шикарно», если я не могу стоять, не морщась? – посетовала я. – Остается надеяться на то, что одноклассники приехали сюда достаточно рано, чтобы заполучить сидячие места. Нам повезло: наша компания заняла самый лучший стол в заведении – он стоял у большого окна, из которого открывался вид на реку. Сегодня вечером нас здесь собралось много. Мы только что закончили сдавать экзамены, и до конца семестра и начала долгих летних каникул оставалось всего лишь несколько недель, во время которых у нас будет совсем мало уроков и мероприятий. Мы все много работали и теперь испытывали облегчение оттого, что экзамены остались позади. План действий на эти вечер и ночь состоял в том, чтобы собраться в пабе, затем отправиться в кино, чтобы посмотреть новый фильм про Джеймса Бонда на по-настоящему большом экране, а после попытаться пробраться в единственный в Ричмонде ночной клуб. Он был не очень-то хорош, и цены на напитки там казались заоблачными, но выбирать нам все равно осталось не из чего. Я была далеко не уверена, что нам действительно удастся туда попасть, поскольку большинству из нас еще не стукнуло восемнадцати лет, но мы все были за то, чтобы хотя бы попытаться. Том раздобыл для большинства парней довольно сносные поддельные удостоверения личности, так что дело выгорит. Наша компания представляла собой сборную солянку: девушки из одной школы, а парни из другой, расположенной по соседству. За те годы, что мы были вместе, встречаясь в школьных автобусах и общаясь через забор, разделяющий спортивные площадки и поля школ, наша компания разрослась и сплотилась. После того как мы перешли в шестой класс, нам разрешили уходить с территории школы на обеденный перерыв, тогда-то отношения между некоторыми из нас и приобрели новые грани. Сейчас среди нас не было сложившихся пар, но, как предполагала я, с окончанием экзаменов такое положение дел вполне могло измениться. Я знала, что Грейс очень нравится Джек, и мы с ней провели немало долгих часов, обсуждая наши планы по покорению его и Роба. К несчастью, как нам было известно, и некоторые другие девушки тоже имели на них виды, и на настоящий момент шансы прибрать их к рукам казались минимальными. В пабе, перед тем, как мы пошли в кино, Роб посмотрел на меня испытующе, и у него сделался задумчивый вид. – Классный прикид, – сказал он, одобрительно кивнув. – Чем же вызвана такая перемена имиджа? – Склонив голову набок, он окинул меня взглядом с чуть заметной улыбкой.