– Одни только дети знают, что ищут, – промолвил Маленький принц. – Они отдают все свои дни тряпичной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и, если её у них отнимут, дети плачут… – Их счастье, – сказал стрелочник. XXIII – Добрый день, – сказал Маленький принц. – Добрый день, – ответил торговец. Он торговал самоновейшими пилюлями, которые утоляют жажду. Проглотишь такую пилюлю – и потом целую неделю не хочется пить. – Для чего ты их продаёшь? – спросил Маленький принц. – От них большая экономия времени, – ответил торговец. – По подсчётам специалистов, можно сэкономить пятьдесят три минуты в неделю. – А что делать в эти пятьдесят три минуты? – Да что хочешь. «Будь у меня пятьдесят три минуты свободных, – подумал Маленький принц, – я бы просто-напросто пошёл к роднику…» XXIV Миновала неделя с тех пор, как я потерпел аварию, и, слушая про торговца пилюлями, я выпил последний глоток воды. – Да, – сказал я Маленькому принцу, – всё, что ты рассказываешь, очень интересно, но я ещё не починил самолёт, у меня не осталось ни капли воды, и я тоже был бы счастлив, если бы мог просто-напросто пойти к роднику. – Лис, с которым я подружился… – Милый мой, мне сейчас не до Лиса! – Почему? – Да потому, что придётся умереть от жажды… Он не понял, какая тут связь. Он возразил: – Хорошо, если у тебя когда-то был друг, пусть даже надо умереть. Вот я очень рад, что дружил с Лисом… «Он не понимает, как велика опасность. Он никогда не испытывал ни голода, ни жажды. Ему довольно солнечного луча…» Я не сказал этого вслух, только подумал. Но Маленький принц посмотрел на меня и промолвил: – Мне тоже хочется пить… Пойдём поищем колодец… Я устало развел руками: что толку наугад искать колодцы в бескрайней пустыне? Но всё-таки мы пустились в путь. Долгие часы мы шли молча. Наконец стемнело и в небе стали загораться звёзды. От жажды меня немного лихорадило, и я видел их будто во сне. Мне всё вспоминались слова Маленького принца, и я спросил: – Значит, и ты тоже знаешь, что такое жажда? Но он не ответил. Он сказал просто: – Вода бывает нужна и сердцу… Я не понял, но промолчал. Я знал, что не следует его расспрашивать. Он устал. Опустился на песок. Я сел рядом. Помолчали. Потом он сказал: – Звёзды очень красивые, потому что где-то там есть цветок, хоть его и не видно… – Да, конечно, – сказал я только, глядя на волнистый песок, освещённый луною. – И пустыня красивая… – прибавил Маленький принц. Это правда. Мне всегда нравилось в пустыне. Сидишь на песчаной дюне. Ничего не видно. Ничего не слышно. И всё же тишина словно лучится… – Знаешь, отчего хороша пустыня? – сказал он. – Где-то в ней скрываются родники… Я был поражён. Вдруг я понял, почему таинственно лучится песок. Когда-то, маленьким мальчиком, я жил в старом-престаром доме – рассказывали, будто в нём запрятан клад. Разумеется, никто его так и не открыл, а может быть, никто никогда его и не искал. Но из-за него дом был словно заколдован: в сердце своём он скрывал тайну… – Да, – сказал я. – Будь то дом, звёзды или пустыня – самое прекрасное в них то, чего не увидишь глазами. – Я очень рад, что ты согласен с моим другом Лисом, – отозвался Маленький принц. Потом он уснул, я взял его на руки и пошёл дальше. Я был взволнован. Мне казалось, я несу хрупкое сокровище. Мне казалось даже, ничего более хрупкого нет на нашей Земле. При свете луны я смотрел на его бледный лоб, на сомкнутые ресницы, на золотые пряди волос, которые перебирал ветер, и говорил себе: все это лишь оболочка. Самое главное – то, чего не увидишь глазами… Его полуоткрытые губы дрогнули в улыбке, и я сказал себе: трогательней всего в этом спящем Маленьком принце его верность цветку, образ розы, который лучится в нём, словно пламя светильника, даже когда он спит… И я понял, он ещё более хрупок, чем кажется. Светильники надо беречь: порыв ветра может их погасить… Так я шёл… и на рассвете дошёл до колодца. XXV – Люди забираются в скорые поезда, но они уже сами не понимают, чего ищут, – сказал Маленький принц. – Поэтому они не знают покоя и бросаются то в одну сторону, то в другую… Потом прибавил: – И всё напрасно… Колодец, к которому мы пришли, был не такой, как все колодцы в Сахаре. Обычно здесь колодец – просто яма в песке. А это был самый настоящий деревенский колодец. Но деревни тут нигде не было, и я подумал, что это сон. – Как странно, – сказал я Маленькому принцу, – тут всё приготовлено: и ворот, и ведро, и верёвка… Он засмеялся, тронул верёвку, стал раскручивать ворот. И ворот заскрипел, точно старый флюгер, долго ржавевший в безветрии. – Слышишь? – сказал Маленький принц. – Мы разбудили колодец, и он запел… Я боялся, что он устанет. – Я сам зачерпну воды, – сказал я, – тебе это не под силу. Медленно вытащил я полное ведро и надёжно поставил его на каменный край колодца. В ушах у меня ещё отдавалось пенье скрипучего ворота, вода в ведре ещё дрожала, и в ней играли солнечные зайчики. – Мне хочется глотнуть этой воды, – промолвил Маленький принц. – Дай мне напиться… И я понял, что он искал! Я поднёс ведро к его губам. Он пил, закрыв глаза. Это было как самый прекрасный пир. Вода эта была не простая. Она родилась из долгого пути под звёздами, из скрипа ворота, из усилий моих рук. Она была как подарок сердцу. Когда я был маленький, так светились для меня рождественские подарки: сияньем свеч на ёлке, пением органа в час полночной мессы, ласковыми улыбками. – На твоей планете, – сказал Маленький принц, – люди выращивают в одном саду пять тысяч роз… и не находят того, что ищут… – Не находят, – согласился я. – А ведь то, чего они ищут, можно найти в одной-единственной розе, в глотке воды… – Да, конечно, – согласился я.