И Маленький принц сказал: – Но глаза слепы. Искать надо сердцем. Я выпил воды. Дышалось легко. На рассвете песок становится золотой, как мёд. И от этого тоже я был счастлив. С чего бы мне грустить?.. – Ты должен сдержать слово, – мягко сказал Маленький принц, снова садясь рядом со мною. – Какое слово? – Помнишь, ты обещал… намордник для моего барашка… Я ведь в ответе за тот цветок. Я достал из кармана свои рисунки. Маленький принц поглядел на них и засмеялся: – Баобабы у тебя похожи на капусту… А я-то гордился своими баобабами! – А у лисицы твоей уши… точно рога! И какие длинные! И он опять засмеялся. – Ты несправедлив, дружок. Я ведь никогда и не умел рисовать – разве только удавов снаружи и изнутри. – Ну ничего, – успокоил он меня. – Дети и так поймут. И я нарисовал намордник для барашка. Я отдал рисунок Маленькому принцу, и сердце у меня сжалось. – Ты что-то задумал и не говоришь мне… Но он не ответил. – Знаешь, – сказал он, – завтра исполнится год, как я попал к вам на Землю… И умолк. Потом прибавил: – Я упал совсем близко отсюда… И покраснел. И опять, бог весть почему, тяжело стало у меня на душе. Всё-таки я спросил: – Значит, неделю назад, в то утро, когда мы познакомились, ты не случайно бродил тут совсем один, за тысячу миль от человеческого жилья? Ты возвращался к месту, где тогда упал? Маленький принц покраснел ещё сильнее. А я прибавил нерешительно: – Может быть, это потому, что исполняется год?.. И снова он покраснел. Он не ответил ни на один мой вопрос, но ведь когда краснеешь, это значит «да», не так ли? – Неспокойно мне… – начал я. Но он сказал: – Пора тебе приниматься за работу. Иди к своей машине. Я буду ждать тебя здесь. Возвращайся завтра вечером… Однако мне не стало спокойнее. Я вспомнил о Лисе. Когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать. XXVI Неподалёку от колодца сохранились развалины древней каменной стены. На другой вечер, покончив с работой, я вернулся туда и ещё издали увидел, что Маленький принц сидит на краю стены, свесив ноги. И услышал его голос. – Разве ты не помнишь? – говорил он. – Это было совсем не здесь. Наверно, кто-то ему отвечал, потому что он возразил: – Ну да, это было ровно год назад, день в день, но только в другом месте… Я зашагал быстрее. Но нигде у стены я больше никого не видел и не слышал. А между тем Маленький принц снова ответил кому-то: – Ну конечно. Ты найдёшь мои следы на песке. И тогда жди. Сегодня ночью я туда приду. До стены оставалось двадцать метров, а я все ещё ничего не видел. После недолгого молчания Маленький принц спросил: – А у тебя хороший яд? Ты не заставишь меня долго мучиться? Я остановился, и сердце моё сжалось, но я все ещё не понимал. – Теперь уходи, – сказал Маленький принц. – Я хочу спрыгнуть вниз. Тогда я опустил глаза – да так и подскочил! У подножия стены, подняв голову к Маленькому принцу, свернулась жёлтая змейка, из тех, чей укус убивает в полминуты. Нащупывая в кармане револьвер, я бегом бросился к ней, но при звуке шагов змейка тихо заструилась по песку, словно умирающий ручеек, и с еле слышным металлическим звоном неторопливо скрылась меж камней. Я подбежал к стене как раз вовремя и подхватил моего Маленького принца. Он был белее снега. – Что это тебе вздумалось, малыш! – воскликнул я. – Чего ради ты заводишь разговоры со змеями? Я развязал его неизменный золотой шарф. Смочил ему виски и заставил выпить воды. Но не смел больше ни о чём спрашивать. Он серьёзно посмотрел на меня и обвил мою шею руками. Я услышал, как бьётся его сердце, словно у подстреленной птицы. Он сказал: – Я рад, что ты нашёл, в чём там была беда с твоей машиной. Теперь ты можешь вернуться домой… – Откуда ты знаешь?! Я как раз собирался сказать ему, что, вопреки всем ожиданиям, мне удалось исправить самолёт! Он не ответил, он только сказал: – И я тоже сегодня вернусь домой. Потом прибавил печально: – Это гораздо дальше… и гораздо труднее… Всё было как-то странно. Я крепко обнимал его, точно малого ребёнка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, его затягивает бездна и я не в силах его удержать… Он задумчиво смотрел куда-то вдаль. – У меня останется твой барашек. И ящик для барашка. И намордник… Он печально улыбнулся. Я долго ждал. Он словно бы приходил в себя. – Ты напугался, малыш… Ну ещё бы не напугаться! Но он тихонько засмеялся: – Сегодня вечером мне будет куда страшнее… И опять меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеётся? Этот смех для меня – точно родник в пустыне.