– Малыш, я хочу ещё послушать, как ты смеёшься… Но он сказал: – Сегодня ночью исполнится год. Моя звезда станет как раз над тем местом, где я упал год назад… – Послушай, малыш, ведь всё это – и змея, и свидание со звездой – просто дурной сон, правда? Но он не ответил. – Самое главное – то, чего глазами не увидишь… – сказал он. – Да, конечно… – Это как с цветком. Если любишь цветок, что растёт где-то на далёкой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звёзды расцветают. – Да, конечно… – Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а всё из-за ворота и верёвки. Помнишь? Она была очень хорошая. – Да, конечно… – Ночью ты посмотришь на звёзды. Моя звезда очень маленькая, я не могу её тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто – одна из звёзд. И ты полюбишь смотреть на звёзды… Все они станут тебе друзьями. И потом, я тебе кое-что подарю… И он засмеялся. – Ах, малыш, малыш, как я люблю, когда ты смеёшься! – Вот это и есть мой подарок… Это будет как с водой… – Как так? – У каждого человека свои звёзды. Одним – тем, кто странствует, – они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для учёных они – как задача, которую надо решить. Для моего дельца они – золото. Но для всех этих людей звёзды – немые. А у тебя будут совсем особенные звёзды… – Как так? – Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, – и ты услышишь, что все звёзды смеются. У тебя будут звёзды, которые умеют смеяться! И он сам засмеялся. – И когда ты утешишься – в конце концов всегда утешаешься, – ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом. Тебе захочется посмеяться со мною. Иной раз ты вот так распахнёшь окно, и тебе будет приятно… И твои друзья станут удивляться, что ты смеёшься, глядя на небо. А ты им скажешь: «Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звёзды!» И они подумают, что ты сошёл с ума. Вот какую злую шутку я с тобой сыграю… Он опять засмеялся. – Как будто вместо звёзд я подарил тебе целую кучу смеющихся бубенцов… И он опять засмеялся. Потом снова стал серьёзен: – Знаешь… сегодня ночью… лучше не приходи. – Я тебя не оставлю. – Тебе покажется, что мне больно. Покажется даже, что я умираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо. – Я тебя не оставлю. Но он был чем-то озабочен. – Видишь ли… это ещё из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит… Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие. – Я тебя не оставлю. Он вдруг успокоился: – Правда, на двоих у неё не хватит яда… В ту ночь я не заметил, как он ушёл. Он ускользнул неслышно. Когда я наконец нагнал его, он шёл быстрым, решительным шагом. – А, это ты… – сказал он только. И взял меня за руку. Но что-то его тревожило. – Напрасно ты идёшь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда… Я молчал. – Видишь ли… это очень далеко. Моё тело слишком тяжёлое. Мне его не унести. Я молчал. – Но это всё равно что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального… Я молчал. Он немного пал духом. Но всё-таки сделал ещё одно усилие: – Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть на звёзды. И все звёзды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться… Я молчал. – Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионов бубенцов, а у меня – пятьсот миллионов родников… И тут он тоже замолчал, потому что заплакал. – Вот мы и пришли. Дай мне сделать ещё шаг одному. И он сел на песок, потому что ему стало страшно. Потом он сказал: – Знаешь… моя роза… я за неё в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У неё только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира. Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал: – Ну… вот и всё… Помедлил ещё минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться. Точно жёлтая молния мелькнула у его ног. Мгновенье он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал – медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки. XXVII И вот прошло уже шесть лет… Я ещё ни разу никому об этом не рассказывал. Когда я вернулся, товарищи рады были вновь увидеть меня живым и невредимым. Грустно мне было, но я говорил им: – Это я просто устал… И всё же понемногу я утешился. То есть не совсем… Но я знаю: он возвратился на свою планетку, ведь, когда рассвело, я не нашёл на песке его тела. Не такое уж оно было тяжёлое. А по ночам я люблю слушать звёзды. Словно пятьсот миллионов бубенцов… Но вот что поразительно. Когда я рисовал намордник для барашка, я забыл про ремешок! Маленький принц не сможет надеть его на барашка. И я спрашиваю себя: что-то делается там, на его планете? Вдруг барашек съел розу? Иногда я говорю себе: нет, конечно, нет! Маленький принц на ночь всегда накрывает розу стеклянным колпаком, и он очень следит за барашком… Тогда я счастлив. И все звёзды тихонько смеются. А иногда я говорю себе: бываешь же порой рассеянным… Тогда всё может случиться! Вдруг он как-нибудь вечером забыл про стеклянный колпак или барашек ночью втихомолку выбрался на волю… И тогда бубенцы плачут… Всё это загадочно и непостижимо. Вам, кто тоже полюбил Маленького принца, как и мне, это совсем-совсем не всё равно: весь мир становится для нас иным оттого, что где-то в безвестном уголке Вселенной барашек, которого мы никогда не видели, быть может, съел незнакомую нам розу.