– Ну и кому же тогда могла быть интересна смерть Макса Грымова? – задала вопрос Дайна. – Его дружку и первейшему компаньону Стасу Григорьеву. Они лет пять назад сами, без какой-либо сторонней помощи, совместный бизнес замутили, создали популярную в городе радиостанцию «Мьюзик сити». Может, слышала?! – Да, конечно, слышала! – тут же воскликнула Дайна. – Эту радиостанцию вообще все слушают. У них еще слоган такой запоминающийся «Главное радио столицы». И радиоведущие все настоящие звезды радиоэфира. И песни на этой радиостанции звучат такие классные! Причем никаких там тебе этих всяких Валерий и Ани Лорак, а одна только качественная хитовая иностранная музыка. – Ага! Главное радио столицы, а звучит на этом радио всякая иностранщина, – криво усмехнулся Гога и продолжил: – Но, не в этом суть! На самом деле большая загадка, конечно, но именно это радио с иностранным контентом почему-то очень сильно понравилось рядовым москвичам и зазвучало практически отовсюду. Когда парни это радио еще только создавали и придумывали, другие вовсю крутили пальцем у виска и говорили, что это дикая глупость в самом центре России делать ставку на радио только лишь с иностранными треками. Но, они рискнули и у них все получилось. Москвичам этот проект понравился, а потом и дальше, вся страна захотела это радио слушать. Ну, там, естественно, рейтинги сразу же вверх поползли, рекламодатели со своими предложениями засуетились. Гога помолчал, потом продолжил: – Я разговаривал с одним специалистом по медиа и средствам массовой информации, так он мне сказал, что просчитать успех такого рода проекта никогда стопроцентно нельзя. Это то же самое, что песни придумывать и записывать. При этом совершенно неожиданно одна песня вдруг для всех сразу же становится хитом, а другая, не менее клёвая, просто раз и исчезает без всякого следа и интереса слушателей. В общем, радиопроект получился на редкость успешным и бабки к Стасу и Максу потекли просто рекой. Сразу же начались разного рода фестивали иностранных звезд в Москве при поддержке «Мьюзик сити», несколько раз к ним в прямой эфир сам мэр города приезжал, радиостанция эта сразу же стала осуществлять информационную поддержку разного рода мероприятий, проводимых при поддержке мэрии и администрации области. А там еще и разного рода выборы на горизонте замаячили, народные избранники стали биться за максимальный охват электоральной аудитории и деньги на радиостанцию потащили просто чемоданами. В общем, как говорится, проект очень далеко стрельнул. Очень далеко! Но, сама понимаешь, где деньги, а особенно большие, там всегда и ругань компаньонов, как известно. В общем, пацаны из-за какой-то там ерунды в какой-то момент разругались, а ко всем прочему еще и потеряли интерес к этому своему детищу, передав управление радиостанцией грамотным управленцам. А сами только тем и занимались, что дивиденды и бабки от рекламы и прочей фигни считали, и к себе в карман клали. И это образовавшееся равновесие до поры до времени обоих компаньонов вполне устраивало. К тому времени Стас Григорьев уже года два как перебрался в Малайзию на постоянное место жительства, купил там себе виллу где-то на тропическом острове и домой в Россию возвращаться уже совершенно никак не намеревался. Море под окном шумит, деньги на счет регулярно падают, что еще надо?! А Макс, хоть от дел-то в какой-то момент и отошел, а только лишь по той самой причине, что в столице остался, из обоймы, как говорится, окончательно не выпал. И с людьми нужными постоянно встречался и в мероприятиях разных участвовал и светился, и все равно волей-неволей в развитии радиостанции-то понемногу участвовал. В какой-то момент даже все стали именно только его одного ассоциировать с этой радиостанцией. И вот потихонечку задумал он новый проект создать, используя уже имеющиеся наработки и ресурсы, а заодно и бывшего дружбана-лентяя и бездельника кинуть. И поговаривали даже, что как только он это новое радио создаст, радиоведущие и весь административный состав прежней радиостанции сразу же переберутся на новую волну, после чего «Мьюзик сити» стопроцентно сразу же и рухнет с топовых вершин, а потом и вовсе прекратит свое существование, а вместо него на небосклоне радиоэфира засияет какое-нибудь «Нью Мьюзик сити». И станет тогда Макс единоличным собственником так называемого зеркала прежней радиостанции с той же самой музыкой, с теми же самыми ведущими, и даже с теми же самими джинглами и остальным оформлением. Народ ведь в подробности всего этого перевоплощения по-большому вдаваться не будет. Ну, сменилась у радиостанции волна! Ну, название стало чуть длиннее и круче! А все остальное-то осталось прежним. – В общем, стандартная схема! – тут же усмехнулся Гога. – Весь бизнес в девяностых и нулевых именно так и делался, да и сейчас еще делается. Если уж ты бизнесом занялся, так ушами хлопать и на вилле в Малайзии сидеть, как говорится, ни при каких обстоятельствах уже не надо. Короче, сидит себе Стас на своей вилле в Малайзии, загорает. И тут вдруг раз, несчастный случай, Макс Грымов погибает, в результате которого Стас Григорьев становится единоличным владельцем всех активов популярной радиостанции и всего прочего. – Да Владимиру Михайловичу и не важны активы этой самой радиостанции на самом деле. Он и без того человек состоятельный. Ему важно наемного убийцу установить и покарать, – добавил Гога. – Ну, вот в общем-то вкратце и вся история о том, кому в первую очередь была выгодна смерть Макса Грымова. Он помолчал немного, после чего добавил: – Осталось только установить, кто это все в интересах Стаса Григорьева сделал. Кто убийца?! Он еще немного помолчал, потом горестно вздохнул: – Были, конечно, у меня в руках кое-какие ниточки, да только и исчезли они. Канули в лету. – Кажется, я знаю одного человечка, через которого можно было выйти на этого самого наемного убийцу. Просто почерк убийства очень уж особенный! – задумчиво произнесла Дайна и тут же рассказала про Пятака и всю его шайку-лейку под названием «избранные». – Пятнадцать лет проработал в органах и что-то даже никогда и не слышал о таком человеке, – криво усмехнулся на этот счет Гога. – Вот об этом ты ему и расскажешь при встрече. Он будет от этих слов просто неимоверно счастлив и несказанно рад! – ответила ему Дайна и прищурилась на бьющее по глазам вечернее солнце. – Киллер, который умудрился ни разу не попасть в поле зрения полиции это просто уникум, а по-другому и не скажешь. – Действительно! – удивился на это Гога и скомандовал: – Поехали искать этого твоего загадочного Пятака. – Только звонить и договариваться о встрече будешь ты, – сказала Дайна и продиктовала номер телефона, а заодно и подсказала, каким образом в целях конспирации с ним следует договариваться о встрече: – А то мало ли. Мой голос он уже запомнил и может заподозрить что-то неладное. – Хорошо, – кивнул на это Гога, набрал продиктованный номер и, после короткого разговора, удовлетворенно сообщил: – Все! Едем на ВДНХ! Пятак приперся к фонтану на встречу, как и в прошлый раз, с полным карманом арахиса. Впрочем, много арахиса в этот день он съесть не успел. – Что? Все-таки надумали ко мне обратиться? – с некоторым подозрением посмотрев на Дайну, тем не менее достаточно весело спросил он. – Вам известна эта женщина? – как только все трое сели за столик в близлежащем кафе, показал Пятаку Гога посмертную фотографию Ирины на своем смартфоне. Ну, в общем, именно после этого вопроса, интерес у Пятака к арахису и пропал. Он, конечно, после того как в подробностях рассмотрел фото, очень сильно побледнел, но тем не менее сразу же включил так называемую попятную: – Да о чем вы говорите, я что-то никак не пойму, и, вообще, в толк никак не возьму. Я заслуженный работник спорта и к тому же пенсионер, и ни к каким криминальным делам вообще никакого отношения не имею. Если желаете, можете проверить, вообще никогда в поле зрения полиции не попадал. И женщину эту я знать не знаю. Видно было, что говоря все это, он очень сильно волнуется, хотя и старается держать себя в руках. Гога, слушая его, какое-то время молчал, после чего многозначительно кивнул Дайне и она, прикрываясь краем стола, достала из своего кармана телефон Ирины, выбрала контакт под именем «отец», после чего нажала кнопку соединения. И тотчас же мобильник в кармане у Пятака заверещал хитовой мелодией. Он, конечно же, мобильник достал и, замолчав, тупо уставился на экран, не спеша при этом отвечать. Надо сказать, что при этом у него от удивления едва ли глаза на лоб не полезли. – Звонок с того света, – нехорошо как-то ухмыльнулся на все это Гога и язвительно спросил: – Чего же вы, папаша, своей доченьке-то не отвечаете? Я ведь не ошибся?! Она ведь в вашем телефоне именно как дочь записана?! Ведь и вы у нее в телефоне записаны в качестве родственника. В довершение картины Гога снова продемонстрировал посмертную фотографию Ирины на своем мобильном, а Дайна достала из-под стола все еще вызывающий абонента с именем «отец» мобильник и положила его на столешницу. Пятак все, конечно же, понял, с трудом проглотил вставший в горле горький ком. И при этом он молчал. – Может быть, раньше вы и не попадали в поле зрения полиции, а теперь-то уж точно все вместе взятые находитесь под постоянным прицелом правоохранительных органов, – показав липовые вероятнее всего полицейские корочки, тут же принялся наседать на Пятака Гога. – Ну, сами понимаете, прослушка телефонов, круглосуточная слежка и все такое прочее. Это в наше неспокойное время все вполне осуществимо. Конечно, может быть какие-то старые ваши дела мы отследить и раскрыть уже не сможем, но зато теперь уже стопроцентно будем уверены, что ничего подобного никогда в будущем уже не случится. А навести справки обо всех ваших особо одаренных учениках на самом деле не составило какого-то большого труда. Это уже, как говорится, дело техники. Так что, можно сказать, преступный бизнес ваш окончательно накрылся медным тазом. Дайна знала, что Гога Пятаку врал, никаких справок он навести за это короткое время еще просто вообще даже не успел, но врал он, как говорится, очень даже убедительно. Видимо, сказывался прежний опыт работы в уголовном розыске. А может быть и нет. Может быть, он в тот самый момент самым настоящим образом импровизировал. – Сейчас-то вам от меня что надо? – выслушав всю эту тираду, устало поинтересовался у Гоги Пятак. – Тем более, что, как вы сами говорите, вам уже все известно. – Вот, сразу видно, что вы никогда ранее не общались с представителями правоохранительных органов, – загадочно прищурился Гога и весело добавил: – А чистосердечные признания-то еще никто вроде бы и не отменял! Пишите! – потребовал он. – Все пишите! Имена, телефоны, явки… И чем подробнее, тем лучше. А также не забудьте указать фамилии своих жертв. И в подтверждение своих слов он положил перед Пятаком чистый лист бумаги и ручку. К этому времени солнце уже скрылось за горизонт, хотя и было еще достаточно светло. В ретро-парке ВДНХ тут же зажглись яркие фонари. – Так вы хотите, чтобы я вам все на бумаге изложил? – глядя на этот чистый лист, немного разочарованно удивился Пятак и снова полез в карман. О чем-то раздумывая, он принялся жевать свой этот неизменный арахис. А Дайна пнула Гогу под столом по ноге, чтобы не терял бдительность, а то мало ли чего, а сама при этом напомнила Пятаку: – Я же вам говорила, что вы страшный человек. – Говорила! А я с этим и не спорю, – тут же пожал он плечами. – И тогда не спорил, и сейчас не спорю. – А знаете почему? – был от Дайны ему новый вопрос. Надо сказать, в этот самый момент ее просто будто бы прорвало. Это в прошлый раз, будучи при разговоре с Пятаком совершенно одна, она его страшно боялась, а теперь, при Гоге боязнь мгновенно прошла, осталась одна только жгучая ненависть и неприязнь. Дайна от этого самого неприятия даже на «ты» в разговоре с Пятаком неожиданно для себя в какой-то момент вдруг перешла, хоть Пятак и был гораздо много ее старше по возрасту. – Ну и почему же? – бросив в рот пару новых ядер арахиса, спросил он у нее. – Ты страшный человек не только потому, что много невинных человек на тот свет отправил. Но еще и потому, что своим ученикам жизнь испортил и самым настоящим образом их судьбу погубил, с самого юного возраста научив добывать деньги таким вот преступным способом. – Ну, в общем, тоже ни капли не спорю, – снова согласился с нею Пятак. Выглядел он при этом совершенно спокойно и вроде бы как даже безучастно, будто бы никогда в жизни не совершал никаких жутких преступлений и отвратительных деяний. – Ты же сам говорил, что бессемейный и бездетный. И именно тех, кого ты вроде как принял в свою семью, навсегда же и погубил. Разве ж так поступают со своими детьми и вообще с родными людьми? Наверное, Дайна и в самом деле не должна была читать ему все эти нравоучения, тем более, что для того имеются получающие зарплату из федерального бюджета судьи и прокуроры. Но Дайну в этот момент просто распирало от разного рода негативных эмоций, а также и от этого его показного спокойствия и равнодушия. Может быть, если бы Пятак прямо тут же бы покаялся, Дайна отнеслась бы к нему совершенно по-другому. Но Пятак был внешне совершенно невозмутим и абсолютно спокоен. Или только делал вид, что спокоен. И хоть лично он ничего плохого Дайне не сделал, у нее на сердце все еще кровоточила рана от предательства того человека, которого она совсем недавно назвала своей лучшей подругой. И эта самая лучшая подруга не только предала, но еще и несколько раз самым настоящим образом пыталась убить. Пятак тем временем кинул в род еще пару ядер арахиса, но прожевать и проглотить их не смог, подавился. Видимо, не смотря даже на внешнюю эту свою невозмутимость, горький ком у него в горле все же стоял, хотя он всеми силами и старался никак не выказать своих эмоций, скрывая их за этим самым показным своим равнодушием. Пятак захлебнулся, после чего тяжело вздохнул, и некоторое время молчал. Теперь он уже, наверное, в полной мере осознал, что для него и для его учеников все закончилось. Дайна думала, что еще минута и он в самом деле разрыдается или покается. И это, на самом деле, тоже было бы лучше всего, так как свидетельствовало бы о том, что что-то человеческое в нем еще осталось. Но Пятак не заплакал и не покаялся, усилием воли подавил нахлынувшие на него вдруг эмоции, моментально взял себя в руки и внешне снова сделался очень спокоен. – Ну, значит, все! – пробормотал он наконец, после чего бросил себе в рот еще пару ядер арахиса и все с той же равнодушной грустью уставился в голубое еще, но уже в достаточной мере потемневшее небо. Дайна смотрела не него и не очень-то понимала, о чем это он вообще говорил в этот момент. Может быть собирался с мыслями перед тем, как начать излагать на белом листе чистосердечные признания? Через минуту или две, он как-то окончательно кивнул головой и повторил: – Все! – Что все-то? – глядя на него, усмехнулся Гога и подвинул ему чистый лист и ручку. – Пишите столбиком имя убийцы и напротив него фамилии жертв. Но Пятак ему ничего на это не ответил, к листу и ручке даже не прикоснулся.