Он снова полез в карман, достал этот свой излюбленный арахис и снова бросил пару ядер себе в рот. И сразу же после этого зубы его как-то странно скрежетнули, будто вместо арахиса ему попался камешек, что, кстати, в самом деле достаточно часто случается с этим продуктом. И сразу же после этого Пятак откинулся на спинку стула и забился в конвульсиях. И вдобавок изо рта у него обильно пошла пена. – Он цианид принял! – истерично закричал Гога, вскочил и хотел была что-то предпринять, наверное, оказать какую-то первую медицинскую помощь, да только это уже было совершенно напрасно. – Вот гад! – отчаянно вскрикнул при этом Гога и сообщил перепуганной всем происходящим Дайне: – Ампулу с ядом разгрыз. От страха, да еще для того, чтобы не завизжать во весь свой голос, Дайна даже зажала себе рот рукой и твердо при этом решила, что никогда в жизни даже и не прикоснется к арахису. Хотя, на самом деле, при чем тут был арахис-то? Арахис-то вообще, как говорится, здесь был ни при чем. Пятак безжизненно обмяк, но, тем не менее, откровенно вальяжно развалился на своем стуле и уставился в синее вечернее небо. Гога немного погодя перестал психовать, совершенно спокойно проверил у Пятака пульс, убедился, что никакого пульса уже и нет вовсе, после чего по телефону вызвал полицию и скорую помощь. – Что здесь случилось? – был Гоге вопрос от приехавших сотрудников полиции. – Несчастный случай! Самоубийство! – уже совершенно как-то равнодушно сообщил им Гога. Он, видимо, к этому времени уже просто жутко устал от всех этих произошедших с ним событий. И Дайна тоже от всего этого жутко уже устала. Она молча смотрела на сотрудников полиции, неуютно ежилась от вечернего августовского холода и беспрестанно зевала, мечтая уже только о том, чтобы как можно скорее принять душ и уснуть в своей мягкой и теплой кровати. В какой-то момент Дайна даже уже пожалела, что зарегистрировала билет на соседнее с Гогой место. Надо было, в самом деле, попросить представительниц авиакомпании рассадить их с Гогой по разным местам. Но мест в бизнес-классе было не так уж много, и Гога, наверное, все равно бы нашел способ пристать со своими разговорами к Дайне. А она в этот самый момент мечтала только о том, чтобы вообще никого не видеть и не слышать. Дайна уже и к иллюминатору отворачивалась, но в темном и размытом стекле видела только бледное лицо брюнетки с прической каре. Эта самая Инга до сих пор еще мерещилась ей, можно сказать, повсюду, не смотря даже на то, что Дайна перекрасилась и сменила прическу. А Гога, выпросив у стюардессы еще один бокал белого сухого вина (на малазийских авиалиниях алкоголь вне запрета, хотя, надо заметить, страна эта большей частью мусульманская) и сразу же изрядно опьянев, как это обычно и бывает с мужчинами во хмелю, в полной мере уже представил себя каким-то, если уж не красавцем, то очень важной персоной точно. По-английски он изъяснялся крайне неважно, хотя для того, чтобы выпросить еще вина, хороший английский никому и никогда не требовался. После принятия на грудь алкоголя он тут же принялся нести всякую чушь, в том числе и про то, что, хотя, он на самом деле и не женат, и вообще очень одинок, потому что все работа, да работа с утра до вечера, но эту выпавшую ему по воле обстоятельств поездку на далекий тропический остров Лангкави он воспринимает исключительно как подарок судьбы. И еще он болтал о том, что в этот самый момент представляет себе, что они с Дайной летят в этот тропический рай вовсе даже не в самую обычную служебную командировку, а в самое настоящее свадебное путешествие. (Хотя, на самом деле, самой обычной эта командировка была бы, наверное, если бы они летели не в заграничные тропики, а куда-нибудь, к примеру, в Новосибирск). – Чего? – недовольно буркнула, пытаясь опустить его на землю, после всех этих слов Дайна. – Дай хотя бы помечтать! – уже изрядно заплетающимся языком тут же попросил ее Гога. – Ладно, мечтай пока, – буркнула ему на это Дайна. – Как говорится, мечтать никогда не вредно. Да и что толку было в чем-то убеждать подвыпившего мужчину? Это же понятно, что кроме длительных нудных разговоров ничем это не закончится. А Гога, (или новоявленный жених, или кем он там вообще себя на самом деле представлял и мечтал), к посадке на рейс одет был в веселенькую гавайскую рубашку, шорты, сандалии и соломенную шляпу. И где он ее только вообще взял? – Ты, кстати, в курсе, что мечты, это бриллианты нашего бытия? – глядя на Дайну через стекло бокала с колыхающимся в нем вином, прищурившись спросил Гога. – Чего? – снова недовольно протянула Дайна. – Это не я придумал и это не моя умная мысль, – под гул турбин признался он. – Эта умная мысль принадлежит моему отцу. Он мне ее перед самой своей смертью сказал. Что-то вспоминая, Гога грустно усмехнулся: – Мой отец всегда был жутким мечтателем. Жил он бедно, можно даже сказать, впроголодь, пахал как проклятый, пытаясь добыть нам денег на самое необходимое. Нас было пятеро детей. Я самый старший. Так что ему, в самом деле, приходилось изрядно пахать, чтобы нас прокормить. И всю свою жизнь он мечтал, что не заработает, так хоть выиграет когда-нибудь в лотерею крупную сумму денег, купит нашей семье большой шикарный дом, машину, и еще повезет всех нас на море. Конечно же, ни в какую лотерею он так ни разу и не выиграл. И дом не купил, и нас на море так и не свозил. А когда мне было шестнадцать лет, отец тяжело заболел. И когда он умирал, мне было ужасно обидно, что его мечты так и не осуществились. Ведь это же не так уж и не выполнимо на самом деле: купить дом и свозить семью на море. Но, только не в случае с моим отцом. Он умирал, а я просто горькими слезами заливался от того, что его мечты так и не осуществились. Я плакал тогда просто навзрыд. И тогда он подозвал меня к себе и сказал, что уходит из этой жизни счастливым человеком, потому что у него были все мы. И еще он безмерно счастлив тому обстоятельству, что у него были мечты. Так прямо и сказал, что его мечты это было то самое немногое прекрасное в его жизни. Ну, кроме всех нас, конечно, – тут же оговорился Гога. – И еще он сказал, что если бы никогда ни о чем не мечтал, то жизнь его была бы просто невыносимо скучна и, наверное, это была бы уже совсем другая какая-то жизнь. Он так и сказал, что покидает этот мир совершенно счастливым и по этой самой причине, чтобы я даже не думал рыдать. Так что вот так вот! – тут же подытожил Гога и поднес бокал к губам, однако не отпил, а продолжил: – Так что, мечтайте себе на здоровье, господа! Мечтайте столько, сколько вам вообще заблагорассудится! Ведь вполне может так случиться, что именно мечты и станут лучшим воспоминанием всей вашей скучной и никчемной жизни. В связи с тем, что в руке у Гоги в этот момент был бокал, эти его слова прозвучали как тост. А Гога и в самом деле тут же поднял бокал, и будто бы чокнулся с какими-то незримыми господами, после чего залпом выпил вино до дна. Дайна же никаких этих философских размышлений хмельного человека больше слушать не стала, натянула на глаза повязку, надела на шею надувную подушку, укуталась любезно предложенным ей стюардессой пледом и провалилась в дремотный и неспокойный самолетный сон. Хотя, надо сказать, уснула она не сразу, а еще какое-то время завистливо вертела в голове сказанную Гогой фразу про несбывшиеся мечты. Она даже немного пожалела, что эта умная мысль не пришла на ум именно ей, а то она уж точно оформила бы эту цитату в сторис в инстаграме с какими-нибудь модными хештегами типа #люблючитать, #книжныйблогер, #книжныйчервьрекомендует, или даже просто #букстам. Нет, конечно же, Дайне ничего не мешает и сейчас опубликовать эту классную мысль про мечты в сторис, но только кого тогда следует указать в качестве автора-то? Гогу, что ли? А, он, простите, вообще кто такой? Может быть, какой-то новомодный писатель? Нет?! Вот и я про то же… В общем, идея с публикацией в сториз классной философской мысли была отложена Дайной на некоторое совершенно неопределенное время. В последнее время в инстаграме вообще очень модно стало быть такой вот загадочной и начитанной, с книжкой и бокалом вина в руках почти что на каждом фото. Ну, или, если не хочешь заморачиваться со своей физией и делать фотошоп, то можно просто сфоткать понравившуюся книгу, к примеру, с чашкой дымящегося кофе и каким-нибудь печенюшками или разноцветными пирожными макаронс. И все равно, надо сказать, не смотря даже на весь технический прогресс и постоянно растущую скорость интернета, так мощно везде и всюду рекламируемые эти самые электронные книги так, к сожалению, и не стали заменой самой простой и обычной бумажной книжке с твердым переплетом. А все потому, что страницы бумажной книжки приятно шуршат и пахнут пылью, если книжка достаточно древняя. И еще потому, что бумажную книжку можно поставить на полку, если, конечно, книжка понравилась. И еще потому, что в такую книжку можно заполучить именной автограф автора, что тоже очень даже делает прочитанное повествование приятным и памятным. Ведь писатель же не электронный робот, в конце концов, а самый обычный живой человек. Вот и книжка тоже должна быть бумажной и вполне осязаемой, а не какой-то там цифровой и электронной. Тропический рай на острове Лангкави оказался совсем не тем, о чем Дайна, отправляясь в это путешествие, думалам. Выйдя из зоны прилета, уже немного протрезвевший к этому времени Гога и немного отдохнувшая в полете Дайна, взяли в пункте проката легковой автомобиль и выехали на автомобильную трассу. Надо сказать, что до этого в здании аэропорта у пункта проката автомобилей приключился немного неприятный инцидент. Пока Гога оформлял договор аренды, причем выбирал автомобиль непременно покруче, а не какой-нибудь там эконом-вариант, и при этом настоятельно требовал скидку, просто тыкая в каталог и рисуя на бумажке цифры сделки, к нему подошли две очень приветливые и улыбчивые девушки в хиджабах с пластиковой коробкой для пожертвований, и стали ему что-то говорить на английском языке. – Что они от меня хотят? – по-русски спросил Гога у менеджера по аренде авто и, хотя тот его ни капли не понял, а Гога при этом вообще почти не говорил по-английски, он тем не менее заявил менеджеру: – Скажи им, пусть идут лесом! Подаяния я никому не даю. Да и не до них мне сейчас. Именно по причине того, что Гоге не терпелось поскорее воспользоваться услугой проката автомобиля (от всяких разных там байков и мопедов Гога сразу же наотрез отказался – еще чего не хватало, ведь он же не какой-нибудь там нищеброд по горящей путевке), Дайна даже не успела как следует рассмотреть здание аэропорта. Надо сказать, что местный аэропорт ее вообще ни капли не впечатлил, а все больше расстроил. Невзрачное и совершенно ничем не запоминающееся место прилета и отлета, по-другому и не скажешь. И даже чего-то такого особенного, какого-то места, где все бы фотались, нету. Вообще нету! В общем, полный отстой! Из окна автомобиля тропический рай Лангкави показался Дайне одной сплошной большой деревней, с одноэтажными пародиями на виллы, с гуляющими по полям в компании белых цапель черными буйволами, а также кучами мусора на обочине дороги, с которыми местные, судя по всему, вообще никак и никогда не заморачивались. Лежит себе мусор, ну и пусть лежит – никому же не мешает. В общем, Дайне это место нисколько не показалось райским, в отличие, конечно от Гоги, который буквально сразу же пришел в полный восторг, только лишь от одной новости, что весь этот остров – это одна сплошная зона дьюти-фри с просто нереально дешевыми какими-то ценами на алкоголь. И все потому, что у местных мусульман алкоголь даже самых известных марок в соответствии с их религией не в чести, а предназначался только исключительно для иностранцев по предъявлении паспорта и таможенной отметки о приезде. Видимо, подогретый этой благостной вестью, Гога за рулем автомобиля напрочь забыл, что он не в России и мчался по дороге, как говорится, с ветерком. Он даже чуть не задавил выползшего на дорогу крупного варана. Дайне по этому поводу даже пришлось на него прикрикнуть, а то приехали на тропический остров совместить приятное с полезным, а на деле получаются все те же нервы, что и на дорогах в России. – Да просто привык в России гонять и здесь почти что что на автопилоте помчался, – после ее сердитой взбучки принялся оправдываться Гога, и спросил: – Сразу же наведаемся к Стасу? Дайна на это кивнула. У нее от этой лихой езды по узким петляющим по горам дорогам даже голова немного заболела. Отель ими был забронирован еще перед вылетом и переживать на сей счет было просто совершенно глупо, в связи с чем, в самом деле, можно было сразу же перейти к основной цели поездки, чтобы потом, перед возвращением домой была пара дней позагорать и искупаться в море. – Неужели ты полагаешь, что он во всем сразу же признается? – в машине поинтересовался у Дайны Гога. Вообще идея сгонять на Лангкави и пообщаться со Стасом Григорьевым принадлежала именно ей. – Пятак ничего не рассказал, и при этом ты считаешь, что Стас сразу же во всем признается?! Но ведь не окончательный же идиот он в самом деле? – Посмотрим! – равнодушно заметила на это Дайна. – Иногда очень многие совершенно очевидные вещи становятся ясны и без каких-либо дополнительных слов или объяснений, что называется, на месте. Гога на это только скептически хмыкнул, хотя и возражать как-то особо против этого тоже не стал. – Если выяснится, что Стас все же причастен к смерти Макса, что с ним будет? – спросила Дайна.