— Ну, вот вы, к примеру… а до вас еще двое приезжали, большие такие, здоровые… тоже про нее спрашивали. Тогда-то тетя Маня еще жива была, да они ее не застали — в магазин она ушла. А из магазина… из магазина уже не вернулась! — И племянница залилась нетрезвыми слезами. Вот, значит, как. Судя по описанию, тетю Маню искали братья Скорняковы. И в тот же день она скоропостижно скончалась. Я записал рассказ тети-Маниной племянницы и вернулся в Нечволодово. И там меня ждало еще одно трагическое известие. Мой знакомый пожарный инспектор умер. Признали отравление суррогатным алкоголем. — Выпивал он прилично, — рассказал мне сослуживец покойного. — Как говорится, ни дня без стопки. А денег-то на магазинную водку мало, так он покупал самогонку у тети Даши, что за магазином живет. Правда, у нее весь поселок покупает, и ничего, но тут, видать, что-то не так пошло… Я в эту версию не очень-то поверил и решил, что снаряды падают слишком близко и нечволодовский климат становится слишком опасным. Да и узнать больше ничего не удавалось. В общем, вернулся я в Питер и стал готовить статью. Поднял все, что можно, про ту московскую фирму, которая скупала участки руками братьев Скорняковых. Узнал и про самих братьев — за что сидели и что еще у них на совести. Думаю, если не возьмет мою статью ни одно издание, размещу ее в интернете, на собственной странице. У меня тогда очень много подписчиков было. И тут мне стали поступать какие-то странные звонки. Звонят — и трубку вешают. И так несколько раз на дню. А потом — еще интереснее. Стали мне в почтовый ящик подкладывать рекламу ритуальных услуг. Ну, то есть похоронных. Я раньше не робкий был, не то что сейчас. Ну, думаю, не запугаете! Продолжал работать над статьей. А они — уж не знаю кто — дальше пошли. Стали мне уже не рекламу присылать, а готовые договора на организацию похорон — смету на гроб, на отпевание, на надгробный памятник… Ну, думаю, не на того напали! Не нашелся еще тот, кто сможет запугать Егора Плавунцова! И уже подготовил статью, последние правки оставалось сделать. Вышел в магазин, кое-чего из еды купить… Плавунцов взглянул на бутылку, и Порфирьич тут же подлил в его стакан. — Значит, вышел я в магазин… — проговорил Егор, сделав глоток, — и больше ничего не помню. Очнулся уже в больнице, в палате интенсивной терапии. Позже мне рассказали, что сбила меня на переходе черная машина. Сбила и скрылась с места происшествия. Виновных так и не нашли, а меня врачи спасли, только инвалидом на всю жизнь остался… Он допил коньяк и закончил рассказ: — Главное, когда я из больницы выписался и домой вернулся, обнаружил, что, пока я лежал в больнице, мою квартиру обнесли. У меня и брать-то было особенно нечего, кроме компьютера. Вот компьютер и унесли. А в нем… — А в нем все материалы по нечволодовскому делу! — догадался Порфирьич. — В самую точку! Вот все, что я знаю. И очень не советую вам, Вера, влезать в эту историю. Ничего хорошего из этого не выйдет. — Да я понимаю… — вздохнула я, прикинув уже, что ничего мне рассказ Егора не дает. Не могу же я прийти к Бурнусу и вместо убийства в Михайловском замке предъявить ему сведения из темного прошлого Попеляева. Тем более что они совершенно бездоказательные. Тут у меня зазвонил телефон. Я вытащила его из сумки. Звонила мама. Я извинилась перед мужчинами и отошла в сторонку. — Да, мама, что тебе нужно? — Немедленно приезжай домой! — Я вообще-то занята… а что случилось? — Если мать просит тебя приехать — нужно ехать, а не задавать вопросы! Вечно у тебя нет для меня времени! — Но, мама, я же должна знать, в чем дело! Тебе что — плохо? Ты заболела? Вообще-то голос у нее был вполне здоровый, только очень взвинченный. Ну что еще случилось, с утра, что ли, успокоиться никак не может после свидания со своим… не могу даже слова подобрать для этого типа. Вот сразу он мне не понравился, с первого взгляда. — Ничем я не заболела! Со мной все в порядке, просто не могу попасть в квартиру… — Что значит — не можешь попасть? Что — замок сломался? Тогда тебе нужна не я, а слесарь… Мама, я так сразу не приеду… — Да не нужен никакой слесарь! — И тут она нехотя призналась: — У меня нет ключей. Я их, наверное, забыла… оставила на тумбочке в прихожей… — Тут она снова взорвалась: — Что это за допрос? Говорю тебе — приезжай скорее! Не могу же я часами стоять перед дверью! — Да, конечно, я приеду, подожди хоть во дворе, погода хорошая… Мама представила, наверно, как она сидит на лавочке и все спрашивают, что случилось, и рыкнула не хуже тигрицы в джунглях, но я уже отключилась. Я вернулась к столу и извинилась перед Плавунцовым и Порфирьичем: — Простите, мне нужно срочно ехать домой. Мама не может попасть в квартиру, ключи забыла. — Ну, поехали, я тебя отвезу… — сразу вызвался Порфирьич. — Да стоит ли? Я такси вызову… — Сюда такси неохотно ездит, — вмешался в разговор Плавунцов. — Ладно, Порфирьич, отвези девушку, я не обижусь… Мы сели в машину, выехали на шоссе. Порфирьич покосился на меня и спросил: — А матери твоей сколько лет? — Пятьдесят один… — машинально выпалила я и тут же смутилась: мама тщательно скрывала свой возраст и не простила бы, что я выдала его малознакомому человеку. — Рано… — протянул Порфирьич. — Что — рано? При чем здесь вообще ее возраст? — Да нет, я просто подумал, что у нее это возрастная забывчивость, но для этого еще рано. Вот дядька мой вечно все забывал — то ключи, то кошелек, а один раз в тапочках из дому ушел. Зимой. Так ему девятый десяток шел, а твоя еще молодая… — Да нет, она обычно ничего не забывает… И тут я подумала — странно, что-то здесь не вяжется… Додумать эту мысль я не успела, потому что Порфирьич заговорил про Плавунцова и про историю в Нечволодове. Скоро мы подъехали к моему дому. — Я подожду, если нужно, — предложил Порфирьич. — Да нет, спасибо, я управлюсь. Я еще раз поблагодарила Порфирьича и пошла к подъезду. Мама с несчастным видом сидела на скамейке перед дверью. Увидев меня, она встрепенулась: — Ну наконец-то! Что ты так долго добиралась? — Я далеко была. — На Дальнем Востоке, что ли? А я чувствовала себя настоящей пенсионеркой! Никогда не думала, что мне придется сидеть на скамейке перед подъездом… — Ну все, мама, я уже приехала! Пойдем домой… Поднимаясь в лифте, я все же спросила маму — что случилось с ключами?