Надо, наверное, ему что-то ответить? Шишкина, очнись! Земля вызывает Шишкину! — Привет, — первой опомнилась Юлька, пока я благодарила вселенную за то, что сижу на стуле, а не стою на трясущихся ногах. — Я Юля, а это моя подруга Маша. — Рад встречи, девчонки, — улыбнулся он шире и выжидающе посмотрел на меня. — Я Руслан. Можно просто Рус. Надо что-то сказать! Надо что-то сказать! Тараканы в панике носились в моей голове в поисках кнопки запуска речевого аппарата, который куда-то запропастился. Боже! Надеюсь, у меня хотя бы рот закрыт. Какие у него глаза! Ммм… Юлькин локоток прилетел мне точно под ребра. Дернувшись, немного приблизилась к парню и речевой аппарат, наконец, заработал. — Какой курс? — спросила я, усиленно хлопая ресницами. — Четвертый, — ответил Рус. — А ты первый, да? — Сильно заметно? — изобразила неловкость, воровато оглядевшись, и случайно поймала взгляд Соколовского, который без тени улыбки смотрел на русоволосого бога, стоящего рядом со мной. — Нет, Маша. Ты почти как родная в студенческой среде, — согласно кивнул парень и перекатил между пальцами медиатор. Родная… Часть тараканов в моей голове упали в мечтательном экстазе. — В общаге живешь или на квартире? — спросила я, чтобы поддержать диалог и удержать парня подольше рядом с собой, чтобы вдоволь надышаться мятой, которой от него так классно пахло. — Снимаем с пацанами квартиру. Можешь, как-нибудь в гости заглянуть. В конце месяца устроим небольшую вечеринку. Приглашаю. — Я подумаю, — кокетливо улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. — Буду ждать, — подмигнул он мне и, поправив, рюкзак на плече покинул столовой, кивком головы, позвав за собой пару парней, что сидели за одним с ним столиком. — Я так понимаю, наклёвывается Рулон Обоев? — подтрунила надо мной подруга. — Не, — покачала я головой, стряхивая наваждение. — Для начала Букет Конфетов. — Эх, и почему вокруг тебя столько красавчиков? — почти горестно вздохнула Юлька. — Сколько столько? — вскинула я брови и встала из-за стола, прихватив поднос. — Пока только один — Руслан. — А Соколовский? — выпучила она глаза. — Не красавчик тебе, что ли?! Взглянула туда, где сидел Стасик и заметила, что он сидит без привычной плутовской полуулыбочки и без блондиночки на колене. Словно почувствовав моё внимание на своей кудрявой голове, он поднял взгляд и коротко посмотрел мне в глаза. Поднялся со стула, закинул рюкзак на плечо и направился к выходу из столовой, поселив в груди странное чувство вины. — А Соколовский был, да весь вышел, — усмехнулась я, глядя ему в спину. Глава 12 — Ты умеешь с утра просыпаться и дарить этому миру улыбку? — спросила меня Юлька, пока я вытряхивала своё тельце из казенного одеяла. Сделала большой и очень продолжительный вдох и такой же выдох, чтобы соседка в полной мере без слов осознала, в какую степь трёхбуквенную ей нужно скакать. — Понятно, — коротко усмехнулась Юлька и продолжила перебирать платья на своих вешалках. — Как ты успеваешь сходить в душ в такую рань? — бросила на нее презрительный взгляд, надеясь найти заначеную в шкафу метлу. Иного объяснения её этой супер-способности, я просто не нахожу. — Я просыпаюсь, а ту уже после душика в полотенчике. Мне для того, чтобы принять душ, нужно выстоять очередь длиной в несколько этажей и только потом помыться. — Мой секрет прост, — выглянула она из-за дверцы шкафа. — Я просыпаюсь в пять утра и могу даже повыбирать, в какой кабинке помыться. — В пять утра?! Точно ведьма! — достала из своей тумбочки косметичку с гигиеническими принадлежностями и два больших полотенца, которые закинула на плечо. — Ладно, пойду я смотреть, как грязные люди превращаются в чистых. Что бы это не значило. — Удачи, ага, — бросила Юлька. Едва перебирая ногами, добралась до подвального помещения, в котором скрывался душ всея общаги. Шестнадцать очищающих кабинок никогда не пустовали в те моменты, когда туда спускалась я. И вот опять! Минимум пятнадцать человек стояли вдоль стеночки, ожидая, когда уже освободиться хоть одна из них. — Кто крайний? — спросила, оглядев собравшихся, которые выглядели ничуть не свежая меня только что проснувшейся. — Я, — отозвалась одна из девчонок, на секунду отвлекшись от телефона. Приняв к сведению очередность, присоединилась к группе стоящих близ стеночки, чтобы тоже прожигать взглядом занятые кабинки и представлять как людей в них варит кипятком за то, что они долго моются. Особенно сильно я прожигала взглядом одну из кабинок, в которой очень нескромно пел мужской голос. Пел он, конечно, неплохо, но выглядела его эта нерасторопная манера, как насмешка над всеми нами, кто стоял здесь, ожидая своей очереди. Впрочем, испепеляла ту кабинку взглядом одна я. Большая часть собравшихся, улыбались так, словно за той дверью шалит милейший ребенок, на которого злиться просто невозможно. Просто бесячее ути-пути какое-то! И самое обидное, что я знала эту песню и мысленно, сама того не желая, подпевала нарочито деланому басу. Наконец, когда песня закончилась, а немытая толпа у стены почти ему рукоплескала, певец соизволил явить себя миру. Дверь кабинки открылась и вместе с паром из нее вышел… Соколовский?! Серьёзно?! Ему в своей квартире не моется, надо общажный душ занять? — Бесплатный концерт окончен, дальше только за деньги, — оглядел он толпу, придерживая одной рукой полотенце на бедрах. — О, Шишкина! — обрадовался парень. Натянула милую улыбку, быстро взглянула в глаза! Шишкина, в глаза смотри! парню и снова уставилась в потолок. Взгляд то и дело рвался туда, где должна была быть футболка на этом бесстыднике, но вместо нее, по крепко слаженному телу стекали маленькие капли воды, влекомые гравитацией. Глаза мои тоже, видимо, были подвластны сегодня гравитации, как никогда раньше, потому что, то и дело падали с потолка на его торс. Божечки! Когда он уже уйдет отсюда? — Секундочку, — поднял он указательный палец и вернулся в кабинку, немного прикрыв дверь. — Трусишки забыл, — пояснил он, будто кому-то это просто необходимо было знать. Хотя, тем двум фанаткам, что уже стекали по стеночке, эта информация была очень важна. — Шишкина, проходи, — пригласил меня жестом Стас, немного отойдя в сторону от кабинки. — Сейчас моя очередь, — отозвалась одна из девчонок. — Я обещал подруге, что нагрею для нее душик, — пояснил ей парень, нисколечко не покраснев от своего вранья. — Правда, Маша? Маша? Он вспомнил моё имя? Чудеса случаются? Или его мозг подобен лапшичке, что в горячей воде становится больше? — Правда, — выдавила я, не желая ждать, когда помоются еще пятнадцать человек до меня. Прошла мимо Стасика, благодарно ему кивнула и зашла в кабинку. Повесила полотенца на крючки, косметичку поставила на полку и услышала щелчок щеколды за спиной. Резко развернулась на пятках и встретилась с бессовестной Соколовской мордой, который закрылся со мной в кабинке. — Вали отсюда! — толкнула его в грудь и потянулась через него к щеколде, чтобы удобнее было толкать парня и дальше. — А спинку потереть? — ехидно предложил он, не двинувшись с места. — Я сейчас твое лицо об кафель потру, — прошипела и снова потянулась к щеколде, но в этот момент Соколовский решил то ли помочь мне, то ли наоборот — помешать. В итоге, я встретилась лицом с его все еще влажной после душа грудью. Рука, что тянулась к щеколде, не нащупав конечной цели, провалилась в пустоту и вполне «удачно» зацепилась за полотенце на его бедрах. — Шишкина, я не такой! — завопил Стас, откровенно насмехаясь надо мной. — Ах, ты грязная девчонка! Удерживая меня одной рукой за талию, а другой полотенце, парень довольно-таки гаденько улыбался, наслаждаясь тем, как я в него вцепилась и, боясь шлепнуться на мокрый пол, практически повисла на его плечах. — Я тоже не такая, так что заворачивайся, — указала взглядом на полотенце и, наконец, отлипла от этого павлина. — Разворачивайся и… и… — Переворачивайся? — предположил Соколовский и прикусил нижнюю губу, очевидно для того, чтобы не заржать в голосину от моей растерянности. — И вали отсюда! — еще раз толкнуть его не рискнула. Второй раз такой конфуз уже не будет считаться случайностью. Поэтому пришлось выпучить глаза и понадеяться на то, что в кабинке станет от этого теснее и Соколовский сам из нее выдавится. — Ну, ты звони, если что, — поигрывал он черными бровями, не глядя открывая щеколду за своей спиной. — Возвернусь, потру-натру…