— Хорошо, — киваю я активно и закрываю перед его носом дверь, оставив узкую щель, в которую умудряюсь просунуть нос и сказать. — Я быстро. Возвращаюсь к шкафу, достаю из него безразмерную толстовку, которая мне почти до колена. Смотрюсь в зеркало, прихожу к выводу, что и так сойдет, особенно если волосы немного убрать от лица. Надев ботинки, выхожу к парню. — Вау! — выдыхает он восхищенно. — Куда пойдем? — задаю вопрос и направляюсь к лестнице, чтобы спуститься вниз. — Для начала мы пойдем наверх, — ловит меня за руку Рус я тянет на себя. Поднимаясь со мной по лестнице, парень приобнимает меня за талию. Сердце в этот момент бешеным молоточком бьётся о солнечное сплетение. Кровь горячим потоком приливает к коже, заставляя краснеть и не знать в какую из ступенек уткнуть лицо, чтобы не выказать своего смущения. Божечки! Какой же он теплый и как идеально его рука лежит на моей талии! — Подожди, — вдруг осекаюсь я. — Но там наверху проходит вечеринка, а ты сказал, что мы будем только вдвоем. — Я тебя веду еще выше, чем проходит вечеринка, — заговорщически шепчет парень и касается щекой уха в момент, когда таинственно добавляет. — Мы идем на крышу. — Ого! — выдыхаю я, краем сознания улавливая звуки тихой музыки, что доносятся с этажа. — А ты не замерзнешь? Указываю взглядом на парня, который всё еще был лишь в желтой футболке и зеленой клетчатой рубашке поверх нее. — Мы найдем способ согреться, — обещает он мне и рука на моей талии немного сжимается. Сглатываю тяжелый ком смущения и немного нервно улыбаюсь Русу, который теперь мягко подталкивает меня в спину в сторону лестницы, прикрепленной к стене. С опаской взбираюсь наверх, чувствую взгляд серых глаз там, где открывается чудесный вид на мой зад во время подъема по этой старой металлической лестнице, что держится на молитве общажных крыс, которые иногда выбираются по ней на свежий воздух, чтобы отдышаться от лапши и студенческих пельменей. Почти конец сентября и ветер на крыше пятиэтажки не греет. Обняв себя за плечи, сохраняю невозмутимый вид и стараюсь не думать о том, что голые колени трясутся синхронно со стуком зубов. — Прости, не думал, что тут так холодно, — виновато произносит парень и подходит к краю крыши. Опирается локтями об ограждение и мечтательно смотрит вдаль. — Хорошо здесь. Чисто. — Да, — протягиваю в ответ и обнимаю себя еще крепче, только теперь не от холода, а от нервного напряжения. Вдруг, эта вылазка на крышу — еще один этап посвящения? Хотя, нет! Это же Руслан Андреев, а не Стас Соколовский. Это тот придурок мог бы устроить мне тут очередное испытание и ни одна кудряшка на его башке не дрогнула бы при этом. Так, стоп! Почему я, вообще, о нем думаю? Фу, кака! Боязливо приближаюсь к парню и с опаской смотрю вниз, обещая себе не потерять сознание. Вцепляюсь обеими руками в перила и опускаю взгляд вниз. Отсюда даже тополи близ общажного корпуса кажутся крохотными. — Высоко, — произношу дрожащим голосом и мысленно прикидываю, за какое из окон внизу можно будет зацепиться, если вдруг меня отсюда сдует. — И красиво, — кивает Рус. — Это моё особенное место. — А разве ты не на съемной квартире живешь? — напоминаю парню и перевожу на него любопытствующий взгляд. — Да, на квартире, — согласно кивает он. — Но первые два курса я тоже жил в этой общаге на третьем этаже в триста тридцать третьей комнате. Потом с пацанами решили съехать и пожить самостоятельно. — А, ясно, — только и нахожусь я с ответом, потому что толстовка и ботинки совершенно не греют тело, которое только недавно покинуло горячий душ и мечтало о теплой постельке. Но вместо этого в три часа ночи мерзнет на крыше общаги, обдуваемой всеми ветрами. — Ты, наверное, замерзла? — оглядывает меня Рус и отталкивается от перил. — Сейчас согреемся. Отходит к ближнему углу крыши и берет две бутылки пива. Протягивает одну из них мне. — Нет, — качаю я головой и морщусь. — Я не пью. — Совсем? — вскидывает он брови. — Совсем, — соглашаюсь я, обнимая себя за плечи. — Тем более пиво. — Что ж, — вздыхает парень и возвращает алкоголь на место. — Тогда у меня остается только один способ, чтобы тебя согреть. — Да? — пугаюсь я, с подозрением оглядывая крышу. — И какой же? — Иди ко мне, — томным шепотом произносит греческий бог и распахивает рубашку, указывая согревающий путь. — Ну, кхм… Хорошо, — голос понижается до мышиного писка. На трясущихся ногах подхожу к парню и прижимаюсь щекой к его груди. Теплой, широкой. Кольцо рук смыкается на моих плечах и бабочки в животе вырываются из своих коконов, кружа в хаотичном танце. И что теперь делать? А мне его нужно обнимать в ответ или достаточно того, что он меня обнимает? Говорить что-то нужно? Что делать-то, вообще?! Почему никто меня не подготовил к обнимашкам с божественным красавчиком? А вдруг он сейчас думает, что я тормоз со сломанными ручками? Так! Надо обнять в ответ. Соберись, Шишкина, это несложно! Нерешительно поднимаю руки и завожу ему за спину. Теперь очень важно положить их туда, где я не буду казаться скромницей или чрезмерной развратницей. Попа в джинсах — нет. Выше джинсов — почти провокационно. На талии — возможно. Может, вообще, на шее руки сомкнуть? Хмм, нет. Придется целоваться, а я пока не готова к такому шагу. Мы же просто греем друг друга. Да? Талия — мой вариант. Обхватывая Руса руками и смыкаю пальцы в замок на его спине. Вот так — отлично! Гладкий подбородок касается виска. Теплое дыхание согревает щеку и жаром растекается по всему телу. Еще немного и мне станет жарко. — Если совсем замерзнешь, то скажи мне, и мы вернемся вниз, — спокойно произносит Рус, едва заметно покачиваясь со мной из стороны в сторону. — Всё нормально, — отвечаю я торопливо и тайком принюхиваюсь к парню, ощущая тонкий запах мяты и еще чего-то горьковатого. На сигаретный дым похоже. Плохой мальчик. — Кстати, отсюда отлично видно ледовый дворец, — говорит парень, а я щекой чувствую вибрацию его груди от низкого голоса. — Можем как-нибудь сходить, покататься. — Я там работаю, так что без проблем. — Да? — удивляется Рус и немного отклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза. Становится холодно без его близости. — Удивлен. Не думал, что первокурсницы так сразу задумываются о работе. — Да? — теперь моя очередь удивляться. — И много ленивых первокурсниц ты знаешь? — У тебя красивые глаза, — внезапно съезжает он с темы. — Почти черные. — Темно ведь, — пожимаю я плечами и замираю, когда его теплые пальцы касаются моей щеки. Затем ведут свой неторопливый путь к уху и заправляют за него непослушную прядь волос. — Темно, — его тихий голос вызывает приятную дрожь. Бабочки, что еще совсем недавно хаотично отплясывали в животе, бьются в восторге и теряют сознание, подергивая крылышками и довольно пуская слюни. В образовавшейся тишине лицо Руса становится всё ближе к моему. Взгляд серых глаз, что во мраке тоже кажутся почти черными, периодически возвращается к моим губам, которые я нервно облизала, понимая, к чему он ведет. Когда между нашими лицами остается буквально сантиметр, пугаюсь своих желаний и подставляю ему щеку, в которую он тут же утыкается носом и касается влажными губами. — Мне пора, — смущенно опускаю взгляд, расцепляю пальцы и отхожу на два шага назад. — Останься со мной. Завтра же выходной. Можно и до утра не спать, — мило улыбается Рус, но взгляд его не кажется мне столь милым. Скорее — раздевающим, цепким. — Мне завтра на работу, — спешу я оправдаться и обхожу парня стороной и машу ему рукой. — Встретимся в универе. Торопливо направляюсь к двери и покидаю крышу, чувствуя спиной тяжелый взгляд парня. Практически бегом, перепрыгивая ступеньки, забегаю в свою комнату. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней затылком. Закрываю глаза и тяжело дышу. Кажется, что я даже слышу стук собственного сердца, что сходит с ум в грудной клетке. Опускаю голову и смущенно улыбаюсь, вспомнив этот неловкий поцелуй. И стыдно и трепетно.