— Я ночью сяду вам на лица вместе с подушками, — пробубнила себе под нос, доставая из тумбочки полотенце и косметичку. Выпрямилась, повернулась к Стасу и поинтересовалась. — Умыться-то мне хотя бы можно? — Нет, — покачал он головой. — В смысле? — Сначала поцелуй, потом умываться. — Может, все же, в обратной последовательности? — с надеждой вопросила я. — Нет, — отрезал Стас лаконично и подошел ближе, чтобы обнять за талию. Немного наклонился к моему лицу и замер с хитрой улыбочкой, ожидая, когда я преодолею оставшееся расстояние. Нервно сглотнула, бросила быстрый взгляд на друзей, которые тоже замерли в ожидании. Хотя, они, наверное, замерли, чтобы не пропустить возможного леща, которым я могу одарить Соколовского. Тимоха даже рот открыл, не донеся до него ложечку с йогуртом. Быстро чмокнула Стаса в губы и попыталась высвободиться из его объятий. — Не, так не пойдет, — широко улыбался парень. — Я даже ответить не успел. — Будем считать, что поцелуй был безответным, и я пойду рыдать над раковиной, пока чищу зубы. — Ага, сейчас, — иронично ответил он и приподнял меня над полом. Впился в губы жадным поцелуем, словно мы месяц не виделись и только, когда я ему ответила и даже обхватила руками шею, вернул меня с небес на землю, по которой я смущенно упорхала в умывальню под тихие смешки парочки Юли и Тимохи. Привела себя в порядок и, надев максимально удобные джинсы и толстовку, завершила весь свой образ ботинками на массивной подошве и дутой курткой. Да, не самый удачный прикид для свидания, но Стас сказал одеваться именно так, потому что иначе я замерзну или мне будет жалко марать приличные вещи. Перепрыгивая через ступеньки, почти напевая песенку, спустилась вниз к крыльцу, где меня должен был ждать Стас. Увидев желтую ниву Жедимки у крыльца, почувствовала как всё хорошее настроение и настрой на романтику стали стремительно улетучиваться. — Чего замерла? — поинтересовался Стас и отлип от машины, сделав пару шагов ко мне. — Жду, когда появятся еще десять человек, — неопределенно повела плечами. — Эта машина же по-другому с места не двинется. — Сегодня особенный день. Поедем только мы: ты и я. — Сейчас подожди, — уставилась на небо. — Что? — Еще немного. — Да, что там? — не терпел Стас. — А, нет, — вздохнула с досадой и опустила взгляд на карие глаза, что смотрели на меня как на ненормальную. — Что, нет? — Я думала, что сейчас небушко рухнет нам на головы после информации о том, что эта машина двинется с места всего с двумя человеками на борту, а оно удержалось. Какое-то чудо не чудное вышло. — Язвочка, — поцеловал меня в кончик носа Стас. — Садись, поехали. — Да уж куда я денусь? — Теперь-то уж никуда. Заняли места согласно правам: у кого они есть, тот и за рулем, и направились на выезд из города. Утро субботы и машин на дорогах было крайне мало, что значительно упрощало нам выезд. Пытаясь сообразить, куда же, всё-таки, меня повез кудрявый любитель секретиков, с особым интересом разглядывала проплывающие мимо поля и пролески. Но даже примерно не смогла догадаться о месте, где запланирована конечная остановка. — Куда ты меня везешь? — наконец, не выдержала я внутренних терзаний. — Узнаешь, — улыбнулся Стаса загадочно уголком губ, чем лишь больше паники вселил в моё воспаленное воображение. — А можно я буду по одной кудряшке у тебя отрезать каждый километр и оставлять из них след как из хлебных крошек? — Не хотелось бы. — Мало ли чего тебе не хотелось бы, — ткнула его в плечо кулаком. — Дама изволит капризничать. — Значит, я этой даме сейчас в рот засуну кляп, которым послужит первая попавшаяся тряпка из бардачка этой машины. А это тачка Митяя, если ты забыла, и в бардачке может оказаться, что угодно. — Фу! — сморщила нос и даже изобразила рвотный позыв, на всякий случай, отодвинувшись подальше от бардачка, который был прямо передо мной. — Есть антисептик? — Нет, — рассмеялся Стас. — А откуда у студента, живущего в общаге, своя личная машина? — задала я вопрос, который царапал мой череп больше месяца. — Как-то не очень логично выходит: машина есть, а своего жилья нет. — Это ему дед подарил в честь поступления в университет, — пояснил Стас. — Митяй, конечно, сначала не очень обрадовался. Типа старьё и всё такое, но в первую же общажную вечеринку он осознал всю прелесть этой машины. Да и вся общага тоже. Мы даже на резину скидываемся, на бензин, на какие-то запчасти, если полетят. В общем, из, вроде бы, старой, непрезентабельной старушки получилась главная любимица всей общаги. — Круто! — искренне восхитилась я сплоченности ребят. — Ага, — кивнул Стас, улыбаясь. — И зовём мы её цыпа. — Потому что желтая? — Именно. — Прикольно. Но к бардачку я всё равно не прикоснусь. — Я бы на твоем месте тоже не стал рисковать. — А теперь скажешь, куда ты меня везешь? — с надеждой спросила я. — Не-а, — покачал он головой. — Тогда я начну допрос, — угрожающе сузила глаза и придала голосу дотошности. — Начинай, — совершенно не испугавшись, ответил Стас. — Что у вас за конфликт с Русом? Вопрос в лоб. — Давай, я тебе расскажу, куда я тебя везу? — предложил Стас. — Нет, — закачала головой и немного подалась вперед, словно не желая пропустить ни единого слова. — Теперь я вдвойне сильно хочу услышать, что вы не поделили с Русом. Девушку? — Нет, — покачал он головой, но уже без улыбки на красивых губах. — Парня? — изобразила шок и получила выстрел глазами. — Нет, — произнес Стас, наконец. — Помнишь, как проходило посвящение первачей? — Конечно. Было весело, хоть я и сопротивлялась. — Это у вас было веселое посвящение с адекватной конкурсной программой, — начал Стас своё откровение. — А когда поступали мы, наше посвящение было похоже на обряд какой-то армейской дедовщины. Мы драили коридоры с пеной, кричали из окон оскорбления в адрес коменды, мыли толчки, кому-то даже досталось есть землю из цветочных горшков, что бы стояли на подоконниках в общих коридорах, и прочие процедуры унижения, которые были символом того, что мы должны знать и помнить своё место перед старшекурами. — Кошмар. — Да, но когда нас заставили хлебать воду из унитазов ложкой, якобы для того, чтобы мы прочувствовали общажную жизнь полным ртом, я, Митяй, Пашка и Андрюха отказались это делать. Сама понимаешь, что это уже явный перебор и у всего должна быть мера, даже у унижений. — А Рус хлебал? — Хлебал, — медленно кивнул Стас. — И вы из-за этого перестали с ним общаться? — Нет. Этот год мы с ним общались и нормально общались. Вечеринки, волейбол — всё вместе. Но когда мы перешли на второй курс, то решили начать свою традицию посвящения. На одной из которых, как раз, была и ты, — коротко взглянул на меня Стас. — Рус тоже был с нами тогда и тоже был за то, чтобы посвящения проходили весело и без унижений, но позже выяснилось, что на следующую ночь после нашего посвящения он делал своё с шайкой таких же уродов, где, как раз, заставлял молодых жрать землю и хлебать воду из унитаза. — И никто не мог ему за это в тыкву дать? — Сама подумай: ты только-только заселилась в общагу, еще не знаешь всех нюансов и условной иерархии, и тут старшекур внушает тебе, вооружившись басотой, что ты должна делать то, что он скажет и не вякать, иначе тебя эта же басота в толчке и утопит. Что бы ты сделала? — Сложный вопрос. Но, так как я неадекватная, то начала бы с ними войну и утопила в толчке каждого, просто по одному. — В тебе я, почему-то, не сомневался ни на секунду, — тепло улыбнулся Стас и сжал мою ладонь, лежащую на колене. — Но молодые ребята не были столь смелыми и мы с Митяем случайно услышали их разговор о скрытой дедовщине внутри общаги. Рус, кстати, раньше жил на втором этаже и мы даже с ним дружили нормально, но после этого случая и разборок, связанных с ним, общение свелось к нулю. А когда узнали, что он не перестал этим заниматься даже после серьёзной драки, то довели ситуацию до его выселения из общаги. — А я думала, что у вас конфликт из-за того, что он у тебя девушку увел. — Это кто тебе такое сказал? — нахмурился Стас.