– Принято, согласен, – кивнул мальчик, – но вопросец сформировался. По какой причине меня в гимназии однобоко развивают? Где курс лекций по взламыванию замков? Как убирать квартиру? Селедку чистить? Это в жизни больше пригодится, чем наизусть выученный «Евгений Онегин». Готово. Пожалуйста. Я пошел домой! – Ваш сын кое в чем прав, – сказала я, когда паренек исчез из вида. – Дети должны получать разные знания. Взламыванию замков учить их не стоит, хотя это тоже может пригодиться. А вот курс по ведению домашнего хозяйства полезен. Во времена моего детства он был, назывался урок труда у мальчиков, для девочек – домоводство. – Теперь их упразднили, – сердито объяснила Анна Ивановна, – собираются еще и физкультуру убрать. Вырастет поколение сутулых толстых людей, которые только и умеют, что в клавиатуру пальцем тыкать. Мышцы у них все атрофируются, одни жевательные останутся. Дверь! Я заглянула в гардероб, который успела открыть Сокина. – Это не шкаф! Выглядит как шифоньер, но внутри ни полок, ни вешалок, ни задней стенки нет. Вместо нее дверь! Придется опять Васю звать! Хотя вряд ли он с ней справится! Похоже на вход в бомбоубежище, ручка смахивает на штурвал. Может, ее просто надо повернуть? – Давайте попробуем, – не стала спорить директриса и схватилась за металлическую баранку, – я сюда сто лет не заглядывала, всего один раз побывала, когда в должность вступала. Не помню эту дверь. Створка приоткрылась. Я нашла в телефоне фонарик и посветила в открытый проход. – На стене выключатель! – отрапортовала Сокина, и под потолком зажглись лампы в железных сетках. – Какой длинный коридор, – воскликнула я, – вы говорили, что в здании колледжа когда-то располагалось ПТУ оборонного завода, предприятие имело обширные подземные цеха. – Угу, – пробормотала Анна Ивановна, – вы уже, наверное, поняли со слов Васи, что Лариса моя сводная сестра. Я кивнула. – Небось думали: почему я такую девицу на работу взяла и до сих пор не выгнала, – продолжала Сокина. – Можете не отвечать. Лара моя злая карма, у нас разные матери, я осиротела, когда в десятый класс перешла. Папа через несколько лет женился на Анастасии Федоровне. Она замечательная, любит меня, как родную дочь. Мы с отцом жили в Черемушках в общей квартире. А у тети Насти было огромное жилье здесь неподалеку. Ее отец работал гендиректором научно-производственного комплекса. Моя вторая мама закончила авиационный институт, служила у отца, надо у нее спросить, куда галерея уходит. Возможно, она знает. – Давайте пройдем немного вперед, – предложила я. – Можно попробовать, – согласилась Анна Ивановна. Мы пошли по полу, покрытому плиткой. – Похоже, здесь давно никого не было, – заметила я, – а свет горит! – Электричество не отключили. Может, забыли? – предположила Сокина. – Тряпка на полу. Я наклонилась и подняла ее. – Нет, это платок. Дорогой, от Hermes, такой стоит несколько тысяч евро. Ирина Николаевна говорила, что в день исчезновения Алиса повязала кашне этой фирмы, светло-бежевое с цветочным узором. – Голкина была тут! – сделала поспешный вывод моя спутница. – Платок дорогой, но многие женщины могут его купить, – возразила я. – Смотри, – перешла со мной на «ты» Анна, – тут пыльно, воздух затхлый, а платочек как новый и… Сокина взяла у меня находку и поднесла ее к носу. – Пахнет духами «Герлен». «Аллегория Флора». Опять недешевая фирма, духи очень стойкие. Я тоже понюхала кашне. – Ну, вы просто нюхач. С ходу определили производителя, – удивилась я. Анна Ивановна аккуратно сложила платок. – Нет у меня такого таланта. Этот парфюм использовала Алиса, до знакомства с ней я о нем не слышала. У девушки вся косметика была от дорогих брендов, да и одежда тоже. Голкина появлялась в комнате, и становилось ясно, что она денег не считает. Все было элитное: наряды, обувь, парфюм. Духи меня очаровали, вот я и спросила название. Некоторые женщины никогда не говорят, чем пользуются. Алиса спокойно ответила и через день подарила мне флакон, сказав: «Знаю, что вы сами можете все купить, просто я зашла в бутик «Герлен», увидела парфюм и вспомнила о вас». – Очень мило, – улыбнулась я, – впереди развилка, коридоры расходятся веером, их много. – Надо возвращаться, – решила Анна Ивановна, – вдруг заблудимся, нас тогда не найдут. Глава двенадцатая Вечером мне на почту упало письмо. Я сообразила, что оно от кондитера, открывать его при всех не стоит. Торт – это сюрприз, он должен появиться неожиданно для Макса. Поэтому, прихватив ноутбук, я уединилась в туалете, села на унитаз и начала читать послание. «Уважаемая госпожа Ивлампия Романофа, кондитерский дом Филипп Энт счастлив, что вы позволили нам создать потрясающий подарок для вашего потрясающего мужа Максимума Вульфи. Наш потрясающий тортодизайнер разработал для вас потрясающие варианты потрясающего торта. Сейчас перед вашим взором появятся потрясающие эскизы. Вы можете выбрать любой или составить свой, взяв детали из разных потрясающих эскизов. Для вашего удобства все детали пронумерованы. Мы очень надеемся, что вы будете довольны. В случае, если потрясающие работы тортодизайнера вас не потрясут, ни одна не произведет потрясающего впечатления, просим вас сразу сообщить нам об этом. Мы продолжим присылать варианты до вашего полного потрясячества. С глубочайшим уважением к вам, всегда готовый работать для вас, лучший шоколатье Парижа Филипп Энт. P. S. Дальнейшую переписку с вами продолжит тортодизайнер Алекс, а я подключусь к работе, когда получу вариант вашего полного и окончательного потрясения. Почему отдаю вас в лапы Алекса? Это хорошо объясняет русская народная опера «Калинка-малинка». В ней есть ария «У двадцати семи горничных ребенок без ноги остался». Вы, конечно, знаете оперу и понимаете: каждый дворник должен убирать свою улицу. Навечно ваш, Филипп Энт». Я пришла в восторг. Вот как надо работать с клиентом, нужно дать ему понять, что он самый любимый и желанный. Все капризы заказчика выполнят с улыбками восторга. А у нас как? Сначала с ума сойдешь, пока дозвонишься куда надо, десять раз прослушаешь запись: «Добрый день, если вы хотите купить торт, нажмите цифру один…». А когда наконец услышите «алло», то узнаете, что выбрать можно из двух вариантов товара, по индивидуальному эскизу ничего не делают. Правда, текст послания смешной, но, скорей всего, Филипп пользовался переводчиком. Я открыла первый эскиз. Пред глазами появился прямоугольный корж, покрытый темно-синей глазурью. В его центре лежала милицейская фуражка, на ней темнели наручники. И фуражка, и «браслеты» выглядели, как настоящие. Края торта покрывали капли красного цвета, а сбоку торчали… Я прищурилась. Зубы! Человеческие! Выглядят так, словно их только что вырвали! Я прочла новый текст, который сопровождал этот эскиз. «Многоуважаемая госпожа Романоффа! Я знаю, что ваш прекрасный супруг – лучший частный сыщик России, Европы, США, стран Африки, Австралии, Новой Зеландии, Японии и всех островов. Создать торт для такого человека есть неизреченная радость для мой кондитерский сердец и дух! Я переполняюсь ответственностью. Первый эскиз. Бисквит с аксессуар сыщика для борьбы с гангстерами. Фуражка полиции России выполнена из бисквита, пропитана лучшим коньяком, декорирована лично мной придуманной мастикой. Наручники и шляпа точь-в-точь соответствуют оригиналу, красные капли – имитация крови мафиози, которых ваш прекрасный муж, лучший частный сыщик России, победил, поймал, заковал и отдал под суд. Мои аплодисменты господину Максиомосо Вольфо! Такие, как он, нужны нам, простым шоколатье, другим гражданам всех стран, чтобы спокойно радовать вас своими изделиями шоколатьёвого искусства. Зубы сделаны из засахаренного мармелада, они приятны на вкус и восхищают глаз. Клыки свидетельствуют о невероятной храбрости господина Вульфи, который, не сомневаясь, не боясь, хладнокровно вступил в ближний бой с гангстерито-мафиози и лишил их возможности жевать прекрасные ростбифы. Зубы можно вставить. Но сидеть в кресле у дантиста неприятно, и страшно увидеть счет доктора. Стоматологи хуже гангстерито-мафиози, они опустошают ваш портмоне и заставляют трясти нервами от звука зубной дрели. Надеюсь, легкий пассаж моего юмора понравится вам, господину Максиммо Вольфис и всем его родным, включая бабушек и дедушек. Если полет моего разума вас удовлетворяет, напишите мне об этом. Если полет моего разума вас негодует, напишите мне об этом. В случае первого случая, мы пойдем дальше. В случае второго случая вы получите от меня другой вариант оформления торта для глубокоуважаемого лучшего сыщика России, Европы и прочая, прочая, Максимо Вольфи. Позвольте выразить вам свое восхищение и благодарность за то, что обратились ко мне. Лучший дизайнер портов Парижа Алекс». Далее шел росчерк и дата. Я сначала рассмеялась, потом написала сообщение: «Макс не носит форму, не пользуется наручниками, не участвует в поимке гангстеров. Он занимается семейными делами. Имя и фамилия мужа – Максим Вульф. Но лучше сделать на торте такую надпись: «С днем рождения, Макс!» Фамилию «Вульф» указывать не надо». Закончила я послание вежливой просьбой прислать эскиз, не связанный с работой супруга. Вульф любит животных, у нас живут два мопса. Лучше обыграть эту тему. Компьютерщик из меня никакой, я вся вспотела, пока одним пальцем настучала текст. Когда я наконец покинула туалет, Макс встревожился: – Ты заболела? – Прекрасно себя чувствую, – заверила я. – Почему ты забеспокоился о моем здоровье? – Ты смахиваешь на вареного рака, – объяснил супруг, – красная вся. Я решила сменить тему. – Незнакомый нам Петя обманул Веру, он никак не мог жить рядом с колледжем, там нет жилых домов поблизости. – Мы с Николашей тоже так подумали, – улыбнулся Макс, – нам пришла в голову одна и та же мысль. Я позвонил Кочетковой, попросил посмотреть снимок, вдруг она видела этого парня. – Не он ли играл роль Пети? – предположила я. – Именно, – подтвердил муж, – угадай, что я услышал? – Это был Петр! – воскликнула я. – Вера сообщила, что парень не похож на ее клиента, у него волосы вьющиеся, и он блондин. А тот, что на снимке, шатен с прямыми волосами. Лицо у человека на фото круглое, щеки толстые, нос широкий, а у Петра, по словам Веры, треугольная форма лица и нос узкий. – Жаль, – расстроилась я. – Когда мы беседовали, Валера задал один из своих странных вопросов, – продолжал Вульф. – «Скажите, Вера, вы увлекаетесь поделками из экотрансматериала?» – Из чего? – изумилась я. – Вот и Кочеткова так среагировала, – рассмеялся Макс. – Экотрансматериал – это что-то вроде пластилина, – сказала из коридора Киса, – мне он не нравится, руки потом не отмыть. Глава тринадцатая – Заходи в кабинет, – попросила я, – удобнее разговаривать, когда видишь собеседника. Киса внеслась в комнату, за ней ворвались мопсихи Фира и Муся. – ЭТМ все покупают, потому что он дорогой, – объяснила она.