– Ждем, пока специи отдадут свои ароматы, – улыбнулась Ульяна, – а я продолжу про Всеволода. Катя и Марфа общались, знали, что они дальние родственницы. Правду им, конечно, никто не открыл. Все шло хорошо до пятнадцатилетия Кати, когда ее мать внезапно умерла. Екатерины в тот момент не было дома. Представляете состояние девушки, когда она обнаружила тело матери? Оказалось, что у Москалевой оторвался тромб. Елена не любила ходить по врачам, не проверяла вены на ногах. А ведь беды можно было избежать, если пить лекарства. Результат беспечности: Лена, которой было далеко до старости, очутилась в могиле. Несовершеннолетняя дочь стала сиротой. Надо похвалить и Всеволода и Веронику, они оба старались сделать все для того, чтобы Катя не чувствовала себя брошенной и одинокой. Ракитины предложили девушке жить у них, та не отказалась, но, как только ей стукнуло восемнадцать, заявила, что хочет учиться в США. Отец не стал спорить с внебрачной дочерью, он отправил ее в Америку, купил ей там квартиру и содержал студентку. Последнее, что я знаю о Кате: она вышла замуж за однокурсника, живет и работает в городе Нэшвилл, в Россию не приезжала, Ракитиных забыла. Но не о ней речь. Из-за внезапной смерти Лены и хлопот о Кате про Марфу на некоторое время забыли. Хотя слово «забыли» не совсем уместно. Марфа имела все: одежду, которая ей нравилась, вкусную еду, деньги на свои прихоти, жила в прекрасных условиях. Но мать и отец временно перестали суетиться вокруг дочери. А ей не понравилось, что не она на первом месте у родителей. Девица стала прогуливать школу, хамить учителям, родным. И пьяной она приползала, и школу бросила, и курить начала, и матом изъяснялась. Но ее ни Вероника, ни Всеволод не ругали, просили: «Деточка, возьмись за ум». Она отвечала: «Хочу жить так, как хочу. Я давно взрослая, не лезьте ко мне!» Ульяна усмехнулась. – Давно взрослая Марфа ничего не делала. Давно взрослую Марфу содержал Всеволод. В шестнадцать лет она потребовала себе квартиру и в грубой форме велела не приходить к ней домой, не лезть с советами. Отношения девочки и отца строились теперь по принципу: дай денег побольше и молча вали вон! Мнением матери она не интересовалась. Ульяна поморщилась. – Когда мы дома, по-семейному, обсуждали, как ведут себя Ракитины, то все сходились во мнении, что Марфа обнаглела. Всеволоду нужно выделять неблагодарной девчонке жестко фиксированную сумму. И поставить ей условие: материальная помощь выдается только при нормальном отношении к родителям. А у них как все шло? Отец вручал дочурке конверт с недельным содержанием, та через два дня опять требовала бабок, да не маленькую сумму. Понимаю, для Ракитиных это не расход, но речь-то шла о подростке. И чем все завершилось? Маленькая дрянь обокрала родителей, прихватила все деньги, которые нашла в квартире, сейф открыла. Большими финансами разжилась и пропала. Куда она подевалась? Отец поднял на ноги всю полицию, но гадина как в воду канула. Несколько лет о ней никто ничего не знал. Вероника с маленьким Никитой улетела в Лондон, невмоготу ей стало в Москве, проблемы с Марфой ее до нервного истощения довели. Первое время Ника постоянно в Россию моталась, на самолете, как на автобусе, каталась. Утром в Москве приземлилась, вечером в Лондон вернулась. Потом ее визиты становились все реже и реже, и в конце концов вообще прекратились. И Наде, и Насте, и мне показалось, что Ракитины скоро насовсем останутся в Великобритании. У Всеволода там было огромное поместье, бизнес налажен, зачем ему в Москве сидеть, редко жену и сына видеть? Ракитины искренне любили друг друга, хотя родители Ники считали иначе. Тесть постоянно твердил: – Моя дочь достойна лучшего мужчины, но для нас с женой главное – счастье Вероники. Поэтому мы любим Севу, как сына. Чувствуете кислый привкус сего заявления? Я кивнула. Глава двадцать седьмая – Сергей Иванович – инициатор всех семейных скандалов, – пояснила Ульяна, – мастер интриг. Он постоянно пытался настроить дочь против мужа, но Ника не поддавалась на провокации папаши. А ее мамаша просто флюгером была, куда ветер дунет, туда она поворачивалась. Настя рассказывала: приедет Ника к матери, если отца дома нет, Валентина поддерживает дочь, осуждает мужа, который о зяте зло отзывается. Ника уедет, вернется Сергей Иванович. Жена хоп, и развернулась в противоположную сторону, начинает с супругом в унисон петь: «Ты прав. Всеволод девочке не пара. Вот не повезло нам, влюбилась глупышка в пустое место». Кашина была мастером лицемерия, а Сергей как злобная собачонка на всех лаял! Наверное, поэтому у них друзей не было. Я не могу оправдывать Ракитина, он у меня отнял тетю и Настю. Но Кашин сам виноват. Зять долго его терпел, не обращал внимания на моральные тычки, тесть просто довел мужа дочери до преступления. – Вы, наверное, знаете, кто готовил рулет? – задала я самый животрепещущий вопрос. Ульяна рассмеялась. – Есть мужики, которые увлекаются готовкой, так вот, Ракитин к ним не принадлежал, на кухню он даже не заглядывал. Но было одно исключение: он готовил рулет с грибами. И когда пек его, оставался в квартире один. Выгонял всех: Надежду, Настю, Веронику, Марфу. Свое странное поведение хозяин объяснял так: его кулинарное произведение будет вкусным только при условии выпекания в полной тишине. Если кто-то громко заговорит, телефон зазвонит, на пол, допустим, книга упадет, всё, пиши пропало! Рулет появлялся на столе только по самому торжественному поводу тринадцатого апреля. Это день знакомства Всеволода с женой, они годовщину свадьбы не особенно жаловали. Почему? Пир оплачивал Всеволод, но сценарий праздника составлял отец Ники. Он созвал нужных ему гостей и яростно протестовал против появления в ресторане друзей, как дочери, так и зятя. Сердился: – У нас не глупая вечеринка, а серьезное мероприятие. Но молодые не желали видеть гостей Кашина, хотели отметить событие со своими приятелями, кстати, весьма малочисленными. В конце концов Сергей Иванович разозлился. – Сева, если у тебя нет денег на достойную свадьбу, скажи об этом прямо! Ракитину пришлось сдаться, в зале находилось более ста человек, которым Кашин решил пустить пыль в глаза, и несколько друзей новобрачных. В день торжества перед выездом в загс Настя гладила рубашку хозяина и слышала, как он сказал Валентине Федоровне: – Принца с Датским королевством мы с тобой не обрели. Посмотрим, что из этого свинопаса получится. Ульяна открыла чайник и помешала напиток деревянной ложкой. – Эффектная фраза! На самом празднике меня не было, Насти тоже, а вот тетя присутствовала. Кашины прихватили Надежду Федоровну, чтобы она следила за нарядом невесты. Его как для принцессы сшили. Корсет тугой, ниже широкая юбка-кринолин, фата до пола. Тетя постоянно Веронике одежду поправляла, чтобы на фото во дворце бракосочетания она чудесно выглядела. Был и второй наряд, тоже белый, но короткий, мини для танцев. Столы на празднике стояли буквой «П», посередине, конечно, сидели молодые, около Вероники расположились ее родители, рядом со Всеволодом никого, он же сирота. Сначала новоиспеченные муж с женой покорно слушали тосты. Тетя говорила, что они скучали, потому что друзей новобрачных было очень мало. Ближе к девяти вечера нужные люди разошлись, Вероника переоделась в другое платье, заиграла музыка, началось веселье друзей Ники и Севы. Молодые бросились плясать, а Валентина Федоровна предложила Надежде: – Сядь на место дочки, поешь, отдохни. Моя тетя с удовольствием приняла ее приглашение, она устала и проголодалась. Вскоре в свое кресло вернулся Всеволод и стал жадно пить воду, он запыхался во время танцев. Музыка стихла, и тут Сергей Иванович стал делиться с женой своими мыслями о зяте. Говорил он громко, думал, что новобрачные танцуют. Ульяна улыбнулась. – Тетечка моя не худышка, пятьдесят шестой размер у нее был тогда. Потом она похудела до пятидесятого. Но раньше была просто башня, а Всеволод худенький. Понимаете, почему тесть его не заметил? – Корпулентная Надежда закрыла обзор. Думаю, что тесть не хотел обидеть зятя, он, наверное, решил, что парень танцует, вот и разоткровенничался, – предположила я. Ульяна кивнула. – Именно так. Тетя испугалась, что Всеволод услышал не очень приятные слова, и осторожно взглянула на Ракитина. Он вроде спокойно пил воду, но по той щеке, которую видела Надежда, поползли красные пятна. Конечно, они могли появиться из-за духоты в зале и выпитого вина. Кашин же все никак не мог успокоиться: – Эх, мать, убила наша дочь бобра. Я-то, дурак, думал, что он продаст часть коллекции деда, девочку нашу подарками осыплет. И что? Он сидит на заднице ровно, пока ничего не предпринял. Видно, я ошибся! – Не переживая, милый, – нежно сказала Валентина, – ты хотел как лучше. Ника влюбилась, парня мы проверили, репутация у него хорошая, но он жадным оказался. Вот ты, Сереженька, всегда старался мне лучшее купить. И торт, что ты печешь на мой день рождения, прекрасен. Похоже, от мужа Ника даже пряника, собственноручно изготовленного, не дождется, неумеха он. Но это хорошо. – Во сказанула! – рассердился Сергей. – В чем радость? Когда мы обсуждали свадьбу, он молчал или мычал что-то невразумительное. Еле-еле деньги дал! Пожадился картину со стены снять и продать. Я дурак! Идиот! Исковеркал жизнь дочери, наша дурочка в него по уши втюрилась. Хочу дурака прогнать, да девочка рыдать будет. – Упаси господь его за порог вытурить, – испугалась Валентина, – доченька нас врагами посчитает. Надо действовать хитро. Его вроде привечать, но потихоньку дочке глаза открывать. Например, я получаю от тебя собственноручно приготовленный торт на мои именины. Не скажу ей: «Вот! А тебе, Ника, муженек никогда такого сюрприза не преподнесет». Поступлю иначе, начну тебя расхваливать: «Ой, какого же я супруга заполучила! За ним, как за каменной стеной. Занятой человек, а все дела ради меня откладывает, торт мне печет, Никочка, признай, что наш папа единственный такой во всем мире!» И стану тебя постоянно нахваливать. Показывать глупой девочке то шубку, то колечко, то сережки, то конфеты элитные. Ты мне часто подарки даришь. Никочка начнет своего долдона с тобой сравнивать и потихоньку поймет: не бобер он. – Не бобер, – вздохнул Сергей Иванович, – даже не похож на бобра. Ульяна покачала головой. – Не следовало им беседу в таком ключе за столом вести. Надежда предположила, что свою роль сыграло шампанское, ударило в голову малопьющим родителям невесты, вот они и разболтались. Жених встал и тихо ушел после того, как теща изложила свой план развала молодой семьи. Через некоторое время после свадьбы Всеволод попросил супругу пойти погулять, а мне велел ехать домой. На вопрос Ники: «Почему я должна одна где-то бродить?» – муж ответил: «Сюрприз! Больше я ничего не скажу». И что мне тетя потом рассказала? Раздался звонок в дверь квартиры Кашиных, она открыла. На пороге стояли Ника и Сева с большой коробкой. Дочь закричала: «Мама, иди сюда скорей, папу позови». Родители в холл выбежали, ничего не понимая, Вероника им говорит: – Сева меня гулять отправил, а когда я вернулась, он вынес на блюде рулет с грибами и сказал: «Дорогая, у нас сегодня дата, мы месяц прожили вместе. Обещаю тебе: каждый год в день нашего знакомства я буду готовить это блюдо. Торт, на мой взгляд, это пошло. Бисквит и дурак испечет, а вот рулет с грибами не у каждого получится. Я специально учился его готовить еще до нашей свадьбы, хотел тебя порадовать. Конечно, через некоторое время я куплю тебе и шубу, и колечки, и сережки, и много чего еще. Но драгоценности у многих есть, а вот рулет с грибами только у тебя». Ника расплакалась, бросилась на шею мужу, потом они помчались к ее родителям, чтобы угостить их рулетом… Ульяна засмеялась. – Тетя на стол накрывала и на Валентину поглядывала. Та улыбалась во весь рот, зятя хвалила. А у самой глаза змеиные! Глава двадцать восьмая Сев в машину, я позвонила Валерию и спросила: – Когда ты работал в торговом центре, то посоветовал мне зайти в магазин, где продают сапоги-скороходы. Что там можно купить? Или ты действовал тогда по указке начальства, рекламировал то, что велели? – Я никогда не обманывал покупателей, – парировал Смородин, – там всякие аппараты для массажа в ассортименте. Есть очень дорогие, например, кресло, оно больше пятисот тысяч стоит. Но много и доступных устройств. Например, сапоги, в честь них названа торговая точка. Это похожая на обувь штука, садишься поудобней, засовываешь внутрь ноги, нажимаешь на пульт, и голенища начинают сжиматься-разжиматься, в них шарики перекатываются. Еще есть массажер для шеи, вполне доступный, он похож на воротник. Надел его, и кайф. – Макс порой жалуется на головную боль, – вспомнила я. – Наверное, у него остеохондроз, – раздался голос Николаши, – у меня из-за работы на компьютере порой так башку прихватит! Приходится таблетки пить. Если Игорь, сосед мой, дома, я спускаюсь к нему. Гарюха массажист, у него лапы как клещи. На диван уложит, как схватит за спину, потом за шею, потом как ткнет пальцами! Будто гвозди в позвоночник забивают. Позанимаюсь с ним часок, и я как новенький. – Посмотрите шейный массажер, – предложил Валера, – позвоню в лавку, я знаю их управляющего. Он скидку даст. – Давай, давай, – закричал Вовка, – мы ничего не скажем Максу. Вдохновленная приятелями я ринулась в торговый центр, ворвалась на первый этаж и тут же получила эсэмэс от Валеры. Смородин был краток, написал лишь два слова: «Анатолий ждет». – Мы рады, что вы решили обратиться к нам, – вкрадчиво замурлыкал ласковый голос. Я повернулась, увидела юношу в футболке с надписью: «Если у вас есть все, значит, вам нужен массаж». – Сегодня пятипроцентная скидка на наше фирменное кресло, – продолжал парень, – вообще-то на них записываются за год вперед. Но сегодня определенно ваш день: большое снижение цены, и одно массажное кресло внезапно привезли. Оно пока никем не зарезервировано. Я молча слушала торговца. Похоже, они все обучаются на одних курсах. В какой магазин ни зайди, подойдет кто-то ласковый, мигом сообщит про скидку, невероятный ажиотаж вокруг товара, которым они торгуют, и потащит покупателя к самому дорогому, воркуя по дороге: – Сегодня ваш день, стоимость упала, и совершенно случайно человек, который заказал прекрасную вещь, за ней не явился. – Посмотрите! – улыбнулся юноша. Я решила разговаривать в духе эсэмэски Валерия. – Нет. Мне нужен Анатолий. – Понял, – устало сказал продавец и вынул телефон, – Оль, тут шефа требуют. Не знаю. Тетка. Лампа? – Правильно, – кивнула я, – она самая. И тут, как по мановению волшебной палочки, появился грузный мужчина лет сорока. – Пошли, – скомандовал он, – массажер для шеи у нас трех цветов: черный, белый, розовый. Какой берем? – Вероятно, первый, – уточнила я, – но хочется посмотреть, что еще есть. – Что еще? – повторил местный босс. – Может, кресло?