Но ни первое, ни второе ко мне не относилось. Сегодня у меня день вранья и вечер ужасных открытий. Зайдя в комнату, подняла телефон с треснувшим экраном. Одно новое сообщение. «Понимаю, тебя, наверное, впечатлило зрелище. Но я не могу протянуть без твоего присутствия в моей жизни ни дня. Я люблю тебя» Поборов очередную волну тошноты, положила телефон на тумбу и завернулась в одеяло. Зубы стучали друг об друга и страшно хотелось спать, но организм всячески отказывался отключаться, прогоняя в памяти картины видео чата. Глаза уже пекли, нужно было их закрыть и подарить полноценный отдых, но я не могла. Стоило сомкнуть веки, как тут же в сознание врывалось это и разрушало мое здравомыслие. В ушах стоял ужасный чавкающий и мычащий звук минета и его голос: «Ты для меня особенная» Нет, я не хочу быть такой для него. Вообще не хочу, чтобы нас что-либо связывало. Он монстр. Чудовище, с которым меня свела судьба, обладающая черным юмором. Сонливость победила только с восходом солнца. Наконец получилось сомкнуть саднящие веки на пересушенных зрачках и улететь в спасительную темноту без сновидений. Глава 32 Сознание пришло раньше, чем я открыла глаза. Однако сразу сообразить, где нахожусь, не получилось. Металась в воспоминаниях несколько продолжительных секунд, а когда память воскресила последний вечер, съежилась под одеялом, не желая вступать в новый день своим измученным телом и истерзанным рассудком. Убеждала себя, что если не встану с кровати, то мир подождет. Все подождут. Время остановится, дав мне возможность восстановиться. Только вот… Сколько для этого понадобиться часов, дней или недель? Вновь искала в себе силы. Отвагу взглянуть отцу в глаза. Нужно сделать все возможное, чтобы он не начал задавать вопросы. Обманывать снова и снова, потому что окунать в эту грязь кого-то еще мне не хотелось, и я страшилась даже представить себе вариант собственного повествования о том, что мне приходится делать, чтобы мой мучитель был доволен. Рассказать такое сравни прыжку с моста в холодную прорубь. Даже вчерашний день не стал для меня спасением, он стал для меня проклятием. Словно вселенная наказала за мое бесконечное вранье. Показала, кто в итоге останется победителем в моем вялом, сказала бы даже, покорном сопротивлении. Абсурд? Да, он самый. Именно так можно обозвать мое нынешнее состояние. Руки сами потянулись к телефону. Это уже вошло не только в привычку, это стало, своего рода, условным рефлексом. Открыла глаза – посмотри в экран. Час дня, а в оповещениях лишь одна цифра «1». Сообщение. Не хотела открывать. Готова была пальцы отрубить, до такой степени претила наклонность читать все, что он мне пишет, но головой понимала, что не будет пальцев, ткну в экран носом, потому что сейчас он окружил меня полностью. Избегать его я не смогу. С ним надо покончить и обычным игнором здесь не обойтись. Но, черт возьми! Как к нему подступиться? Кольцо, разговоры о детях и та его фраза, что он никогда от меня не откажется, даже не смотря на разделяющее нас расстояние… Все это давит на мозг. Эти заявления кричат о том, что он не отпустит меня просто так. А если я заикнусь о подобном желании – быть свободной – даже не представляю, что будет. Вчерашняя девушка… Кто она? Как долго он ее терзал? Она выглядела еле живой. И я даже не хочу задаваться вопросом, как он мог сделать такое, если каждый день твердит, словно заклинание, что любит меня? Мне уже понятно, что все связанное с Никитой, является чем-то безумным и уродливым. И если это не прекратить, то я стану такой же. Нет, хуже. Я буду тем, кто не только этому потакает, ведь этим я и занимаюсь сейчас, а стану бездушным развлечением для больного садиста. «Наташа, прости меня! Пожалуйста… Умоляю. Я был не в себе. Не мог совладать с эмоциями. Не могу без тебя! Мне нужна только ты и вчера… Это было помутнение рассудка. Ты – моя жизнь! Я люблю тебя и не представляю своей жизни без тебя! Напиши, как проснешься… очень прошу!» Читая сообщение, начала смеяться. Почти над каждым словом, а потом обзор смазался. Картинка постепенно плыла, и я поняла, что это слезы выступили на глаза, которые все эти дни копились во внутреннем сосуде горечи и отчаяния. Я обливалась ими. Подушка намокала, неприятно липнув к лицу, но мне было все равно, остановиться не получалось. Это сообщение… Как же сильно оно напомнило мне то, что было, между нами, еще каких-то несколько недель назад. И напоминало о том, как сильно я ошиблась. Как опрометчиво поступила и как теперь жалею о своем спонтанном решении приехать к незнакомому человеку. Я рыдала, осознавая, что не верю ни единому слову, но внутри меня фарш из перемолотых чувств и эмоций. Тоска по человеку, с которым так приятно было проводить время, который покорил меня своей простотой вкупе с привлекательным характером. Переосмысление моего виденья мужчины с фотографии и моего образа, лично составленного портрета. И, наконец, дробление всего этого на мелкие части, из которых я пыталась сложить его заново, но получился Франкенштейн. Нечто уродливое, страшное и агрессивное. Меня долго выворачивало наизнанку. Я понимала, что необходимо успокоиться, потому что воспаленные красные глаза в сочетании с моей внешностью приведут отца к ненужным мне умозаключениям. Только вот прекратить этот поток печали и разочарования не могла. Лишь спустя час, смогла сделать судорожный глубокий вздох, способствующий нормализации дыхания. В ответ лишь написала, что выйду на связь, когда вернусь домой. Потому что даже сквозь вуаль обреченности понимала – если не откликнусь, он завалит сообщениями и звонками. Потому что не в состоянии терпеть и ждать. Однако теперь у меня есть время успокоится и подойти к нашему разговору с холодной головой. Необходимо воспользоваться этой ситуацией и выкрутить ее в свою пользу. Пока слабо представляла, как это провернуть, но, если не сейчас, то уже никогда. От этих мыслей стало чуть легче. Пора выходить из своего укрытия. Главное, добраться до ванной и не попасться на глаза отцу. Папы не оказалось дома, и я решила этим воспользоваться. Наскоро собравшись, покинула квартиру и двинулась в направлении киоска сотовой связи. Приобрела самый захудалый и дешевый телефон с новой сим-картой. Тут же отзвонилась отцу с нового телефона, оповещая о новой покупке. Он расстроился, что я уже ушла, но пришлось в очередной раз соврать, что у меня назначен прием у врача. Так же решила оповестить о другом номере Катю. Она сразу пристала с вопросом, зачем мне нужен второй, но толкового ответа не нашлось, пришлось лепетать невразумительное про работу и запасной телефон. Один день всех обманываю, а уже так устала от вранья. Будто от каждого лживого слова душа крошится в пыль, постепенно испаряясь. Но выбора другого у меня нет. Домой ехала долго, что позволило вновь отвлечься от того, что меня ждало и успокоиться окончательно. Окружающий цветущий мир – это нечто не постижимое для меня сейчас, так как мой мир ограничивается одним извращенцем, который утягивает меня в это болото порока изо дня в день. Все казалось нереальным, чужеродным и словно неправильным. Ведь жизнь не такая. Она не красочная, не разноцветная, она… Мрачная, серая и похотливая. Или это не жизнь такая, а я? Нет, я еще не стала такой! У него не получится. Если внешне я и покорилась, то внутренне не сдамся. Затаюсь и буду ждать подходящего момента. И сегодня сделаю первую попытку. Не буду обнадеживать себя ложными надеждами, что получится с первого раза, главное стараться. * * * Зайдя домой, вновь ощутила волнение, но постаралась отбросить его. Заглушить рвением отделаться от пиявки, сосущей кровь. Скоро не останется ни капли. И не откладывая в дальний ящик, сразу пишу. «Я дома» Ответ приходит мгновенно, словно только и делал, что ждал с телефоном в руках. «Зайка моя. Увидеть тебя хочу!» Меня передергивает, но я сажусь за стол, игнорируя диван, ставлю телефон на подставку и сообщаю ему, что жду звонка. И в этот раз не заставляет себя долго ждать. Раздается сигнал вызова в видеочате и мое сердце заходится в бешенном ритме от страха и волнения. Черт! Не получается отречься от пагубных для меня чувств. Я почти бессильна перед ним. Палец принимает соединение, и я вижу его вновь в полуголом виде в экране телефона, где он живет уже так долго. Накаченная грудь, широкие плечи, кубики пресса. Сколько дней я созерцаю этот ходячий порок? Эту маниакальность в теле Аполлона? Этот безумный блеск в глазах, которые утратили свой первоначальный цвет, утонув в темноте одержимости? И сейчас, наблюдаю не раскаяние на его лице, а притворную грусть, за которой скрывается что-то иное. Не подающееся объяснению. Не получается дать описание тому, что вижу. - Любимая. – Произносит вроде приглушенно, но точно не из-за сдавивших грудь сожалений. Я смотрю на него и не могу выразить никаких эмоций на лице. Бесчеловечная маска сокрушенной индивидуальности. Я поднимусь, позже, но сейчас, мне даже стараться не надо, чтобы продемонстрировать ту апатию, которую вызывает у меня его личность. Сколько у него их, кстати? - Я не могу тебя простить. – Сразу произношу. - Что? – Смотрит непонимающе, словно и впрямь не верит в услышанное. - Я тебя не прощаю. – Повторяю безжизненным голосом. Он долго смотрит на меня исподлобья, в миг изменившимися глазами. - В том, что произошло, виноват не только я. - Только ты. – Тут же отвечаю, не желая слушать этот бред. Ни на секунду не отрывает от меня взгляда, напряженного и тяжелого. Под ним трудно дышать. Сложно концентрироваться. Он гнетет и давит, имея лишь одну цель, поработить. - Если бы сейчас у меня под столом находился человек… - Начала я, следя за тем, как высоко вздымается его грудь, как раздуваются ноздри. - Заткнись. – Скрипуче произносит. - Почему? - Потому что я могу разозлиться. – Медленно выдыхает и прикрывает глаза. - Значит и я сейчас зла. – Согласно киваю. – И ты мне отвратителен. Не хочу тебя больше видеть. Во мне нет злости. Лишь отрешенность. У меня должно получится! Он хмыкает и отводит глаза, после чего начинает улыбаться. Сначала всего лишь показывая ямочки, а потом вовсе начинает хохотать. Меня крутит от его смеха, заразительного и пугающего одновременно. И прошибает холодный пот, потому что я не понимаю, о чем он думает и каким будет его следующий шаг. - Уверена, что хочешь со мной ругаться? – Отсмеявшись, вновь перевел на меня взгляд без былого давления. - Я не ругаюсь. Всего лишь спокойно говорю о своих чувствах. - Напрягаю голосовые связки, чтобы не вибрировали. - Хочу тебя, сейчас. – Усмехаясь, смотрит прямо в глаза, не понятно только, как у него это получается через камеру телефона. - Ты ненормальный? – Брови непроизвольно сходятся на переносице, выдавая мое замешательство. - Спорим, ты сейчас сделаешь то, что я попрошу? - Никита, ты больной? Не слышишь, что я говорю? – Меня начинало потряхивать, от раздражения, усталости и разочарования, что ему плевать на мои слова. Они для него пустой звук. - Я слышу, зайка моя, серая… - Выговаривает медленно и проникновенно, делая ударение на последнем слове. Серая… - Не собираюсь с тобой спорить. – Выцеживаю сквозь сдавленное горло. - Правильно, потому что ты проиграешь. – Кивает он и задумчиво изрекает. – А хочу я… - Я ничего… - А хочу я! – Гневно перебивает и вновь терзает глазами. – Чтобы ты встала на колени… Я подрываюсь с места и отхожу от стола. Меня бьет безумная, неконтролируемая дрожь. Начинаю ходить по комнате туда-сюда, не выдержав этого вздора. Он сильно ошибается, если думает, что я буду исполнять его прихоти! Мне надоело. Я больше не могу! Проигрываю ему в выдержке, но на попятную не пойду. Не собираюсь больше заниматься этой грязью. - Размялась? Бросаю негодующий взгляд в экран. - Сделаем вид, что я не слышал от тебя этих бредовых слов. – Развалившись на стуле, лениво проговаривает. – Так вот, хочу… раздевайся, вставай на колени и высовывай язык. Максимально близко к камере. У меня не было слов. Я истуканом смотрела на телефон в полной растерянности. - Что ж, - вздохнул Никита и выпал на несколько секунд из кадра. – Жаль не поспорила, с удовольствием воспользовался бы своим выигрышем. Хотя… уверен, эти выходные пройдут великолепно! Он протягивает руку в камеру, а я подлетаю обратно к столу, отпихивая стул и падая на колени перед экраном. Нет! Не может быть… - Как считаешь, твоему отцу придется по душе подобное зрелище?