Меня колотит. Смотрю, но ничего не вижу. Смахиваю с ресниц слезы, но они накатывают снова и снова, пряча от меня позорное зрелище. Нож в моей руке… Лезвие режет футболку… А потом этот нож входит… Я дура! Полнейшая, беспробудная дура! - Если недостаточно… - Водит пальцем по экрану другого телефона, переключая проигрыватель. И я уже на диване с раздвинутыми ногами… - Раздевайся. Глава 33 День за днем. Ночь за ночью. Если бы не отец, я бы и не знала, какое число месяца, какое время суток. Я старалась. Выжимала из себя все соки, лишь бы он ничего не заподозрил. Лишь бы не приезжал и не звал меня в гости. Потому что с того самого дня, я похоронила себя в собственной квартире безнравственности и греха. Никите не мешала ни работа, ни недосып, его не выматывала ежедневная дрочка, точнее, несколько раз на день. Я же… Выполняла его приказы, к счастью, ограничивающиеся лишь его больным воображением касательно моих поз и мест, где я должна себя показывать. За редким исключением, просил вновь всовывать в себя посторонние предметы. В промежутках выполняла рекомендации врача, до конца не понимая, зачем? Это помогло немного зажить воспаленному лону, но в остальном понимала, что стираюсь изнутри и совершенно не представляю, как выбраться из этого порочного круга, в который загнала себя из-за собственной тупости. Та маленькая надежда, которая теплилась во мне после дня отдыха от Никиты испарилась, будто и не было. Сгорела в агонии моей внутренней борьбы и развеялась прахом по ветру. Единственное, что могло меня спасти – это безразличие. Я почти стремилась к этому всепоглощающему чувству меланхолии, которое дало бы толчок ему противостоять. Благодаря которому, я бы сказала: «Мне плевать! Показывай, кому хочешь. Хоть всему миру!» Но дни текли, а эта бесчувственность, суровая черствость не наступала. Я тряслась каждый раз, когда воображение рисовало образ отца, увидевшего меня в таком унизительном свете. Даже представить не могла, как на нем отразится такая правда и как я буду с этим справляться. В какой-то момент, разобравшись в программе, решила один раз записать и его рукоблудие, но стерла той же ночью, сообразив, что делать мне с этой записью нечего. Она грязным пятном лежит в памяти телефона, а применения ей я не найду, как бы не старалась. Парочка развлекается… у каждого свои тараканы в голове… открыты для экспериментов и к воплощению в жизнь своих извращенных фантазий… О нас можно сказать все, что угодно, потому что копать глубже никто не будет, если увидят столь постыдную запись. Только вот мой отец – это не посторонние, неизвестные мне люди… Сколько дней длилось мое заточение ответить затруднительно. В календаре была отмечена дата похода к травматологу, но я сразу попросила папу напомнить мне накануне, так как боялась окончательно похоронить себя под обломками безнравственности и скверны. Очередной звонок от Никиты застал меня на балконе. Курила я много, а вот ела непозволительно мало, даже не вспомню, когда в последний раз челюсть пережевывала пищу, а не аморальные словечки, которые хотел слышать от меня этот… Телефон продолжает названивать, но я не хочу отвечать. Хочу докурить. Сидя на стуле, в расслабленной позе, в одежде и с сомкнутыми ногами. Пять минут уединения и покоя, а потом снова в грязный омут с головой. Один пропущенный, второй… пятый. Мне несдобровать, но я упорно протестую, осознавая, чем это для меня обернется. Может я уже поехала головой? Но к чему такая настойчивость с его стороны? Такое уже бывало, когда запиралась в ванной. Пропускала вызовы, перезванивала, все объясняла, он был недоволен, отыгрывался за мой игнор, но не был настолько навязчив в звонках на протяжении нескольких минут. Телефон вибрирует, оповещая о пришедшем сообщении. Открываю и мгновенно покрываюсь холодным, липким потом. Сигарета вываливается из трясущихся пальцев, а глаза мечутся от слова к слову, пытаясь донести до мозга страшное. «Сука! Это так ты по мне скучаешь, тварь?» А под надписью фотка. С того самого девичника. Только не селфи подруг, в котором я не засветилась, а с совершенно другого ракурса. Нас всех отлично видно, особенно меня, потому что я как раз встала с места, наверное, когда пыталась избежать коллективное фото. Даже понять не могу, кто додумался снимать, а главное, откуда оно у Никиты. Меня била дрожь. Нет, меня колотило. До такой степени, что начали стучать зубы друг об друга, а сердце забилось с такой силой, что хотелось его выблевать. И вновь звонок от Никиты, а я таращилась в экран, цепенея от страха и лихорадочно работающего мозга. Все силы брошены на придумывание логичного ответа. Только вот… не смогу соврать, что фото старое, потому что выгляжу я на нем паршиво. «Возьми трубку, мразь!» К горлу начали подступать сбивчивые рыдания, которые не получалось контролировать. Они саднили горло, сдавливали грудь и не приносили облегчения. Снова звонок, но понимаю, что не смогу вымолвить ни единого слова. «Я убью тебя и всех этих шкур, если не возьмешь трубку!» Ответить, надо написать! Пальцы тычут в буквы, но не получается сложить нужные слова, промахиваюсь по каждой кнопке, получается белиберда, такая же, как и у меня в голове. Неужели я верю в эту угрозу? Нужно просто поговорить! Признаться и попросить прощения. Сделать все то, о чем он попросит и его отпустит! «Набираю через тридцать секунд, если не отвечаешь, гадина, сажусь в тачку и приезжаю к тебе!» Только не это! Что угодно, только не рядом со мной! Но ведь он не знает, где я живу! – Вдруг приходит спасительная мысль, которая позволяет сделать ровный вдох. Игнорируя кухню, влетаю в комнату с намерением немного походить, успокоить разбушевавшиеся нервы. Но фотография… Откуда она у него? Неужели за мной все-таки следили? А если следили, то и адрес моего проживания у него имеется. От такой догадки волосы встали дыбом и кровь заледенела в жилах. Он все обо мне знает! Моя паранойя небеспочвенная. И все его фразы, брошенные как бы невзначай не пустой звук. Это своего рода гипноз подсознания. Внедрение в подкорку информации, способствующая зарождать в глубине души тот самый страх, который сейчас сковывает по рукам и ногам. Мои тридцать секунд истекли, а я так ни до чего не смогла додуматься. Раздался звонок и параллельно начали приходить сообщения. «Считаю до пяти, Наташа!» «1» «2» «3» «4» Я схватила телефон, принимая вызов. В трубке стояла звенящая тишина. Сердце сжалось, вдох застрял в горле. Я боялась пошевелиться, словно неподвижность спасла бы меня от расправы. - Ну здравствуй, зайка. – Раздалось глухое в ухо, полное сдерживаемой злости. - Никита… - Слушай сюда, паскуда! – Тут же взревел он, услышав мой блеющий голос. – Ты сейчас же перечисляешь мне имена этих потаскух! - О чем ты говоришь? – Сдавленно, просипела я. - Не испытывай мое терпение! – Не сбавляя обороты, гремел в трубку. - Никита, это была случайная встреча! – Голос дрожал, словно говорила сидя на массажном виброкресле. – Я ходила в магазин и наткнулась на подруг… - Ты, бл*ть, за дауна меня принимаешь? - Нет! Я говорю правду. – Почти кричала в трубку, стремясь поверить в то, что говорю. - Ты мне врала! На секунду промелькнула мысль: «Неужели, мне достаточно было сказать правду, и этого разговора бы не было?», но следующие его слова стерли ее, подкрепив все мое безумие из-за трепещущихся глупых надежд на присутствие у Никиты благоразумия. - Чем еще ты там занималась? – Его голос то отдалялся, то приближался, словно телефон плавал возле рта. – Я ведь знаю, на что ты способна… решила кончить на стороне? - Что за бред? – От такого вздора внутри всколыхнулось возмущение, которое давно уже забыло дорогу в свет. – Я не заслужила таких слов. - Ты еще будешь мне указывать, как со шлюхами разговаривать? – И снова слышится то отчетливо, то приглушенно. - Я ничего не сделала! – Осмелилась выкрикнуть. - Чем же ты мне это докажешь? - Я люблю только тебя. – В конец отчаявшись, проговорила то, за что готова была прямо сейчас отрубить себе язык. – И я никогда бы… - А вот это мы скоро выясним. – Вновь, словно издали, процедил он. - В смысле? – Прошептала, омертвевшим голосом. Сердце, как безумное стучало в груди, до болевых спазмов где-то под ребрами. Спина, находящаяся долгое время в прямом положении, заныла. Голова начала болеть от переживаний и перед глазами начала образовываться пелена. - Никита? - Имена! – Вновь гаркнул он. - Да зачем они тебе? – Отчаянно выкрикнула я, чувствуя накатывающую истерику. Слез не было, лишь сдавленные всхлипы, саднящие глотку и причиняющие боль диафрагме. - Не твое собачье дело! Не собираешься говорить?! - Нет! - Что ж, ты сделала свой выбор! - Какой выбор, черт побери?! – Уже не сдерживаясь, кричала, все еще надеясь, на его здравомыслие. - Я уже в машине, жди… Зайка. И отключился. А у меня началась разрушительная истерика. Задыхаясь, упала на пол и забилась в глухих рыданиях. Тело не подчинялось разуму. Да и он постепенно начал рассеиваться. Хватаясь за плоские поверхности, постаралась подтянуться. Добраться до окна. Воздух. Нужен кислород. Тот, что сейчас в комнате пропитан страхом. От стен отражается только углекислый газ, гоняющий по крови панику. Неконтролируемую, животную, растущую с каждой секундой. Дрожь била не прекращая. Распахнув окно, нашла в себе силы добрести до кровати. Сев на самый край, пыталась сообразить, что делать дальше? Мне нельзя с ним встречаться. Нынешний припадок мешал придумать следующий шаг. Только его образ перед глазами, в вечер после клуба, когда брал силой, в ночь, перед отъездом, когда выжимал из меня все соки. Я не хочу этого! Я не переживу подобное вновь! Все это время меня спасало наше расстояние, но, если он будет рядом, не выдержу! Его здесь еще нет! - мысль, ударившая в голову, помогла немного оттеснить истерику на задний план. Отсюда нужно уходить, но куда? Никита слишком много обо не знает. Подставлять родных и близких не имею права. Это только моя проблема, а на что он способен, одному богу известно.