– Агата! Прекрати! – кричит мне король, но я растягиваю губы в мрачной улыбке, продолжая пение. Морок достаёт свой меч, а я – кинжал. Секунду я смотрю на незащищённый участок кожи на шее Даниила, сжимаю рукоять, раздумывая метнуть его и завершить это всё. Но потом вспоминаю, что в случае его смерти на трон сядет Елена, а уж она погрузит обе страны в хаос, и всё только ради того, чтобы найти меня и сжечь. Аарон подводит своего коня поближе ко мне. – Нам придётся прорываться сквозь всё это. Тварей я немного сдержу, но не попади под меч или когти и скачи сразу за мной, не оборачиваясь. Я киваю, Сахарок трогается первым, за несколько шагов набирает скорость, я подгоняю Вьюгу и следую за ним. Даниил что-то кричит мне вслед, но я не слушаю. Морок немного огибает шеренги, находя подходящую брешь, и, не сбавляя скорости, вклинивается в ряды. Солдаты, замечая очередную опасность, отшатываются назад, чтобы не попасть под копыта или меч Морока, когда тот нагибается то в одну, то в другую сторону, чтобы размашистым ударом убрать нескольких тварей и людей в придачу. Моя лошадь нервничает от криков, толпы и смрада упырей вперемешку с металлическим запахом крови. Но попав в самую гущу, Вьюга устремляется вперёд с новой силой в сторону леса, пытаясь как можно быстрее выбраться из этого кошмара. Я замечаю, как вороной конь Морока внезапно тормозит, чтобы ударить одного из упырей копытами в грудь. Из-за этой заминки Вьюга сворачивает в сторону, выбирая другой путь, и мы разделяемся. Я вижу, как чёрным пятном мелькает Морок где-то справа, он также обеспокоенно следит за моим движением, больше он не может расчистить мне дорогу. Один упырь цепляется за шею моей лошади, и я втыкаю кинжал твари в глаз. Вьюга громко ржёт, когда я ногой отшвыриваю смердящего мертвеца. Он успел оставить несколько царапин на белой шее лошади, но, к счастью, ничего серьёзного. Мы вновь устремляемся вперёд, лавируя среди уже хаотичной толпы, но впереди вижу, как тёмно-серым потоком упыри продолжают выходить из леса. – Он что, позвал всех, что были в лесу? – удивлённо выдыхаю я, сердце начинает стучать быстрее, когда я представляю, что мне придётся пройти клином сквозь их поток. Я не успею. Эта мысль стучит под пульсирующие удары крови в висках. Они набросятся на лошадь, повалят её и разорвут, а меня вместе с ней. Я пытаюсь найти Морока, но не могу разглядеть в этом хаосе. До столкновения мне остаётся секунд пятнадцать, когда я свешиваюсь с лошади на ходу и подхватываю торчащий из земли меч. Его мёртвому владельцу он уже не пригодится, а мне нужно что-то подлиннее кинжалов. Осталось десять секунд. Я наполовину срубаю голову твари, что пытается тянуть когти к Вьюге. Семь. Добиваю солдата, что покачивается на ногах и хрипит, держась за разодранную шею. Моя лошадь уже чаще топчет мёртвые тела, чем касается земли. Пять. Мне хочется зажмуриться и не видеть момент столкновения между нами и хаотичной толпой мертвецов, но я не позволяю себе даже моргать, чтобы точнее наносить удары, расчищая дорогу. Мне поможет только скорость. Три. Я вздрагиваю, когда передо мной откуда-то слева на полном ходу появляется Морок и первым вклинивается в толпу. Помимо копыт его коня и широких размахов меча ему помогает что-то ещё. Упыри отпрыгивают в разные стороны, и толпа редеет перед нами вдвое. Замечая путь к свободе, кони набирают скорость, несмотря на хрипящее дыхание. С моих губ срывается судорожный вздох, когда нас накрывает сумрак леса. Но мы не останавливаемся, а продолжаем двигаться вперёд. Я вижу, как справа и слева среди деревьев медленно двигаются мертвецы, всё больше и больше их идёт в сторону Даниила. На нас они уже мало обращают внимания, не пытаются напасть, а только поворачивают свои головы, провожая взглядом мутных глаз. Мы продолжаем углубляться в лес, пока крики и звон металла не становятся тише, а потом и вовсе стихают, оставаясь где-то за спиной. Мы движемся дальше, пока поток мертвецов не заканчивается, а лес из обожжённого и искорёженного вновь не становится привычным. Наши лошади начинают спотыкаться, усталые, Морок замедляется первым, и я следую его примеру, придерживая поводья. Мы останавливаемся среди высоких сосен, земля здесь всё ещё укрыта покрывалом из старых иголок. Если здесь и лежал снег, то он давно растаял. Оцепенение и адреналин сходят, я начинаю чувствовать странную боль во всём теле, словно у меня болит каждая кость, сердце стучит невпопад, и я аккуратно соскальзываю из седла. Меня отвлекает тихий звон, когда меч Морока выпадает у него из руки на землю, но после он сам слезает с коня, касается ногами твёрдой почвы. Как только он опускает руки, которыми держался за седло, заваливается в сторону и падает. Я подбегаю к нему, боясь, что его ранили в этой неразберихе, но Морок в сознании и пытается вновь подняться, однако приваливается к дереву и сползает по стволу вниз на землю. – Не вставай! – удерживаю я его на месте, когда он вновь пытается. – Что случилось? С каждой минутой темнеет всё больше, и мне приходится ощупывать его тело, руки и ноги в поисках ран. Он не сопротивляется, но начинает хрипло смеяться, когда я пальцами щупаю его шею. – Похоже, что ты решила меня облапать. Будь я ранен, то уже бы истёк кровью от твоей медлительности, – Аарон приподнимает маску, и я вновь слышу его нормальный, хоть и усталый голос. – Заткнись, – шиплю я, а потом замечаю, что его улыбка кровавая. Из его носа обильно течёт кровь, заливая губы и подбородок. Замечая мой взгляд, Аарон облизывает губы и морщится от металлического привкуса. – Что за чёрт с тобой происходит? – выдавливаю я, поворачивая его голову и проверяя, идёт ли у него из ушей кровь, боясь, что он упал в какой-то момент и повредил голову. – Погоди, нужно ещё кое-что сделать, – отмахивается он, и его глаза стекленеют. Я заворожённо слежу, как белки глаз сереют, становясь темнее. У меня вновь закладывает уши, как и раньше, а боль в костях усиливается, будто давление становится нестерпимым. Аарон продолжает смотреть куда-то сквозь меня. Белки стали серыми, а обычно яркий зелёный цвет глаз подёрнулся дымкой. Из его носа с новой силой потекла кровь. Что-то не так. Моя боль только усиливается, я сжимаю зубы, наблюдая, как оттенок его кожи бледнеет. – Хватит! – встряхиваю его за плечи, один раз, второй. Его голова дёргается. Он себя убьёт. Моё сердце спотыкается, и я не понимаю: меня пугает именно эта мысль или то, что я умру вместе с ним. Я бы предпочла умереть быстро, как в первый раз, за какую-то цель, а не медленно, наблюдая, как мой друг истекает кровью. Я заношу руку, чтобы дать ему пощёчину и заставить прекратить. Он успевает перехватить моё запястье. – Ты серьёзно собралась мне врезать? Его глаза вновь становятся живыми, белки приобретает светлый оттенок, и я расслабляю стиснутые зубы, когда боль во всём теле уменьшается, но не уходит совсем. – Что ты сделал? – Я игнорирую его шутливый тон. – Решил, что мертвецов в этом лесу и так достаточно, поэтому отозвал их обратно, чтобы они прекратили убивать. – Ты можешь их контролировать? – Вроде того. Вы, Мары, своими песнями можете их призывать, заставить вылезти из укрытий. Мы, Мороки, сами ещё те демоны, поэтому способны управлять мертвецами. Но это непросто, требует сил. – Он делает паузу, чтобы выровнять сбившееся дыхание, вновь облизывает губы, слизывая свежую кровь. – Управлять двумя-тремя проще простого, но здесь их были десятки или сотни. Я заставил идти к нам несколько десятков, всех, до кого смог дотянутся, а остальные потянулись следом, почуяв свежую кровь. – Поэтому мы смогли пройти через ту толпу клином и, главное, выйти из неё? Ты заставил их разойтись? – Да. Поэтому мне и нужно было, чтобы ты следовала за мной. Только так у меня хватило сил расчистить дорогу, заставить их убраться с пути. Он пытается стереть кровь с лица рукой. – Это едва не убило тебя, – обвиняюще говорю я, наблюдая, как он оставляет кровавые разводы на подбородке и щеках. – Ты что-то почувствовала? – удивляется он. – Да. Давление, боль в костях. Мне казалось, что мои барабанные перепонки лопнут. – Прости, я просто устал, поэтому это отозвалось на тебе. – Врёшь. Ты уже говорил, что только серьёзные раны я почувствую. – Опять я забыл, что ты внимательная и цепляешься к словам, – хмыкает Аарон. Он пытается подняться и не отвергает мою руку, когда я помогаю ему, позволяя облокотиться на моё плечо. Вначале его шатает, но с каждым шагом он двигается увереннее, и я отступаю, проверяя, что рядом с Сахарком он может стоять. На крайний случай парень цепляется за седло. Я поднимаю меч Морока, аккуратно вытираю своим порванным плащом и возвращаю ему в ножны. Аарон гладит своего коня по шее, успокаивая, маску он не опускает, позволяя холодному прикосновению зимнего воздуха привести его в чувство. Моя Вьюга отошла чуть подальше. Когда-то белоснежные бока и ноги покрыты грязью и чужой кровью, но грязнее всего шея, обильно покрытая кровью упыря, что пытался впиться в шею моей лошади. Я отрываю кусок от своего плаща и пытаюсь вытереть кровоподтёки. – Мы должны продолжить движение. Неизвестно, что стало с Даниилом, а мы будем в безопасности, только когда пересечём границу Серата, – Аарон с напряжением взбирается в седло. Мне не нравится, как горбится его обычно прямая спина, как он сжимает рог седла левой рукой, пытаясь сохранять равновесие. Я тоже сажусь на лошадь, но теперь подвожу её поближе к коню Морока. Если он начнёт падать, то я успею его подхватить. Мы не гоним лошадей, но идём быстрым шагом. Через полчаса начинает идти настоящий снегопад. Огромные пушистые хлопья быстро покрывают землю, еловые ветки и наши головы. Благодаря светлым облакам ночь перестаёт быть столь тёмной. Нас окружает удивительно умиротворяющая тишина; я чувствую, как болят глаза от недостатка сна и от холода, но внутри всё расслабляется под ритмичный звук копыт и уханье ночной совы. Медленное падение снега гипнотизирует меня, и на какие-то минуты я забываю обо всех ужасах, что произошли у пограничного леса, забываю о возможной погоне, забываю о мыслях, что, возможно, король Аракена лежит где-то там с разодранным горлом, мёртвый. Я даже забываю, что еду в страну, чьи правители убили всех, кого я любила, и просто вдыхаю, чувствуя, как мороз обжигает лёгкие изнутри. Морок раньше меня поддаётся беспокойству, но погоню мы слышим одновременно. Ночные птицы стихают, потревоженные, а земля начинает идти тихой вибрацией из-за топота копыт. – Скачи! – кричит мне Аарон, возвращая маску на лицо. – Скачи, Мара, что есть сил! Граница – это дорога, пересекающая лес! Не смей останавливаться, пока не пересечёшь границу! Он не двигается, пока я первая не пришпориваю Вьюгу и не несусь ровно вперёд, лавируя между деревьев. Я двигаюсь стремительно, уклоняясь от веток, прижимаюсь к шее лошади, давая ей выбор, с какой стороны лучше огибать стволы. Лицо царапает падающий снег. Сзади раздаются крики, и в одном, я почти уверена, узнаю голос Даниила. Я шепчу извинения своей лошади каждый раз, когда мне приходится её подгонять. Оборачиваюсь назад, чтобы заметить, как Морок во всём чёрном сливается с тенями, но он отстаёт лишь немного. Однако Даниил со своими солдатами нагоняют нас слишком быстро. Их кони отдохнувшие, вероятно, ждали своего часа где-то рядом. Трое солдат догоняют нас и пытаются оттеснить друг от друга, но я делаю, что велел Морок, сосредотачиваюсь на дороге вперёд и ищу границу. Вьюга так неожиданно выскакивает из-под деревьев и оказывает на пустом пространстве, что я едва успеваю сориентироваться, понять, что это и есть граница. Словно специально прорубленное пустое пространство шириной в пять метров, граница уходит вправо и влево, тянется, скорее всего, по всей территории пограничного леса, отделяя одну страну от другой. – СТОЯТЬ! – ревёт капитан аракенцев, когда конь Морока, как и я с Вьюгой, выскакивает на границу. Мы оба её пересекаем, но тормозим, попав под спасительную тень другой стороны, другой страны. Мы на территории Серата. Даниил и его пятнадцать солдат замирают на противоположной стороне. Мы все останавливаемся, глядя друг на друга. Однако, несмотря на защиту, всё ещё есть опасность, что Даниил будет достаточно отчаян, чтобы пересечь вражескую границу. Я внимательно слежу, как конь короля нервно расхаживает перед открытым пространством, не смея на него ступить, будто перед ним не пустая дорога, а стена огня. Даниил смотрит на Морока со свирепостью, что так ему не идёт. Она искажает его черты. Он тяжело дышит, разочарованный, что его цель так близко, но теперь и слишком далеко. – Агата! Прошу тебя! – его лицо смягчается, становится печальным, когда его конь делает несколько шагов вперёд, ближе к нам, но ступить полностью на открытое пространство он не решается. Теперь я могу разглядеть всю кровь на его нагруднике, вижу, что он ранен в левую руку в районе плеча, она плетью висит вдоль тела. На шее несколько царапин, а на лице кровь, но, похоже, не его, а тварей, что он убил. Я ничего не отвечаю, удивляясь, что он и вправду чего-то ждёт от меня. Всё кончено. Морок и я слезаем с уставших лошадей, если Даниил пойдёт на отчаянный шаг, нам всё равно не скрыться, поэтому нет смысла изводить животных ещё больше. Сахарок и Вьюга отходят немного в сторону, Морок подходит ближе ко мне. Мой друг держится увереннее, его шаг спокойный, как и раньше, а голос ровный. – Возвращайся домой, король. Эти леса опасны, а ваш род Рахмановых уже не столь многочисленный, – сухо бросает он. – Ты… – выдыхает Даниил. – Ты спланировал всё это с самого начала. Теперь он обвиняет Морока в своих грехах. Я слишком устала и даже не огрызаюсь, как сделала бы раньше. Только тру лицо рукой, не понимая, почему мы с ним разговариваем. Беру Морока за запястье, тяну за собой, чтобы уйти, но мой друг не двигается, продолжая неотрывно смотреть на Даниила. Меня удивляет его злость, что волнами распространяется вокруг. Всё моё тело покрывается мурашками, когда я чувствую их. Я ещё не слышу, но уже уверена, что за мной следят множество глаз. Я цепляюсь за наруч на руке Аарона, пытаясь его предупредить, верчу головой, озираясь по сторонам. Чувствую, как опасность и напряжение дышат мне в затылок, и тогда я слышу треск сломанной ветки справа, шорох слева.