— Понятно, если не вылечишь, то потом воскресишь? — сыронизировала я, но, глянув на Радована, осеклась. Вроде бы ничего не изменилось, все тот же подросток, но теперь от него исходила застарелая боль. А не смерть ли матери подтолкнула его пойти в некроманты? Если так, то мне его жаль. Я перевела взгляд на Яну. Не стоит Радовану видеть мои эмоции, от моего сочувствия ему легче не станет. Да и воспитательный момент нужно выдержать до конца, чтобы подобного больше никогда не повторилось. Дотронулась до волос девушки, погладила. Что же нам с тобой делать, Яночка? Как заставить поверить, что жизнь лучше смерти? — Я не лекарь, но могу определить, жив человек или нет. Как и понять, что угроза смерти миновала, иначе здесь было бы не протолкнуться из-за целителей, — сказала, но для собственного спокойствия все же нащупала сонную артерию, послушала пульс. Он был слишком быстрым для человека без сознания. Кажется, кто-то очень удачно притворяется? — Кстати, у тебя есть возможность извиниться перед Яной, я бы даже сказала, последняя возможность. — Почему?! Ей хуже?! — Парень все-таки не выдержал и схватил бледную ладошку девушки. — Не знаю, я не маг. Просто твой отец запретил близко подходить к девушке или ты забыл? Так что извиняйся сейчас, пока есть такой шанс. — Мне было интересно, Яна сможет и дальше делать вид, что спит? Если да, то она Радована не любит и надо будет оградить ее от внимания паренька, если нет, то не все между ними безнадежно. — Она меня не слышит, — тихо ответил Радован, но на край кровати присел, хотя ему никто не предлагал. Похоже, наглость и самоуверенность у них семейная черта. — Это даже хорошо, можно потренироваться. Или ты думаешь, она сразу поверит в твои чувства после всего того, что случилось? Я бы решила, что это очередное издевательство с твоей стороны. Правда, я не стала бы делать глупости и сводить счеты с жизнью из-за какого-то смазливого дохляка, будь он хоть десять раз принцем. А вот о его непутевую голову обязательно что-нибудь разбила бы, например, вазу с цветами, которые он так и не догадался подарить. Но это я, а у Яны совсем другой характер, — улыбнулась и тоже присела на край кровати. — А в шестнадцать лет вы были такой же? Разве вам не хотелось от чего-то убежать, от людей или от себя? — Трудно сказать, нужен ли был Радовану мой ответ, или он просто тянул время, чтобы подольше побыть рядом с любимой девушкой, ладошку которой тайком поглаживал. — В шестнадцать характер у меня был намного хуже, чем сейчас, — решила не гнать паренька и дать ему собраться с мыслями. Надо было вытянуть из него извинения, от этого станет легче и ему, и Яне. — Я была уверена в собственной гениальности и непогрешимости. Все ровесники казались глупыми, а взрослые — недалекими. А еще меня бесила снисходительность родителей и фразы типа: «Вырастешь — поймешь». В общем, я была еще той задавакой. — А потом? — А потом академия, у нас в нее поступают в семнадцать-восемнадцать лет. Первые неудачи, разочарования, разбитые надежды и мечты. И понимание того, что мама оказалась во многом права и жизнь могла бы сложиться по-другому, послушай я ее в некоторых ключевых вопросах. Жалею ли я о прожитых годах? Нет, что было, то прошло, и жизнь на этом не закончилась. Хотя кто бы со мной поспорил, ведь в своем мире меня уже нет. Ну что, извиняться будешь? А то еще пара минут — и начнут ломиться в дверь. — А можно мне самому? Я не сделаю Яне ничего плохого, обещаю, — замялся парень, покрываясь красными пятнами. Я тактично отошла в сторону, давая ему возможность объясниться с девушкой. Радован говорил тихо, но до меня все равно доносились некоторые слова: «прости», «я не думал», «я все исправлю» — и прочие полагающиеся в таких случаях фразы. А вот «люблю» он, кажется, так и не сказал. Но только круглый дурак не догадался бы, что парень влюблен. Ладно, добавим в эту компанию еще и жертву любви, уверена, она уже рыдает от такой эмоциональной речи и переживает из-за того, что в Радоване говорит чувство вины. — Яночка, ты плачешь? — Наш герой-любовник только что соизволил поднять свой виноватый взгляд на девушку, а до этого довольствовался видом ее бледной ручки в своих дрожащих ладонях. Яна поняла, что ее раскрыли, всхлипнула в голос и отвернулась от Радована, видимо случайно забыв забрать у него свою руку. Принц, похоже, сам готов был прослезиться, но мужчины не плачут, и он мужественно старался сохранить лицо. Мне же хотелось биться головой о стену, глядя на двух этих страдальцев. Так и подмывало встряхнуть их обоих, чтобы они наконец-то нормально поговорили, но меня останавливал их возраст. Потому что примирение могло закончиться именно тем, чего Яна так стремилась избежать. Нет, пусть сами разбираются в своих чувствах. — Радован, тебе пора, — подошла я к парню. — Не будем злить твоего отца. Я знаю, что ты сейчас скажешь, поэтому напомню: ты еще несовершеннолетний и твой отец решает, где ты будешь учиться или жить в ближайшие несколько лет. Хочешь, чтобы он не только подходить к Яне запретил, но и перевел тебя в другую академию? Наверняка есть магические академии в других странах или какая-нибудь военная школа. Парень понурился, выпустил ладонь Яны из своих рук и молча пошел к двери. Девочка повернулась и смотрела ему вслед с таким видом, будто они виделись в последний раз. Радован не выдержал и все-таки обернулся, взгляды детей встретились. Тяжелый случай, похоже, у них не только взаимная любовь, но еще и взаимная глупость. Радовало одно, возраст хорошо лечит оба недуга. Главное, сильно им не мешать, чтобы в этом мире не повторилась история Ромео и Джульетты. Не знаю, сколько бы еще длилось и чем закончилось молчаливое любование друг другом, но дверь распахнулась, явив крайне раздраженного Эдуарда, которому надоело ждать. Он схватил Радована за шиворот и выдернул в коридор, передав в руки одного из телохранителей и сказав мне на прощанье: — А с вами, Марго, я поговорю позже. Дверь захлопнулась, и мы остались вдвоем с Яной. — Тебе ведь он нравится? — спросила я у девушки совершенно не то, чего она ожидала. Конечно, о чем в первую очередь должен узнать взрослый человек? Правильно, почему она так поступила, кто ее к этому подтолкнул, и обязательно прочесть лекцию о том, что самоубийство это грех и так поступать нехорошо. Но я подумала, что и без меня найдутся люди, которые все это ей скажут. — Он? — вскинулась Яна, смахивая рукой слезы. — Он самый противный, наглый, самовлюбленный эгоист! Как он может нравиться? — Сама удивляюсь, — улыбнулась я, опять садясь на кровать девочки. — Но тебе он все же почему-то нравится. Не хочешь рассказать, что между вами происходит? — Ничего не происходит, — не была расположена к откровенности Яна. — Ничего так ничего, — не стала я на нее давить. — Кстати, тебя, скорее всего, переведут в нашу группу. Но это к лучшему. Радована видеть не будешь, и все быстро забудется. А знаешь, какие у нас мальчишки? Как на подбор: высокие, симпатичные, сильные и воспитанные, не то что твой эгоистичный дохляк. — Он не дохляк, — вспыхнула девушка, покраснела и уже тише добавила: — И не мой. — Правильно, не нужен он нам, мы тебе другого найдем. Тем более что Радовану наверняка крашеные курицы нравятся. Ну те, на которых ты не хочешь быть похожа. Так что если ты и дальше будешь ходить с косичками и бледным лицом, он быстро забудет ту красавицу, которую видел на балу. О, все хотела спросить, вы с ним хоть танцевали? А то меня увели в лазарет, и я весь праздник пропустила. Слово за слово, и я все-таки смогла вытянуть из Яны информацию. Да, танцевала, только с Радованом, потому что он никого другого к ней не подпускал, нагло объявив всем, что она его пара на весь вечер. «Понимаешь, детка, красивых женщин много, а я один. Но сегодня твой вечер, и можешь наслаждаться моим обществом», — передразнила Яна Радована. Я с удовольствием расхохоталась бы, если бы не искреннее негодование и обида девушки, она эти слова восприняла всерьез и конечно же обиделась. Но и принц хорош, хватило же мозгов такую чушь сморозить, у кого только научился? У отца? Вряд ли. Я бы поставила на Черного Властелина, такая циничная ирония как раз в его духе. Примерно через четверть часа я уже знала всю историю, как и то, что не Радован был последним толчком, приведшим к самостоятельной попытке остановить себе сердце. Как и думала, один из его дружков догнал девочку и пригрозил распустить о ней гадкие слухи, если только она не скажет, что все это была игра. — Маргарита Васильевна, я хотел бы поговорить с вашей подопечной, — зашел в палату Черный Властелин, весь такой строгий и недовольный. Наверное, от каких-то личных дел оторвали, вот и хмурился. — Яна, все расскажи Мстиславу Федоровичу, не бойся, — напутствовала я, поднимаясь с кровати. А когда проходила мимо, меня остановили его язвительные слова: — Вас можно поздравить, Маргарита Васильевна? Какой рывок в карьере, не ожидал! — О, вы уже в курсе? Ректор и вам рассказал? — повернулась я к мужчине. — Только не знаю, с чем тут, собственно, поздравлять? С улучшением жилищных условий? Так этот вопрос мы еще не обсуждали. Ежемесячное содержание, как и мои обязанности, тоже. Зато ответственности выше головы… — Знаете, Марго, я от вас всего мог ожидать, но такая неприкрытая меркантильность даже меня коробит, — возмутился Мстислав. — Не поняла, то есть мне, по-вашему, надо работать бесплатно? — настала моя очередь поражаться скудоумию некоторых индивидуумов. — Теперь это так называется? Работа? — вспыхнул мужчина. — А Эдуард знает, что он для вас всего лишь работа? — Конечно, знает, ему ректор первому сказал… — начала я, но осеклась. — Подождите, а при чем тут Эдуард? Разве мы не о моем новом назначении говорим? — Э-э… — протянул Черный Властелин с бегающими глазками, и мне срочно захотелось подправить ему зрение. Потому что или я дура, или он намекал на что-то непотребное. — Да, конечно. — И кем же меня ректор назначил? — задала я вопрос обманчиво мягким голосом. Где магия, где она?! Я бы сейчас кинула чем-нибудь в эту наглую физиономию, чтобы в следующий раз думал, прежде чем записывать в любовницы короля! — Маргарита Васильевна, мы с вами обязательно это обсудим, но позже. Мне нужно записать показания пострадавшей, так что не будем ее утомлять, — свернул разговор Черный Властелин. Глаза его улыбались, видимо от радости, что он нашел такую хорошую причину выставить меня за дверь. Ну-ну, посмотрим, что ты сейчас скажешь. — Позже не могу, у меня встреча с Эдуардом, конфиденциальная. Так что увидимся завтра, Мстислав Федорович, — ехидно сообщила, наблюдая, как стремительно меняется выражение его лица. Я не стала дожидаться, когда он созреет для достойного ответа, и выскочила в коридор. В душе поселилась хулиганская веселость, пусть теперь думает, свидание у меня с королем или деловой разговор. А то смотри, какая собака на сене — и сам не ухаживает, и другим не дает. ГЛАВА 10 — Вениамин Савельевич, а вам не говорили, что торговаться некрасиво? — Мы уже полчаса обсуждали мои обязанности и привилегии, но пока наши мнения сошлись только в одном — детей надо чем-то занять. — Маргарита Васильевна, — раздраженно откликнулся ректор, — я вам уже много раз повторял и еще раз скажу — средств нет! — Эдуард обещал, что деньги будут… — Эдуард? Вы уже зовете монарха просто по имени? — спросил он ядовито. — Вас это не должно волновать, вы вон изменяете жене с секретаршей, и ничего. — Я тоже могла быть вредной. — Вы правы, ваша личная жизнь меня не касается, — разозлился ректор. — Но денег все равно нет. И когда они будут, я не знаю. Можете спросить у своего Эдуарда! А вообще, меня поражает ваша наглость, вы думаете, все должны тут же броситься выполнять ваши желания?! — Было бы неплохо, — улыбнулась я, получая удовольствие от нашего спора. Сам виноват, я его предупреждала. — Жаль, это невыполнимо. Значит, деньги не поступали? Но кабинет же вы можете мне выделить? Только не говорите, что в таком большом здании нет свободных помещений. — Хорошо, кабинет будет, — пошел на попятную Вениамин Савельевич. — И служебная квартира, — усилила я давление. — Квартир пустых нет! — рявкнул чиновник, у которого уже дергался глаз. — А об этом надо было думать раньше. До того как вы решились обмануть его величество! Но я пойду вам навстречу. У вас есть неделя, чтобы найти для меня подходящую квартиру на территории академии. Большую я не прошу, главное, чтобы была спальня, кухня и санузел. И не забудьте внести мою фамилию в ведомость зарплат. Кстати, какое у меня будет жалованье? — Маргарита Васильевна, не доводите до греха, — рассвирепел ректор. — Уйдите сами, пока я не поддался искушению и не выставил вас силой! — Вениамин Савельевич, не надо мне угрожать, а то я тоже могу поддаться искушению и рассказать всем о вашей любовнице. Интересно, как скоро эта информация дойдет до вашей жены? — Да нет у меня любовницы! Нет! Я люблю свою жену! — заорал он, багровея и хватаясь за сердце. Дверь в кабинет распахнулась и вбежала Лидия, испуганная и растерянная. — Венечка, ну что ты, тебе же нельзя так волноваться, — кинулась она к нему на грудь, ласково прижалась и зашептала какие-то нежные глупости. — Лидия моя жена, — чуть успокоившись, признался ректор, обнимая юную красавицу. Девушка под моим ошеломленным взглядом смущенно улыбнулась и с восхищением посмотрела на своего мужа. — Не понимаю… — буркнула я, пытаясь поймать разбежавшиеся мысли. Нет, то, что ректор позарился на молодость и красоту, это как раз понятно, но Лидия же, мягко говоря, глупенькая. Вот как образованный, умный мужчина мог выбрать женщину, в голове которой гуляет ветер? — Да, у нас большая разница в возрасте, но мы любим друг друга, — вскинулась девушка, загораживая собой Вениамина Савельевича, как наседка своего птенца. — Не понимаю, почему твой муж стесняется такой красивой и любящей жены? — подумав, я немного изменила заготовленную фразу. — Лидия, неужели тебе приятно, что окружающие люди считают тебя любовницей? — Вы все неправильно поняли, Маргарита Васильевна, — пустился в объяснения ректор. Но тут его женушка всхлипнула, и все внимание он обратил на нее: — Любимая, никто тебя не считает любовницей, поверь. Я с гордостью рассказал бы всем о нашем браке, но тогда тебе пришлось бы уволиться. По уставу академии близкие родственники не могут работать в подчинении друг у друга. Мне пришлось бы нанять новую секретаршу… — Никаких секретарш! — вскинулась Лидия, мигом забыв про свою обиду. — Я не дам какой-нибудь молоденькой фифе разрушить нашу семью! — Вениамин Савельевич, вы могли бы нанять секретаря, — ехидно заметила я, посмеиваясь над словами Лидии. Интересно, а «молоденькая фифа» в ее понимании — это пятнадцатилетняя студентка, что ли? — То есть молодого мужчину, а не девушку. Тогда Лидия ждала бы вас дома, готовила всякие вкусности и не переживала за ваш брак. К тому же вы ведь планируете завести детей? Лидия энергично закивала головой, взгляд ее затуманился, похоже, она уже видела себя счастливой матерью. Ректор же не выглядел воодушевленным. — Да, конечно, но сейчас об этом еще рано говорить. — Для Лидии, может быть, и рано, а для вас, Вениамин Савельевич, скоро будет поздно. Смотрите, как бы вас не обошел какой-нибудь молодой и прыткий аспирант. — В душе я веселилась, наблюдая за ревнивыми всполохами в глазах ректора. Но была еще и легкая зависть к чужому счастью, поэтому я поспешила вернуться к нейтральной теме: — Но мы отвлеклись. Вениамин Савельевич, давайте не будем ругаться и подумаем вместе, как решить небольшую проблему, которую вы, собственно, и создали. Вы же понимаете, что я не буду бесплатно заниматься с вашими детьми? Только не надо обвинять меня в меркантильности, эта роль всецело принадлежит Мстиславу Федоровичу. — Маргарита Васильевна, вы просите слишком много, — попытался воззвать к моему разуму ректор, в нежных руках Лидии он практически успокоился.