— Здесь ужасный запах. Разве вы не чувствуете? — Да, далеко не всем людям нравится запах гашиша. — Это запах гашиша? — Да. И то, что он незнаком вам, серьезный пробел в вашей специальной подготовке. Пошли дальше! Я поднялся на третий этаж, подождал Белинду и спросил: — Вы охраняете сзади своего шефа? — Конечно,— ответила она. Теперь Белинда совсем не похожа на ту девушку, которая минуту назад дрожала от гнева. Я понимал ее. Это здание было действительно мрачным и зловещим. Тошнотворный запах гашиша усилился, хотя на третьем этаже я не увидел ничего, что могло бы иметь к нему какое-то отношение. Три стены помещения были заняты стеллажами, на которых стояло множество маятниковых часов, отличавшихся друг от друга формами, стилями и размерами: от маленьких, ярко раскрашенных дешевых часов из желтой сосны для продажи туристам до огромных, искусно выполненных и изящно сконструированных часов, старинных и дорогих. Были там также их современные копии, которые стоили немногим дешевле старинных часов. Четвертая стена преподнесла нам сюрприз: она была заполнена библиями, стоящими рядами на полках. Интересно, подумал я, кому пришла в голову такая нелепая идея—держать библии на складе сувениров. Эта мысль мелькнула только на мгновение, потому что на складе было слишком много непонятного. Я взял одну из библий и медленно перелистал ее. Нижнюю часть обложки украшало золотое тиснение «Гавриилова Библия». На форзаце стояла типографская надпись: «В дар от Первой протестантской церкви Общества американских гугенотов». — У нас в номере тоже есть такая Библия,— сказала Белинда. — Не удивлюсь, если они окажутся в большинстве отелей. Главный вопрос в том, почему они здесь, на складе сувениров, а не на складе издательства. Белинда поежилась, словно от холода. — Здесь все странно. Я ободряюще похлопал ее по спине. — Боюсь, вы простудитесь. А ведь я предупреждал вас относительно мини-юбок. Пошли еще выше! Четвертый этаж занимала самая удивительная в мире коллекция кукол. Несколько тысяч кукол: от крошечных до огромных, которые были гораздо больше куклы Труди, прекрасно изготовленных и одетых в традиционные наряды различных областей Голландии. Большие куклы стояли сами по себе или поддерживались подпорками, а куклы меньших размеров свисали на шнурках с перекладин, укрепленных под потолком. Луч моего фонарика остановился на куклах, одетых в один и тот же наряд. Белинда, забыв о своей основной задаче — охране тылов, снова схватила меня за руку. — Здесь так жутко! Они, как живые, следят за нами. Потом она посмотрела на кукол, освещенных моим фонариком, и прошептала: — А эти вообще какие-то особенные. — Можете говорить обычным голосом. Хоть они и смотрят на вас, но абсолютно уверен, что они вас не слышат. А в куклах, на которые вы обратили внимание, нет ничего особенного. Эти куклы с острова Хайлер в заливе Зейдер-Зе. Экономка Ван Гелъдера, толстая старая ведьма, потерявшая где-то свою метлу, одевается точно так же. — Да? — Да, хотя представить ее в таком ярком наряде довольно трудно. На кукле Труди точно такой же костюм. — Вы говорите о той больной девушке? — Да. — В этом доме тоже есть что-то болезненное.— Белинда снова отпустила мою руку и заняла свой пост за моей спиной. Через несколько секунд я услышал какой-то странный звук, словно у Белинды перехватило дыхание. Обернувшись, я увидел, что она стоит в четырех футах от меня, повернувшись спиной. И вдруг она молча стала медленно отступать назад. Белинда явно всматривалась туда, куда был направлен луч ее фонарика, протягивая ко мне свободную руку. Я взял ее за руку, но даже когда она оказалась совсем близко от меня, то и тогда не повернула головы. Потом я услышал испуганный шепот: — Там кто-то есть... Кто-то следит за нами! Я взглянул туда, где остановился луч ее фонарика, но никого, не увидел. Сжав ее руку, чтобы привлечь внимание, я вопросительно посмотрел на нее. — Там правда кто-то есть! — взволнованно прошептала Белинда, и ее глаза расширились от ужаса.— Я видела их. — Их? — Да. Глаза... чьи-то глаза... Сомнений не было: Белинда говорила правду. Возможно, у девушки было богатое воображение, но, пройдя отличную. подготовку, она, ведя наблюдение, не давала ему воли. Неосторожно подняв свой фонарик, я ослепил ее. Она инстинктивно закрыла лицо руками, я перевел луч фонарика туда, куда она указывала. Глаз я не увидел, но заметил, что две висящие рядом куклы слегка покачиваются. Это движение было почти неуловимым, но я все же заметил его. Сквозняки исключались. Воздух застыл в полной неподвижности. Я снова сжал ее руку. — Вам померещилось, Белинда. — Я их видела! Страшные, пронзительные глаза! Клянусь богом, я их видела! Она повернула ко мне испуганное лицо, решив, что я пытаюсь ее успокоить. Так оно и было. — Я верю вам, Белинда, верю! — Тогда почему вы бездействуете? — Как раз собирался действовать. Надо проваливать из этого проклятого дома. Я в последний раз не спеша обвел фонариком помещение и спокойно взял Белинду за руку. — Тут нет ничего интересного, да и наше пребывание здесь слишком затянулось. Глоток спиртного самым лучшим образом повлияет на ваши нервы. На лице девушки отразилась целая гамма чувств: волнение, недоверие... и облегчение. Однако все эти чувства постепенно вытеснил гнев — она решила, будто я только делаю вид, что поверил ей, и успокаиваю ее как ребенка. — Но я же говорю вам... — Не надо. Успокойтесь,— я приложил палец к ее губам.— Молчите и помните, что шефу всегда виднее! Белинда была слишком молода, чтобы бурные эмоции стали причиной инсульта, хотя на какое-то время она лишилась дара речи. С яростью взглянув на меня, она молча стала спускаться вниз, но ее слишком выпрямленная спина говорила о возмущений. Спускаясь следом за ней, я чувствовал, что с моей спиной творится что-то неладное: по ней бегали мурашки. Это странное и неприятное ощущение не покидало меня, пока мы не вышли из склада и за нами не захлопнулась дверь. Мы быстро шли по улице, но Белинда, всем своим видом подчеркивая, что затаила обиду, держалась в трех футах от меня. — Отступление — это еще не капитуляция! — сказал я. Но девушка так злилась, что эта простая истина не дошла до нее. — Лучше не заговаривайте со мной,— резко сказала ока. Мы в полном молчании дошли до первого кабачка в районе порта — грязной забегаловки с весьма странным названием «Кошка о девяти хвостах». Возможно, этот притон когда-то посещали моряки британского флота. Я взял Белинду под руку, и мы вошли внутрь. Она не казалась восхищенной, но и сопротивления не оказывала. Это все, что можно было сказать о ней. Несколько моряков, видимо, считающих это заведение своей личной собственностью, встретили нас косыми взглядами. Наверное, я выглядел довольно мрачно, потому что моряки тут же демонстративно отвернулись. Я усадил Белинду за маленький столик, поверхности которого мыло и вода не касались с незапамятных времен. — Я буду пить виски. А вы? — Тоже! — сухо ответила она. — Но вы же не пьете виски! — Сегодня я буду пить виски. Белинда поднесла ко рту полстакана неразбавленного виски, сделала один глоток и закашлялась. Она так задыхалась и кашляла, что я вынужден был похлопать ее по спине. — Уберите руку! — прошептала Белинда. Я убрал. — Мне кажется, господин майор, что я больше не смогу работать с вами,— сказала она, как только немного отдышалась. — Очень жаль. — Я не могу работать с теми, кто мне не доверяет. Вы обращаетесь с нами, как с детьми! Даже хуже — как с марионетками! — Я не считаю вас ни тем, ни другим,— примирительно сказал я. Это была истинная правда. — «Я верю вам, Белинда»,— злобно передразнила она.— Нет, вы не верите мне! Совсем не верите! — Но, клянусь, я верю Белинде! — воскликнул я.— И мне далеко не безразлично, что с ней случится. Именно поэтому я и увел Белинду из этого дома. — Верите? Тогда почему вы...