— Какое страшное убийство! Мы слышали, что вы пытались... — Да, я пытался вмешаться,— я взглянул на Белинду.— Наверное, это было незабываемое зрелище: вы отправились со мной на выполнение вашего первого задания, а вашего нового шефа, едва он ступил на чужую землю, треснули по башке! Белинда покосилась на Мэгги, и лицо ее вспыхнуло (настоящие платиновые блондинки всегда легко краснеют). — Убийца оказался слишком проворным для вас,— сказала она. — Именно так! — согласился я.— И для Джимми Дюкло тоже... — Джимми Дюкло? — снова одновременно воскликнули девушки. — Да. Убитого звали Джимми Дюкло, и он был одним из наших лучших агентов и моим давнишним другом. У него была весьма срочная и очень важная информация, которую он должен был сообщить в аэропорту мне лично. В Англии только мне было известно, что он приедет в Скипхол. Но, видимо, здесь кто-то тоже узнал об этом. Мою встречу с Дюкло готовили по двум, совершенно независимым друг от друга каналам, и, несмотря на это, кто-то пронюхал не только о моем приезде, но точно знал номер моего рейса, Этот человек был на месте заранее, чтобы успеть расправиться с Дюкло до того, как мы с ним встретимся. Согласись, Белинда, что если они знали обо мне и об одном из наших сотрудников, у них может быть информация и о других. Девушки молча посмотрели друг на друга, а потом Белинда спросила. — Дюкло был одним из наших? — Ты что, глухая? — раздраженно воскликнул я. — И мы... Мэгги и я... Мы... — Вот именно. Казалось, обе девушки восприняли мои слова об угрозе, нависшей над их жизнью, довольно спокойно. Видимо, они не напрасно прошли специальную подготовку, прежде чем прибыли сюда для выполнения задания. Они были хорошо подготовлены и не упали в обморок. — Мне очень жаль, что вашего друга убили,— сказала Мэгги. Я кивнул. — А мне жаль, что я так глупо вела себя,— добавила Белинда. Сказала смущенно и искрение. Но энергичный характер помешал ей долго концентрировать внимание на этих чувствах. Она посмотрела на меня своими необыкновенными зелеными глазами иод темными бровями и спросила: — Значит, за вами они тоже охотятся? — Милая девочка! Я вижу, вы уже начали тревожиться за своего шефа. Не знаю, охотятся ли они за мной, но уверен, что добрая половина людей из отеля «Эксельсиор» подкуплена ими. И всетаки мне кажется, что они идут по ложному следу. Хотя кого-то подозревают, потому что держат под наблюдением входы и выходы. Когда я вышел из отеля, за мной увязался «хвост». — И вам удалось уйти от него,— уверенно сказала Мэгги. — Он был неопытным агентом и работал слишком прямолинейно. Наши здешние противники действуют именно так. Таковы все люди, работающие на периферии страны Наркомании. Думаю, они могут попытаться спровоцировать нас на энергичные действия, а если так, им может здорово повезти... — А вы тоже будете провоцировать их? — голос Мэгги был печальным и подавленным. Она знала меня. — Обязательно. Буду входить, врываться всюду. Даже если буду действовать вслепую. — Мне такой способ расследования не кажется ни умным, ни научным,— в голосе Белинды я услышал нотки сомнения. Ее раскаяние растаяло слишком быстро. — Джимми Дюкло был самым умным нашим сотрудником и работал по-научному, а сейчас он в городском морге! Белинда как-то странно посмотрела на меня. — И вы тоже решили положить голову под гильотину? — Не под гильотину, а на гильотину — растерянно поправила ее Мэгги.— И не вздумай учить нового шефа, он сам знает, что должен делать, а чего не должен. Слова эти не были искренними: в глазах ее была тревога. — Но это самоубийство! — крикнула Белинда. — Да? Вы думаете, что перейти улицу в Амстердаме не по подземному переходу тоже самоубийство? Но десятки тысяч людей ежедневно перебегают улицы, забыв о существовании переходов. Я не сказал девушкам, что у меня есть все основания считать, что этих негодяев и убийц отнюдь не волнует преждевременная кончина их противников. При этом молчание мое объяснялось не желанием приукрасить свой облик героя: просто мне хотелось избежать долгих и ненужных объяснений. — Но вы ведь не зря привезли нас сюда? — спросила Мэгги. — Конечно, не зря. Только выслеживать преступников— моя работа. Вы не должны попадаться им на глаза. Сегодня вечером и завтра днем вы обе свободны. Вечером Белинда должна пойти со мной на прогулку. Если хорошо будете вести себя, я поведу вас в ночной клуб. Правда, очень неприличный клуб. — Неужели мы приехали сюда из Парижа для того, чтобы шататься по ночным клубам с дурной репутацией?—снова оживилась Белинда.— Зачем вам это? — Я скажу вам. Расскажу об этих клубах то, чего вы не знаете. Расскажу все.— Под «всем» я имел в виду только то, что им действительно следовало знать, а не все то, о чем мог бы порассказать им. А разница была огромная. Белинда посмотрела на меня с надеждой, а Мэгги устало и скептически. Она знала меня как облупленного. — Угостите меня для начала виски!—сказал я. — У нас нет виски, майор.— Иногда Мэгги вела себя как истинная пуританка. — Вам следовало бы быть более сообразительными, мои милые, девушки. А телефон на что? Закажите виски по телефону. Даже шефам не грех иногда расслабиться. Белинда встала, одернула черное платье, потом, с недоумением и даже неприязнью посмотрев на меня, сказала: — Когда вы говорили о своем друге, труп которого лежит в морге, я внимательно наблюдала за выражением вашего лица и не увидела в нем никаких переживаний. Он лежит в морге, а вы... вы ведете себя так, словно ничего не случилось... Вы сказали, что хотите расслабиться... Как вы можете, когда... — Практика и опыт. И очень прошу вас: закажите виски с содовой. Глава 3 Ночь в отеле «Эксельсиор» была ночью классической музыки. Из шарманки неслись такие фрагменты Пятой симфонии Бетховена, что если бы композитор был жив, он упал бы на колени и возблагодарил Бога за почти полную глухоту. Я стоял в пятидесяти ярдах и сквозь пелену дождя наблюдал за поистине устрашающим эффектом, производимым шарманкой. Терпение жителей Амстердама, известных ценителей музыки, было поразительным. В стране, где находился всемирно известный концертный зал «Концертгебоув», жители столицы могли спокойно заманить старика шарманщика в ближайшую таверну и утопить шарманку в канале. Я слышал, как старик позвякивает своей банкой. Это был просто рефлекс, так как поблизости никого не было. Даже швейцар то ли спрятался от дождя, то ли сбежал подальше от этой осточертевшей ему музыки. Я свернул на боковую улицу рядом со входом в бар. Кругом не было ни души. Пройдя в проулок к пожарной лестнице, я залез на крышу и перешел на ее противоположную сторону к карнизу, находящемуся прямо над балконом моего номера. Потом осторожно выглянул на улицу. Я никого не увидел, но уловил какой-то посторонний запах— запах дыма от сигареты с марихуаной. Такие сигареты не станет изготовлять ни одна заботящаяся о своем престиже табачная фабрика. Перегнувшись через край карниза и при этом едва не потеряв равновесие, я все же успел разглядеть острые носки ботинок и огонек сигареты. Я осторожно и неслышно отступил назад, поднялся на ноги, добрался до пожарной лестницы и спустился на шестой этаж. Войдя в дверь, ведущую внутрь отеля, я запер4 ее на ключ, тихо прошел по коридору к своему номеру и прислушался. Полная тишина. Потом осторожно открыл дверь отмычкой, проскользнул в номер и быстро прикрыл за собой дверь, чтобы сквозняк не успел развеять табачный дым: это могло привлечь внимание курильщика. Я был очень осторожен, хотя знал, что наркоманы не отличаются бдительностью. Этот тип тоже не был исключением. Как я и думал, это оказался дежурный по этажу. Удобно рассевшись в кресле, он упирался ногами в балконную дверь и держал в левой руке зажженную сигарету, а в правой, спокойно лежащей на колене, пистолет. В нормальной ситуации почти невозможно подкрасться к человеку сзади незаметно: какое-то шестое чувство предупредит его. Наркотики приглушают это чувство, а парень, как я уже заметил, курил сигарету с марихуаной. Я остановился у него за спиной и поднес пистолет к его правому уху, а он так ничего и не почувствовал. Потом коснулся его правого плеча. Он вздрогнул, резко обернулся и вскрикнул от боли: ствол моего пистолета угодил ему прямо в глаз. Он закрыл руками лицо, я я, без труда отобрав у него пистолет, сунул его в карман и, схватив парня за плечо, сильно тряхнул. Коридорный откинулся назад и вместе с креслом свалился па пол, больно ударившись спиной и затылком. Он был совершенно оглушен падением и секунд десять лежал без движения. Потом приподнялся на одном локте, издав при этом какой-то свистящий звук. Бескровные губы в волчьем оскале обнажили желтые, прокуренные зубы, а глаза его потемнели от злости. Да, дружеской беседы у нас не получится! — Решил пойти с козырной?—прошипел он. Наркоманы обожают кино, особенно боевики с мордобоем, и поэтому часто заимствуют лексикон из этих фильмов. " — Нет, с козырной пойду, если не расколешься. Пусть думает, что я смотрю те же фильмы, что и он. Я поднял с тлеющего ковра сигарету, с отвращением понюхал ее и раздавил в пепельнице. Коридорный с трудом поднялся на ноги: он все еще не мог оправиться после падения. Его даже слегка пошатывало. Но я был начеку, опасаясь, что он притворяется. Когда он заговорил, злобное выражение глаз и волчий оскал исчезли. Видимо, взял себя в руки и стал хладнокровным. Затишьецперед бурей. Старый, заигранный, опереточный сценарий. Может, и вправду настало время сменить кино на оперетту? — О чем вы хотите говорить со мной? — спросил он. — Для начала расскажи, зачем явился в мой номер и кто послал тебя. Коридорный устало улыбнулся. — Легавые уже пытались расколоть меня, но я знаю законы. Вы не имеете права допрашивать меня. В законе об этом сказано. — Закон за дверью. Здесь закон — я, и тебе это известно. В больших городах только один закон — закон джунглей: ты убьешь или тебя убьют! Наверное, я слишком перестарался, навязывая ему свои несвоевременные мысли. Он качнулся и попытался проскочить под моей рукой, в которой я держал пистолет. При этом он подбородком угодил мне в колено. И как только он сам не свалился от такого удара! Боль была нестерпимой. К тому же он успел ухватиться за мою ногу, и мы оба потеряли равновесие. Пистолет выпал из моей руки, а мы, награждая друг друга тумаками, покатились по полу. Парень не был слабаком, но у него были два минуса: постоянное курение марихуаны ослабило его физическую силу и, хоть он применял запрещенные приемы, до профессионала ему было далеко. Мы поднялись на ноги, и мне удалось вывернуть его правую руку и завести ее за спину. Потом я дернул ее вверх, и в плече у него хрустнуло. Парень взвыл от боли. Не отпуская его руки, я вытолкнул его на балкон и перегнул через перила так, что его ноги оторвались от пола. Парень судорожно вцепился свободной рукой в перила, спасая свою жизнь.