— Ты кто, поставщик или торговец? Он выкрикнул нецензурное голландское ругательство. Но я этот язык знаю хорошо, в том числе и нецензурную брань. Я зажал ему рот рукой: звуки, которые он собирался издать, перекрыли бы даже грохот уличного движения, а мне совершенно не хотелось смущать покой жителей Амстердама. Я расслабил руку, а потом совсем убрал ее с его рта. — Кто ты? — Торговец,— не то проговорил, не то прохрипел он. — Кто тебя подослал? — Нет... я не могу сказать... — У тебя нет времени на размышления! Когда на тротуаре найдут твой труп, то подумают, что еще один наркоман накурился до одури, свалился с балкона на землю, а потом прямиком отправился на небо. — Вы убьете меня?!—голос его перешел в хриплый, задыхающийся шепот. Возможно, высота вызвала у парня головокружение и ужас.— Вы не посмеете убить меня! — А ты в этом уверен? Тебе известно, подонок, что сегодня ваши люди прикончили моего лучшего друга? Если я убью такую тварь, как ты, это доставит мне истинное удовольствие! Семьдесят футов — отличная высота, да к тому же ни единого признака насильственной смерти! Когда ты окажешься на тротуаре, у тебя не останется ни одной целой кости. Посмотри вниз, и тебе сразу станет ясно, что такое семьдесят футов. Я толкнул его немного вперед, чтобы он хорошо убедился, какая участь его ожидает. — Ты наконец заговоришь, негодяй? Из его горла вырвался хрип. Я стащил его с перил и толкнул в комнату. — Кто тебя подослал? Я предчувствовал, что этот парень—сильный противник, но, видимо, недооценил его. Еще не успев прийти в себя от боли и страха, он вдруг неожиданно вырвался из моих рук. На какое-то мгновение я растерялся и тут же увидел сверкнувший в его руке нож. Он бросился на меня, пытаясь ударить в грудь. В нормальных условиях это ему наверняка бы удалось, но сейчас координация движений и быстрота реакции были потеряны. Я обеими руками схватил его за кисть руки, в которой он держал нож, сжал ее, откинулся назад, упал на спину и, уперевшись ему в грудь ногой, перебросил его через себя. Грохот падения потряс не только мой номер, но и все соседние. Я повернулся и одним движением вскочил на ноги. Торопиться было некуда. Он лежал на полу, и' его голова упиралась в порог балкона. Схватив за отвороты ливреи, я приподнял его и, увидев, что голова безжизненно откинулась назад, опустил его на пол. Коридорный был мертв. Убивать не входило в мои планы: я надеялся получить у него информацию, именно эта причина вызывала у меня сожаление. Я осмотрел его карманы и нашел там множество занятных предметов, из которых меня особенно заинтересовали коробка, наполовину наполненная сигаретами с марихуаной, сделанными вручную, и несколько листов бумаги. На одном из них были напечатаны буквы и цифры: МОО 144, а на другом только числа: 910020 и 2789. Мне они ни о чем не говорили. Я знал только одно: если бы эти цифры не имели для коридорного никакого значения, то он не держал бы их при себе. Я спрятал бумаги в свой тайник — тот же портной вшил внутрь правой брючины, чуть выше щиколотки, маленький карманчик. Уничтожив следы драки, я взял пистолет убитого, вышел на балкон и, перегнувшись через перила, забросил его на крышу. Снова вернулся в номер, спустил в унитаз окурок сигареты, вымыл пепельницу и раскрыл окна и дверь на балкон, чтобы побыстрее выветрился отвратительный запах марихуаны. Затем выволок труп в прихожую и приоткрыл дверь номера. В коридоре никого не было. Я прислушался. Царила полная тишина. Выйдя из номера, подошел к лифту, нажал на кнопку и подождал, пока он подойдет. Двери лифта открылись, но когда они начали закрываться, я придержал их и засунул в щель спичечный коробок, чтобы никто не мог вызвать лифт. Затем вернулся в номер, подтащил труп к лифту, раздвинул двери и бесцеремонно впихнул труп в кабину. Двери лифта захлопнулись, но он остался на месте. Его никто не вызывал в эту минуту. Я запер дверь отмычкой, никем не замеченный спустился по пожарной лестнице и направился к главному входу в отель. Шарманщик, как всегда, был на своем посту. На этот раз улицу оглашали мелодии из Верди, такие же фальшивые, как и фрагменты Пятой симфонии Бетховена. Старик стоял, повернувшись ко мне спиной. Я бросил в его банку гульден. Он обернулся, чтобы поблагодарить, и уже раздвинул губы в беззубой улыбке, но, обернувшись, увидел, что это я, и челюсть его отвисла: он был в самом низу иерархии, и никто не потрудился проинформировать его, что Шерман приступил к действиям. Я подружески улыбнулся старику и прошел в холл. За столом регистрации, отвернувшись, сидел администратор. Рядом сновало несколько служащих в ливреях. — Дайте, пожалуйста, ключ от 616-го,— громко сказал я. Администратор обернулся, брови его удивленно поползли вверх, и одарив меня сердечной крокодильей улыбкой, он сказал: — Мистер Шерман? А я думал, вы у себя в номере. — Решил согласно старому английскому обычаю совершить моцион перед ужином. Привычка — вторая натура... — Понимаю, понимаю...—Он криво улыбнулся, словно увидев в этом обычае нечто предосудительное. Затем лицо его приняло озадаченное и фальшивое выражение. — А я и не заметил, как вы уходили. — Мне кажется, от администратора нельзя требовать, чтобы он обращал внимание на каждого постояльца! Я ответил ему такой же фальшивой улыбкой, взял ключ от номера и пошел к лифтам. Не успел я сделать несколько шагов, как холл огласился пронзительным криком. Затем на мгновение наступила тишина, женщина, которая кричала, перевела дух и снова разразилась криками. Это была немолодая особа в яркой одежде. Она вполне могла сойти за меткую карикатуру на американскую туристку за границей. Рот женщины был широко открыт и напоминал букву «О», глаза были похожи на блюдца. Стоявший рядом толстый господин в полотняном костюме пытался успокоить ее, но, казалось, сам он тоже был не в лучшей форме, и голос его срывался на крик. Администратор промчался мимо меня, а я на некотором расстоянии последовал за ним. Когда я подоспел к лифту, он уже стоял на коленях перед трупом коридорного. — Что с ним? Он потерял сознание? — Посмотрите на его шею. Он мертв,— злобно уставился на меня администратор. — Похоже, вы правы.— Я наклонился и внимательно посмотрел на коридорного.— Мне сдается, что я уже где-то видел этого человека. — Это дежурный с вашего этажа,— прошипел администратор, почти не разжимая губ. — Да, припоминаю. Наверное, именно там я и видел его. Погибнуть в расцвете лет...— я покачал головой.— Будьте добры, скажите, как пройти в ресторан? ' Он пробормотал что-то неразборчивое. Было такое впечатление, что у него отнялся язык. — Я понимаю, вы очень расстроены. Не беспокойтесь: найду дорогу сам. Владельцы отеля «Эксельсиор» уверяют, что это самый лучший ресторан в Голландии. Обед действительно был великолепен: от черной икры до ранней земляники. Интересно, подумал я, в какую статью расходов занести его: в расходы на развлечения или на подкупы. На мгновение я испытал чувство вины перед Мэгги и Белиндой. Но что поделаешь, такова уж наша профессия. Я сидел на красном плюшевом удобном диванчике, откинувшись на спинку. Потом поднял стакан с бренди, сказал: — За Амстердам! — Да, за Амстердам! — повторил заместитель начальника городской полиции полковник Ваи де Грааф. Минут пять назад он без приглашения подсел ко мне и расположился в широком кресле, в котором едва умещался. Полковник был грузным человеком среднего роста с широкими плечами, седыми, отливающими стальным блеском волосами и морщинистым* загорелым лицом. При взгляде на него было ясно, что перед вами представитель власти, компетентный и пользующийся уважением. — — Очень рад, что вы еще способны наслаждаться жизнью после такого богатого событиями дня, майор Шерман,— сухо сказал он. — Надо срывать розы, пока еще не поздно! Жизнь так коротка... Правда, мне неясно, о каких именно событиях вы упомянули... — Я говорю о Джеймсе Дюкло, которого убили сегодня в аэропорту. К сожалению, подробности нам неизвестны. Мы знаем, что три недели назад он прибыл из Англии, провел ночь в отеле «Шиллер» и затем исчез. Скорее всего, майор Шерман, он встречал самолет, на котором вы прилетели. Это что, совпадение? — Нет. Он действительно встречал меня,— ответил я. Рано или поздно такой упорный и осторожный человек, как полковник, все равно докопается до сути.— Он был моим человеком. Скорее всего, раздобыв где-то фальшивый полицейский пропуск, он проник в зал проверки документов. — Вы меня удивляете,— сказал полковник, ничуть не похожий на удивленного человека, и тяжело вздохнул.— Дорогой друг, если мы будем в неизвестности, это очень осложнит дело. Вам следовало проинформировать меня о своем агенте. Интерпол дал нам указание из Парижа всячески содействовать вам. А может, нам лучше работать совместно: мы будем помогать вам, вы — нам? — Он устремил на меня свои серые глаза ,и сделал глоток бренди.— Ваш человек наверняка имел какие-то важные сведения, а “теперь они для нас потеряны. Жаль. — Ну что ж! Для начала помогите мне узнать, значится ли в списках ваших агентов мисс Астрид Лемэй. Она не голландка и вроде бы работает в ночном клубе. О том, что она не голландка, я сужу только по акценту и внешности. — Уж не та ли это девушка, которую вы едва не сбили с ног в аэропорту? А откуда вам известно, что она работает в ночном клубе? — Она сама сказала,— не моргнув глазом соврал я. Полковник нахмурился. — Служащие аэропорта уже информировали меня об этом происшествии. — Служащие аэропорта не что иное, как старые болтливые бабы! — —Я постараюсь разузнать о ней. Больше вам от меня ничего не требуется? — Пока ничего. — Вы не упомянули об одном маленьком эпизоде. — О каком? —Он~ связан с одним весьма неприятным шпионом— коридорным с шестого этажа. Мы о нем ничего не знаем. Он тоже был вашим человеком? — Как вы могли подумать, полковник? —А я и не думал, что это так. Причиной его смерти был перелом шейных позвонков. —Наверное, он неудачно упал, бедняга,— посочувствовал я. Ван де Грааф допил виски и встал. —Нам не довелось знать вас лично, майор Шерман, хотя вы давно служите в Интерполе и у вас известная репутация в Европе. Мы наслышаны о ваших методах. Кроме того, прошу вас учесть, что дела, которые сходят с рук в Стамбуле, Марселе, Палермо, а также в некоторых других городах, в Амстердаме не проходят. —Теперь я могу поверить, что вы действительно хорошо информированы. —В Амстердаме мы все подвластны закону. Не будет исключений ни для меня, ни для вас. —Так я и думал,— смиренно сказал я.— Значит, теперь мы будем работать вместе, полковник. Когда и где мы можем поговорить о цели моего визита в Амстердам?