– Да! Вы такой умный. – Мисс Хильдшер игриво махнула рукой. – Так в чем тогда проблема? – Марк притворился слепым. – Он не выполняет домашние задания, это плохо сказывается на его успеваемости. – Это правда? – Марк посмотрел на Эзру. Тот виновато кивнул. – Он будет наказан, – холодно пообещал Марк. – Ну не стоит так строго. – Тогда чего же вы от меня хотите? – устало спросил хозяин лавки, понимая, что легко отделаться не удалось. – Повлияйте на него как-нибудь. – Женщина сделала неопределенный неуверенный жест рукой. – Я думал, это ваша работа, вы его воспитатель, – перевел мяч на другую сторону поля Марк. – А вы? – удивилась женщина. – А я ему никто, – пожал он плечами и только потом понял, что сказал. – Надеюсь, мы что-нибудь придумаем вместе, – сгладила неловкую тишину мисс Хильдшер, исподтишка косясь на Эзру. Тот скрылся за стеллажами. – В любом случае, – раздраженно бросил Марк, злясь на себя за потерю контроля, – в этом году он пойдет в колледж, и это перестанет быть проблемой. – Но ему еще три года учиться! – Да? Хмм… – Марк будто бы встретил какое-то неожиданное препятствие. – Значит, сдаст экстерном. Вы хотели что-то еще обсудить? – Да, Эзра ведь передавал вам приглашение на отчетный концерт нашего приюта? – Да, и я через него же отправил вам отказ. Я не приду, – отмахнулся хозяин лавки. – Почему? – вкрадчиво спросила мисс Хильдшер. – А зачем я там нужен? – ответил Марк вопросом на вопрос, прислушиваясь к шагам Эзры в подсобке. Тот, судя по всему, двигался к черному ходу. – Дети были бы рады увидеть того, кто жертвует такие суммы. – Они об этом понятия не имеют, не приплетайте сюда детей, – отрезал Марк. – На самом деле знают, – вздохнув, сказала мисс Хильдшер. – Откуда? – каким-то недобрым голосом спросил Марк. – Эзра сказал, – виновато пожала она плечами. – Да и я, если честно. – Зачем? – искренне удивился хозяин лавки. – Эзра рассказал потому, что гордится вами, а я – потому, что хочу, чтобы эти дети выросли в благодарности. – Это в приюте-то? – зло усмехнулся Марк. – Да! – вскинула подбородок женщина. – Тогда лучше найдите им родителей. Эффективнее получится. – Хозяин лавки взялся за газету, давая понять, что разговор окончен. – Значит, вас сегодня не ждать? – холодно уточнила женщина. – Нет. – Всего хорошего. – И вам. Марк отложил газету, как только мисс Хильдшер вышла. – Клянусь, эта женщина хуже дьявола, тот хотя бы дает что-то в обмен на душу, а она просто ее высасывает! Даже без моего согласия! Эзра, я вижу на плафонах пыль, займись, пожалуйста. – Кто ты мне, чтобы командовать?! – донесся голос из подсобки. Марк снял очки и вздохнул. Хлопнула дверь черного хода. Марк достал с полки шкатулку и расшитый бисером кисет. Покрутил его в руках, примечая все потертости. Вздохнул и стал набивать трубку. Скоро лавку окутал густой табачный дым. Он долго курил, глядя в одну точку. Потом и вовсе закрыл глаза, задремав. Разбудил его звон колокольчика над дверью. Дернувшись и ошалело водя головой, Марк наблюдал, как в помещение входят какие-то дети. Много маленьких детей. Они выстраиваются перед стойкой полукругом, суетятся просто потому, что не могут стоять на месте даже секунду. Марк вынул изо рта трубку, достал платок из кармана жилетки и протер уголок рта от слюны. Наконец в дверях показалась виновница торжества. Мисс Хильдшер. – Мы подумали, что если вы не можете прийти, то можем мы. Детки, запевай! Разнобой детских голосов затянул какую-то песню, аккомпанируя мощному, но некрасивому голосу воспитательницы. Марк положил руки на стойку и глубоко втянул воздух. Поиграл желваками. В такой позе он и просидел до самого конца песни. – Дети, а теперь что надо сказать? – сюсюкая, обратилась она к младшим воспитанникам. – Три-четыре! – Спасибо вам, мистер Кауфман! – нестройным хором проревели дети. Повисла тишина. Мисс Хильдшер выжидающе улыбалась, глядя на Марка, и это стало последней каплей. – Все вон, – сказал Марк ровным голосом. Выражение лиц детей, не очень понимающих, что вообще происходит, не изменилось. А вот их воспитательница стала похожа на толстую ящерицу. – Дети! Подождите меня на улице! – Воспитанники вытекли наружу, потолкавшись в двери. – Это и к вам относится. Вон отсюда! – повторил Марк. – Да что вы за чудовище? – прошипела мисс Хильдшер, еще больше становясь похожей на ящерицу. – Неужели вы не любите этих детишек? – Я не обязан никого любить. – Марк буквально рыкнул, и собеседница отпрянула. – Тогда нам не нужны ваши деньги! – Она задрала подбородок. – Нужны, – сказал Эзра, выходя из подсобки. – Дети ни в чем не виноваты. – Не сейчас! – попыталась отмахнуться женщина от Эзры. – Нет, сейчас, – настоял он на своем. – Извините, но Марк прав. Он не обязан никого любить, он имеет право на анонимность, это только его дело, зачем он дает нам деньги. Но это не значит, что нам они не нужны. Вы не можете променять наше благополучие на свою гордость. Мисс Хильдшер и Марк прекратили свою дуэль взглядов. – Извините, – сказал Марк. – И вы. – Мисс Хильдшер неловко помялась на месте, потом спросила у Эзры: – Ты переночуешь здесь или придешь в приют? – Я приду, – ответил он. – Попозже. Женщина посмотрела на Эзру как-то по-другому. Кивнула и вышла. Марк принялся снова набивать трубку, глядя прямо перед собой. – Я… – Ой, только давай без соплей, – прервал его Эзра. – Почему ты вернулся? – хмыкнув, спросил Марк. – Плафон сам себя не почистит. – Действительно. Марк закурил. Впервые в присутствии Эзры. Паренек поставил стремянку и полез на нее. – Вы верите в Бога? – вдруг спросил он от самого потолка. – Не знаю, – протянул хозяин лавки, глянув наверх, будто ожидая увидеть там что-то. – Меня больше волнует обратное. – Верит ли он в вас? – удивился Эзра. – Могу ли я верить в себя так же, как верил бы в меня он.