— У меня никого нет, потому что на данный момент, мне это не нужно. — Допустим, в плане серьёзных отношений, ты прав. Они сейчас мало кого интересуют. Но что с сексом? Тимофей странно улыбнулся, заставляя краснеть. — А что с ним? — Языком прищёлкнул и губу закусил. Маша притормозила, но ситуация требовала немедленного ответа. — Ты уже больше недели живёшь у меня и… — Запнулась, понимая, что сейчас сморозит глупость. — И-и? — И ничего! — Обиделась и надулась в итоге. — Нет, понятно, ты никого не приводишь, потому что… потому… — Потому что это неприлично. — Помог Тимоха, а Маша снова скривилась: достал уже со своими приличиями. — Нет! Нет… Потому что ещё не освоился. В конце концов, ты же снял у меня комнату и… — И ты не будешь против, если я кого-нибудь сюда приведу? — Подсказал, загоняя в угол. — Не совсем так. — Попыталась Маша выкрутиться, но уже понимала, что эту битву проиграла. Села удобнее, подгибая ноги под себя. — То есть, против, конечно же, не буду… Только тебе, наверно, стоит предупредить меня, чтобы не мешала и… вообще… Вопросительно глянула, но по ответу в его глазах догадалась, что вариант не засчитан. — Попросить тебя уйти из собственной квартиры, чтобы дать мне покувыркаться вдоволь? — Ухмыльнулся Тимофей и Маша снова надулась. — Нет, не так! Что ты слова коверкаешь? — А как? По смыслу выходит именно это. — А хотя бы и так. Ты же мужчина. Взрослый. Не импотент. — Так в этом уверена? — Снова ухмыльнулся, чем только больше злил. — Уверена! — Высказалась Маша язвительно и показательно отвернулась в сторону. — Иначе ты бы не расхаживал здесь в одних трусах, излучая бурную сексуальную энергетику. — Руками взмахнула, но тут же губы поджала, уловив на себе заинтересованный взгляд. Тимофей поставил ногу на диван и чуть подался вперёд, сокращая расстояние до непозволительного минимума. — Что-то я такого не припомню. — Я помню! И если в тот момент не вышла из комнаты, это вовсе не значит, что очень уж хотела там сидеть. Тимофей залился заразительным гортанным смехом, а Маша прищурилась, надувая губы. — Только не говори, что боялась меня спугнуть! — Словами давился, не в силах успокоиться. Маша выдержала паузу и спокойно продолжила. — Я просто не хотела тебе мешать. — Ага! Или опасалась, что на тебя наброшусь. Ведь источаю, как ты там сказала… сексуальную энергетику? — Ага, бешеную! А ещё у тебя есть татуировка. Та, что так ненавязчиво выглядывает над пахом. И, кстати, если ты хочешь её спрятать, не нужно так низко спускать резинку трусов. — Мстительно прищурилась. — Весьма неприличная. — Уличая в чём-то неведомом, глянула в упор. — Такая, что никак не вяжется со всей этой идеалистичной натурой. И я практически уверена, что ты только притворяешься таким правильным, чтобы тебя ни в чём не заподозрили. Уличила Маша снова и ткнула пальцем в его грудь. — Раскусила. — Констатировал Тимофей совершенно серьёзно. Рядом с ней на диване устроился, глядя в одну точку. Несколько секунд сидел, не моргая, а потом губы расползлись в предательской улыбке, он хрюкнул и закрыл лицо руками, чтобы насмеяться вдоволь и при этом не получить по носу, в который Маша, судя по взгляду, уже давно нацелилась. — Я в школе тогда был, — начал он, успокаиваясь. — Знаешь, ведь даже подростковый синдром отрицания прошёл вполне спокойно и без эксцессов. — Ага, без эксцессов. — С ядовитой ухмылкой Маша кивнула в сторону той самой тату. — Так и скажи, что стихушничал. Вот, такие как ты, и являются самыми опасными: потому что непредсказуемые и никто не видел их в гневе! — Дополнила его рассказ, а Тимофей спорить не торопился. — Так вот, одноклассники решили сделать себе по татуировке, я с ними. Не знаю почему, мне ведь этого даже не хотелось. — Не ври! Рисунок красивый и я уверена, что ты его постоянно обновляешь. Иначе за двадцать лет, которые прошли после школы, там бы осталась одна мазня. Тимофей натурально скривился. — Маша, я не такой старый. — Да, но и на подвиг решился не в семнадцать! — Развела она руками, возмущаясь. — Ну, да, наверно, лет двадцать уже прошло. Тимофей задумался, видимо, припоминая славные юношеские годы, а вот Маше стало жутко неудобно, словно она влезла в его мысли и читает их. Неловкую паузу затмила озорная, практически детская улыбка. — А у меня тоже есть. Вот! — Откинув полы широкого халата, продемонстрировала тонкую щиколотку с миниатюрным рисунком балерины на ней. Задержала дыхание, когда Тимоха провёл по рисунку кончиками пальцев, отчего-то перестала улыбаться, когда на неё осторожно глянул. — Одинокая балерина… — Тихо пробормотал. — Танцуешь свою партию одна? От хриплого голоса неприятная изморозь прошлась вдоль позвоночника и ногу Маша к себе прижала. — Сделала, когда меня мать бросила. И ничто до сих пор эту пустоту так и не заполнило. — Свои обиды нужно отпускать… — Кто бы говорил. — Обвела Маша языком пересохшие губы. — Ты странно на меня смотришь. Будто с желанием придушить борешься. — Выговорила и поёжилась от его выражения лица. — Чужую беду руками разведу. Не так ли?.. Давление вышло, мягко говоря, неудачным и не совсем уместным. Оглядевшись по сторонам, Маша несколько раз пожала плечами, на лице можно было заметить глубокую тень раздумий, которая хоть и незначительно, но омрачала и без того отсутствующее настроение. Она неожиданно встрепенулась, нахохлилась, и решительно стянула с головы полотенце. Глава 11 — Что это мы с тобой как дед с бабкой: всё дома и дома… — Понимая, что Тимофей осознанно не хочет воспринимать её намёк, усилила нажим. Подобралась, заправила волосы за уши, устроилась на диване удобнее, и выпрямила спину. — Давай сходим куда-нибудь, что ли… — Маш, если честно, то я жутко устал, уже начало одиннадцатого, а завтра рано вста… Договорить не успел, потому как Маша уже тянула его в спальню переодеваться. С выбором своего наряда особо не заморачивалась: любимые растянутые и разорванные во всевозможных местах джинсы, такая же растянутая майка, и толстый красный шарф на тонкую шею. А вот перед шкафом Тимофея не на шутку задумалась и даже как-то растерялась. Перевела этот растерянный взгляд на виновника своих раздумий и хмыкнула. — Так вот ты какой, подпольный модник! В подтверждение слов вытянула из дальнего угла шкафа стильный костюм цвета мокрого асфальта, прикинула его к Тимофею, даже не замечая, что все его силы уходили на то, чтобы не выругаться вслух и попытаться сдержать хоть какую-то улыбку. — Это для важных переговоров. — Севшим голосом пояснил он. Забрал из её рук вешалку и повесил на место, аккуратно расправив все образовавшиеся складочки. — Нет, перестань, иначе я не выдержу и повешусь на твоём галстуке! — Взвыла Маша, оттащила Тимофея от костюма, не позволяя возиться с ним и дальше. Вытянула с полки обычный джемпер, внизу взяла джинсы, которые рядом со своими собратьями были сложены в аккуратные стопочки. Вдруг подумала, что не была бы удивлена, увидев в выдвижном ящике собранные в пары носки и разглаженное нижнее бельё. Эта его педантичность… Раздражает! — Переодевайся! — Скомандовала. — В квартале от нас неплохой кинотеатр, а мы ещё не купили билеты. Спешно собравшись, натянув верхнюю одежду, вышли на улицу, где, несмотря на календарную весну, было морозно и снежно. Холод помогал не только ускориться, но и прижаться друг к другу ближе, а уже на подходе к кинотеатру, Маша практически полностью вжалась в Тимофея и едва ли не подвисала на его шее при ходьбе. В тёплом холле Тимофей стряхнул с волос редкие снежинки, с плеч стряхнул замёрзшую девушку, но потом, глядя на неё со стороны, подошёл ближе, отогрел ладонями раскрасневшиеся на морозе щёки. Снял и вытряхнул её забавную шапку толстой вязки и поймал себя на мысли, что вот такая незатейливая забота ему нравится, что он получает от неё удовольствие. Тряханул головой, отбрасывая ненужные мысли, и направился к кассе. — А ещё я хочу сладкую вату. Клянчила Маша, увидев лоток со сладостью. И что покоробило: это была не просьба — это был негласный и неоспоримый приказ. И не то, чтобы Тимофей был против такого обращения, его, скорее, напряг сам факт того, что девушка, с которой он идёт в кино, будет чавкать, хрустеть чипсами или шипеть колой. Но почему-то промолчал. Опять же, по необъяснимым даже для самого себя причинам. И такое расплывчатое восприятие действительности начинало его серьёзно напрягать. Сели на последнем ряду и взаимную неловкость почувствовали. Фильм смотрели в полной тишине. Не обменялись впечатлениями, вставая. А когда верхняя одежда была уже на плечах, а шапка на голове, Маша поняла, что не хочет на улицу. Вот, просто не может себя пересилить. Так хорошо, так уютно было с Тимохой рядом. Пытаясь хоть на мгновение желанное внимание заполучить, посреди просторного холла остановилась, собираясь с мыслями. — А закажи такси! — Бросила с вызовом. По крайней мере, Тимофей в этой небрежно брошенной фразе вызов разглядел и не совсем понял его цели. — Здесь идти десять минут. — Настороженно улыбнулся, но Маша едва ли не ногой топнула. — Там холодно. Я замерзну и заболею. Вызови такси, ну, пожалуйста. — А я говорил, что не стоило сегодня куда-то идти. — Буркнул он недовольно, но телефон из кармана всё же достал. Маша такую раздражительность интерпретировала по-своему, вытянула из кармана тысячную купюру, протянула её мужчине и обиженно отвернулась в сторону, пока он, не понимая, что происходит, пялился на синюю бумажку в бледной ручке. — Я в состоянии оплатить такси. — Замедленно проговорил, постепенно багровея от злости. — Да, и я в этом нисколько не сомневаюсь, — не вовремя решила съязвить Маша, — просто за свои прихоти расплачиваюсь сама.