— Так, ты сама вроде… э-э… — На Тима глянул в поиске поддержи, но тот к разговору оставался безучастен. В окно смотрел и о чём-то сосредоточенно думал. — Я тут подумал… мы и так тебя любим. Все вместе и каждый в отдельности. И оберегать будем. Обязательно будем, Маш. Вот, прямо сейчас начнём. — Ага. Охотно верю. — Укуталась в пиджак плотнее. — Если захочешь, я даже возьму тебя второй женой. — Мой брат такого не допустит. — А у тебя ещё и брат есть? — Да. Парень горячих восточных кровей. Чуть что не по нему, сразу за кинжал хватается. Так что ты прекращай этот словесный бред. Голова раскалывается. Маша отвернулась к спинке сидения и практически расслабилась в тот самый момент, когда машина резко затормозила. — Ну, вот только тебя нам ещё не хватало. — Выдохнул Жора куда-то в сторону и недовольно закряхтел. Короткий разговор, в который Маше вникнуть так и не удалось, закончился бесшумной потасовкой, тихими хлопками дверей и тёплым прикосновением к собственной лодыжке. В панике она дёрнулась, а потом застыла в изумлении, глядя, как на неё таращится инспектор ГАИ, а когда тот устроился рядом с ней на сидении и захлопнул дверцу авто, ноги подобрала. Дёргано оглянулась по сторонам и замерла, приметив Тима и Жору, уткнутых носом в капот машины. — Не узнаёшь? — Недобро хмыкнул инспектор и снова коснулся лодыжки. В этот раз дёргаться и пятиться Маша поостереглась. — А я вот тебя сразу узнал, «одинокая балерина». — Кивком головы на крохотную татуировку указал и улыбнулся одними кончиками губ. — Меня или свою работу? — Неуверенно уточнила Маша, пытаясь в строгом инспекторе разглядеть бесшабашного и безбашенного мастера тату, к которому пришла однажды. А как узнала, всем телом к нему подалась, в поисках опоры. Шею руками обвила, голову на плече устроила. — Рассказывай, давай, что за хрень у тебя тут происходит. Что за уроды такие? Почему голая и избитая? Они постарались? — В сторону лежащих на капоте мужчин кивнул, а Маша опомнилась, нахмурилась, негромко простонала, когда расшибленная бровь отозвалась тупой болью. — Если по существу, то вроде как они, а если по смыслу, то всё это одна большая глупость. — Выдала она как на духу. — Отпускай ребят. — Устало прикрыла глаза. — Я так домой хочу… — За пять минут домчу. Красиво. С маячками. Если ты захочешь. — Да сейчас хоть на метле, только быстрее. — Уже натягивая на плечи тяжёлый пиджак, Маша выразила полную готовность. — А этим не говори ничего. — На Тима посмотрела и закусила нижнюю губу с досады. Ведь поговорить с ней тот не удосужился… — Пусть помучаются. — Тогда полетели. — Безразлично пожал плечами инспектор и ловко Машу на руки подхватил, из автомобиля выбираясь. Ошалелые лица друзей Маша разглядеть так и не успела, а внутри тяжестью наливалось что-то горячее и плотное. Чувство собственной неполноценности, верно. И вселенское одиночество. Спешно поблагодарив старого друга, Маша поторопилась подняться в квартиру. И ключи, предусмотрительно оставленные у консьержа, пригодились. Домой вошла и расплакалась в голос, так одиноко, так тоскливо стало вдруг. Через силу от двери отлепившись, она быстрым шагом к дивану подошла и на него упала, упиваясь собственными страданиями. И очень хотелось верить, что это злосчастная водка выходит со слезами, а не истерика, которая уже не первую неделю маячит на горизонте. Глава 26 Вдоволь наревевшись, Маша вдруг почувствовала, что в квартире не одна. Вот только инстинкты самосохранения взяли выходной, и желания оглядеться вокруг не возникло. А совсем скоро в поле зрения возник Тим. Вокруг будто плыл волшебный туман, размывая границы пространства, и он в центре, стоит и на неё смотрит. Невозможно хотелось спать, и Маша прикрыла глаза, устраивая голову на широкой диванной подушке. — Что за несуразный рисунок на твоей футболке? — Прозвучал её голос будто из ниоткуда. — Не знаю. Какая-то абстракция. — Ты пришёл, чтобы меня добить? — Всего лишь хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. — Тогда твоя совесть останется чиста, всё хорошо. — Можно мне остаться с тобой? — Сейчас? Тим тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой. — Вообще. — А разве тебе это нужно? — Прежде казалось, что всё равно, а сейчас будто от пятницы до пятницы живу и в спешке собираюсь на семейный ужин, хотя прежде старался обходить их стороной. — Приходишь на меня посмотреть? — Увидеть тебя хочу, услышать, присутствие почувствовать. В какой-то момент это стало невероятно важно: знать, что ты рядом. — Рядом с кем? — Со мной… — Ты мне снишься? — Маша невесело улыбнулась и голову от дивана, превозмогая боль и усталость, оторвала. — Не знаю… наверно… — А я бы хотела, чтобы ты пришёл. Не так, а… по-настоящему. — Зачем? — Чтобы сказать, как мне без тебя плохо. — Проронила Маша и буквально заставила себя встать. Пол, больше походящий сейчас на зыбучие пески, лишал иллюзии поддержки, защиты, потому каждый шаг был будто последним, будто в глубокую тёмную пропасть, но она шла. Пока не приблизилась, пока тепло не почувствовала, пока не коснулась ладонью колючей щеки. — Всего лишь сон… — Руку одёрнула и принялась глубоко и часто дышать, только бы не расплакаться вновь. — Ты всегда идеальный. Гладко выбрит, причёсан, надушен… не то, что сейчас… А я совершенно тебе не подхожу. Такая вся обычная! — Выдала с нервным смешком. — Ты самая лучшая. — Да? Давно это понял? — Практически сразу, как увидел. Только принимать это знание, как истину, не хотел. — Я… я совершенно не понимаю, что ты мне сейчас говоришь… — Запаниковала Маша, отступая на шаг. — И эта головная боль… кажется, она никогда не пройдёт… — Нервно всхлипнула, а Тим, в успокаивающем жесте, её лица коснулся. — Ничего не чувствую. — Покачала головой она. — Ничего… — Заморозка подействовала. Так бывает. — А ещё я хочу лечь. Лечь и закрыть глаза! И чтобы ты держал меня за руку, как маленькую! — Да. Ты будешь отдыхать, а я… — А ты исчезнешь. — Неестественно твёрдо произнесла Маша и отвернулась. Без сил упала на диван и попыталась прикрыть уши ладонями. — Маш? А, Маш? — Что? — Выходи за меня замуж. — Во сне? — Отчего же во сне? Наяву. — По-доброму усмехнулся Тим. Где-то рядом. Маша обернулась, а он уже на полу у дивана сидит, её волосы в пальцах перебирает. — А разве так бывает? — Спросила совершенно по-детски, с испугом. — Как? — Ну, чтобы совсем-совсем не нужна, а потом вдруг замуж? — Просто остаться одному мне было не так страшно, как подарить тебе иллюзию чего-то не существующего. А потом я понял, что кое-что между нами всё же есть. — Кое-что, это что? — Я люблю тебя. На подобное заявление Маша, лёжа на диване, выпрямилась, всем телом напряглась. — Так легко сказал… будто в пустоту. — Легко сказал, потому что уже миллион раз в том же признался самому себе. — Признался себе в любви? — Тебя люблю. — Отрицательно покачал он головой в ответ на остроту. — Тогда почему не приходил?