— Мой покойный муж очень хотел детей. Считай, принцип такой: от каждой жены по ребёнку. Старших давно устроил, должностью, золотым запасом обеспечил, а к старости сентиментальным стал, всё имущество своей крошке отписал. — Элен мило дочери улыбнулась, и, Маша уверена, стой она ближе, непременно бы ту по золотистым кудрям погладила, точно любимую карманную собачку. — А вот теперь его нет и… ты же знаешь, я не умею общаться с детьми. — Элен холодно улыбнулась. — Даже присмотрела для Катрин отличную закрытую школу. Лучшую в Европе. Как раз этой осенью наследницу ждали, готовили для неё комнату. А совсем недавно я Марату позвонила. Знаешь, будто магнитом потянуло. Не помню, какую тему мы задели, и в один момент вспомнили о тебе. Марат сказал о том, что ты не можешь иметь детей. Очень печальная учесть, если припомнить то, что говорил он о тебе прежде. Возможно, ты действительно нуждаешься в семье. Возможно. И я вдруг подумала… — Нет. — Сдавленно прошептала Маша и в некой панике на девочку глянула. — Не смей, нет… Не говори сейчас ничего. — Несколько шагов вперёд сделала, чтобы даже вида не подать, будто случилось что. Маленькую девочку выгородить сейчас пыталась. Так, чтобы не увидела она Машиных слёз, чтобы эмоциональное напряжение не почувствовала. Сразу несколько шагов сделала, чтобы почти вплотную к матери стать и смотреть той прямо в глаза. — Ты просто сумасшедшая. — Проговорила, максимально понизив голос. — Ты мерзкая. Гадкая. Как ты можешь?! — Безвольно руками взмахнула. — Вот уж поистине царский подарок! — Не сдержалась, голос повысила и тут же рот ладонью прикрыла, пытаясь себя успокоить, время выждать, отдышаться. — Только не котёнок это! Живой человек! Она же ещё ребёнок… Ей ведь лет пять всего… — Мне семь. — Прозвучало громко и уверенно за её спиной, и Маша потоком воздуха задохнулась, ссутулилась, реальную физическую боль ощущая. — Катрин замечательно владеет русским. — Пожала плечами Элен. — И я ей уже сказала, что ты можешь стать её матерью. Очень хорошей матерью, если она сумеет тебе понравиться. — Мама, она ребёнок ещё, ты права не имеешь её бросать! — Не сдержалась Маша и выкрикнула, едва сдерживаясь. Элен задрала подбородок выше и стерла с лица ту безмятежную улыбку, что до сих пор казалась к нему напрочь приклеенной. — Вот именно, дорогая. Она ещё ребёнок. А я, как мать, должна заботиться о ней. И если делать подобного не умею, то осознаю эту истину прекрасно. Я не стану для неё хорошей матерью. Я не стану для неё даже подружкой. Ни о какой близости, разумеется, и речи не идёт. Но у меня есть шанс сделать её частью чего-то большего. Частью твоего сердца, например. Ведь даже сейчас, глядя на неё впервые в жизни, ты любишь её куда больше, чем я. Любишь, защищаешь, пытаешься уберечь. Это те самые качества, которыми не обладаю я. Эгоизм — это болезнь. Это состояние души. А моя душа больше не потерпит ущемлений. Я не даю тебе время для раздумий. Я ставлю тебя перед фактом. И если ты сейчас присмотреть за Катрин откажешься… увы, но она отправится в ту самую закрытую школу, где её давно ждут. В твоих руках сейчас возможность сделать её счастливой или навсегда уничтожить то, что живёт в маленьком детском сердечке: надежду. — Тебе-то откуда знать, что живёт в детском сердце?! — Брезгливо выплюнула Маша обидные слова. — Я тоже когда-то была ребёнком, дорогая. Элен протянула руки, чтобы снова коснуться Машиного лица, но она увернулась. Руку матери от себя оттолкнула, и попятилась, опасаясь каких-то животных инстинктов, что зарождались внутри. Могла бы её сейчас убить, пожалуй, рука бы не дрогнула. Но Маша не хотела и думать об этом. И простить не захотела. Потому отвернулась и пошла в противоположную сторону. Туда, где с огромными от удивления глазами сидела куколка семи лет по имени Катрин. Неожиданно для самой себя растерявшись, Маша всем телом задрожала, не решаясь начать разговор. У самого дивана остановилась и во все глаза на девочку смотрела. Та к происходящему казалась безразличной, но так только казалось. Маша знала это наверняка. И сама умела так же закрываться от реальности. До сих пор закрывается. А вот теперь, видимо, придётся со своей привычкой прятаться за маской безразличия расстаться. Она присела на корточки, не решаясь девочки коснуться, и судорожно сглотнула, не скрывая, с каким трудом ей такие фокусы удаются. — Привет. — Неловко девочке улыбнулась и тут же замерла, понимая, что не это сейчас нужно. — Нас так и не представили друг другу. — Заметила осторожно и взгляд опустила. Так казалось легче. — Ты Катрин, я запомнила, а меня зовут Маша. Честно, не ожидала, что сегодняшний день принесёт такие странные события, ведь для меня это действительно странно. Я… — Головой покачала, что-то отрицая. — Я не знаю, не понимаю, что сейчас происходит, защитная реакция, быть может, а ещё нормальное отрицание подобной действительности и всё кажется просто дурным сном, но я тебя всё равно сейчас спрошу, а ты пожалуйста, на мой вопрос ответь. Мы совершенно не знакомы и ничегошеньки друг о друге не знаем, и обе сейчас оказались в непростой ситуации, но нужно принять важное решение. Я ненавижу обстоятельства, которые заставляют меня делать подобный выбор, но сейчас иначе не получается… — Закрутила сумбурную и чрезмерно долгую речь она, а потом резко выдохнула, понимая, что и это не подходит. — Скажи, ты… ты хочешь остаться со мной? Через силу из себя эти слова Маша выдавила и только тогда решилась на девочку глянуть. А та, казалось, только этого её взгляда и ждала. — Скажи, а ты была когда-нибудь в закрытой школе для девочек? Пусть даже и самой лучшей? Прозвучал категоричный вопрос, и Маша неуверенно качнула головой. — Нет. Не была. — Проговорила на выдохе. — А вот мне посчастливилось. И я тебе так скажу: всё что угодно лучше, чем эти закрытые школы с их адскими правилами. Огромная тюрьма для маленьких змей, которых никто и никогда не любил. И я не хочу стать одной из обитательниц подобного террариума. — Внушительно проговорила девочка, заставляя Машу внутренне сжаться от этих слов. — Я хочу остаться с тобой. — Заключила уверенно и достаточно громко, чтобы все находящиеся в этой комнате услышали. И уже тише, так чтобы только Маша уловила звук, добавила: — Элен обещала, что ты будешь меня любить… Сдержаться не получилось и Маша дёрнула девочку на себя, прижимая крепко-крепко, так, чтобы и вздохнуть толком не получилось. Расплакалась, разрыдалась, и успокоиться никак не могла. — Я буду… буду тебя любить. — Пообещала, сквозь собственный сдерживаемый вой. — И я никогда тебя не брошу. — Из последних сил слова из себя выдавливала. Девочка обняла её в ответ, и это стало первым неловким шажком навстречу друг другу. Деликатное покашливание заставило Машу опомниться, девочку отпустить, слёзы вытереть. Она с колен поднялась, одежду расправила, волосы попыталась собрать в хвост, пригладить. Элен снова улыбалась. — Рада, что ты пошла на контакт. Всё же этот неуёмный характер… — Нелепо усмехнулась женщина. — Никогда нельзя предсказать наверняка, что взбредёт в твою голову. Вот папка. — Элен положила на тумбу чёрный скоросшиватель. — Здесь все необходимые документы. Мой отказ, твоё заявление и решение органов опеки… Всё. — Выделила особым тоном. — Я обо всём позаботилась и у тебя не будет никаких проблем с законом. — Главное, чтобы у тебя с совестью проблем не возникло. — Ну… чего нет, того нет. — Развела Элен изящными руками и на Катрин взгляд перевела. — Я буду скучать по тебе, дорогая. — Как хочешь. — Недовольно поёжилась девочка. — Обнимешь меня на прощание? — Руки раскинула, призывно улыбаясь, но девочка не сдвинулась с места. — А впрочем, как хочешь! — Безразлично взмахнула ладонью и выглядела вполне собой довольной. — Твои вещи привезут сегодня вечером, я распоряжусь. — Добавила на прощание, спокойно вздохнула, а потом ушла, оставляя Машу с девочкой наедине. — Я уж думала, она никогда не уйдёт. — Покачала головой Катрин и закинула ноги на диван, устраиваясь удобнее, из крохотного рюкзачка достала дорогой гаджет. — Ты не против? — Уточнила у Маши, хотя едва ли готова была её мнение учитывать. Та пожала плечами, не особо над вопросом задумываясь. — Да и я сама обычно так сижу… — Всё же ответила она и на диване устроилась, отпуская взглядом папку, которую так и хотелось пересмотреть от корки до корки. — А ты, как я погляжу, не такой уж и ангелочек? — Догадалась Маша и посмотрела на Катрин с сомнением. Девочка на это заявление широко улыбнулась. — А ты не такая уж и дурочка. Ничего. Переживём. Справимся. — Заверила и тут же посмотрела в глаза абсолютно серьёзно. — Я очень не хотела в этот жуткий приют для нежеланных детей. И клятвенно обещаю: в случае, если ты не будешь меня доставать воспитательными мерами, то нарываться на откровенные неприятности я не стану. — Прямо-таки меня порадовала сейчас… — Маш, давай без обид. Ты должна меня понять… поздний ребёнок, младшенькая, девочка… Мне было позволено всё. А папы не стало и я оказалась на волоске, ведь Элен меня терпеть не могла. — Ты так странно о ней отзываешься… — А что?! Тебя она хотя бы родила, а я так… суррогатный ребёнок. Совершенно никаких чувств. — Ты слишком взросло рассуждаешь для своего возраста. — А ты пренебрегаешь правилами русского языка. Мне кажется, такого выражения не существует: «взросло рассуждаешь». — Это русский язык, Катрин. Здесь правила создаются в зависимости от обстоятельств. Привыкай. Это теперь и твой дом. — И ты меня будешь воспитывать, учить жизни и наставлять на путь истинный? — Я буду любить тебя и защищать. Разве не это требуется детям? — Я не знаю, о чём ты говоришь. Но попробую тебя понять. — Вот и я… — Маша головой кивнула, странно улыбаясь. — И я попробую. — А твой муж? Элен сказала, что у тебя есть муж. Как он отнесётся к тому, что я теперь живу с вами? — И он поймёт. — Уверенно улыбнулась Маша. — И, думаю, всё же начнёт тебя воспитывать. — Потрепала девочку по голове, разрушая идеальную причёску, ведь эти кукольные кудри совершенно не подходят её буйному нраву… Тим смотрел на спящего ребёнка в их спальне недолго и не совсем понимая происходящее. — Я просил Элен поговорить с тобой, а она приняла слишком уж категоричное решение. Что всё это значит? — Это Катрин. — Решительно выдохнув, сделала Маша шаг вперёд. — И она теперь наша. — Я знаю, что это Катрин. Маленький дьявол в юбке. — Вы знакомы? — Она собиралась вырасти и выйти за меня замуж, так что я тебе не завидую. Обычно в таких случаях эта бестия объявляла войну. — Ты был так близко знаком с благородным семейством? — Мы долгое время были партнёрами. — И что ты сейчас скажешь? Прости, но я не посоветовалась с тобой. Хотя в принципе не считаю, что в этой ситуации были другие варианты. — Ты снова стала собой, Маш. — Странно щурясь, заметил Тим и тепло улыбнулся. — Ты снова стала сильной. Хочешь её защитить? Только не от меня. Уверен, у нас будет отличная семья. Шумная и дружная. — Правда, уверен? — Маша осторожно улыбнулась, а Тим обнял её и к себе прижал. — Да практически не сомневаюсь. — Пользуясь тем, что Маша не видит, подмигнул девчонке, что подглядывала одним глазом, по-прежнему притворяясь спящей. Эпилог — Это, что, правда, все твои друзья? — Шептала Катрин, оглядывая переполненную людьми гостиную. — Я думала, ты преувеличиваешь. — Да нисколько. — И они все станут и моими друзьями тоже? — Ну, у тебя есть шанс стать всеобщей любимицей, ведь конкурентов пока нет. — И их не смущает то, что я могу быть грубой и… и порой кажусь невоспитанной? — О чём ты? Воспитание? Что это вообще? Они сами покусают тебя, если что не по ним. — Вот это круто! Вот это класс! А что это за подарки? — Видимо, торопились подмазаться, ведь хорошенькие девочки очень любят подарки, а эти мужики знают в них толк. — А вот этот? Этот кто? — Озарились детские глазки озорными искорками. Маша пригляделась, куда указывает тоненький пальчик, и показательно ахнула. — О-о… Это Серёга. Самый позитивный человек из всех, кого я знаю. Когда-то даже собиралась выйти за него замуж. Тебе обязательно нужно с ним познакомиться. — И ты не против? Элен во время приёмов в нашем доме предпочитала запирать меня в комнате. — Наверно, чувствовала в тебе конкурентку. — Рассмеялась Маша в голос. — Я люблю Серёгу. Не могу же вечно скрывать такое сокровище, как ты! Заговорщицки подмигнула девочке Маша и громко хлопнула в ладони.