— Всё по-другому, когда планируете ребёнка. — Что ж, ложитесь на кушетку, Киара. Попробуем найти малыша. — Хорошо. Картер передвигает стул. Я снимаю обувь, прежде чем лечь, и смотрю на Картера, на его ладонь, поправляющую край ткани. Закончив, Картер обхватывает моё плечо. Врач занимается оборудованием, что я едва замечаю боковым зрением. Картер подаётся ближе ко мне. — Давай потом найдём какую-нибудь кофейню и съедим каждый по три или четыре пончика. — Вы не местные? — Нет, мы проездом, — я немного продолжаю ёрзать. В основном двигать ногой по кругу. Картеру ничего не стоило бы остановить меня, обхватив стопу, но он позволяет мне чувствовать, позволяет выражать всё вот так и только чуть крепче сжимает ладонь у ключицы. — Порекомендуете что-нибудь? — Есть кофейня в двух кварталах отсюда, — Элисон прыскает на датчик спреем и вытирает салфеткой, тщательно проходясь по всем изгибам. — Пончики они не делают, но варят самый вкусный кофе в Сакраменто. Хотя кофе нужно ограничить. Готовы? Будет прохладно. — Да. Она наносит гель в нижней части живота. Я проходила такие исследования прежде. Чтобы следить за женским здоровьем и быть уверенной, что всё в целом в порядке. В те дни я почти не смотрела на экран. Для меня там не было ничего понятного, что может различить лишь взгляд профессионала. Но сейчас я смотрю. Картер водит рукой по моей шее, расслабляя. Как же много значит для меня то, что он здесь. Если бы я проходила через всё в одиночку… Врач перемещает датчик ещё ниже, щёлкает по кнопкам и двигает датчик в сторону, прежде чем остановить его. На экране всё либо зернистое, либо чёрное. Почти всё. — Видите небольшое пятнышко не совсем правильной формы? — Элисон переводит взгляд на нас. — Оно… — Немного отличается по цвету. — Да, сэр, верно. Отличается. Это ваш малыш. Поздравляю. Вы действительно беременны. Тесты не ошиблись. Пять недель. Пятнышко трепещет. Немного колеблется в пространстве. Можно и не заметить, если не всматриваться напряжённо, как всматриваюсь я. Не больше семечка. Как и было сказано в том буклете. Картер гладит меня по руке. Один жест, но сколько же в нём эмоций. Ещё больше их в его взгляде. Я смотрю на Картера и вижу счастливого мужчину. Не нужно ничего специально облекать в слова. Он наклоняется ко мне, к моему лицу, и моё резво бьющееся сердце стучит ещё быстрее. От улыбки любимого человека. От любви. От такой сильной любви, которую я думала, что растоптала, но она выжила, уцелела и разрастается. От того, что у нас получилось. Что всё было не напрасно. — На данный момент он в порядке? Это волнует прежде всего. Я совершаю вдох. Первый полноценный вдох после известия. Картер водит рукой туда-сюда. Думаю, уже неосознанно. Думаю, он пока весь в своих мыслях. Пусть так. Я уверена, что он всё равно услышит главное. Не упустит совсем. — Да. На данный момент всё нормально. Беременность маточная, плодное яйцо в матке, параметры соответствуют нормам для вашего срока. Но дома вам нужно сдать анализы, не затягивая. — На днях у неё было недомогание, — говоря, Картер перемещает ногу. — Это опасно? — Недомогание сопровождалось болью или непривычными выделениями? — Ничего такого. — А что вы делали до возникновения дискомфорта? Может быть, занимались спортом, или была иная физическая нагрузка на организм? — Была. На самом деле я певица, и у меня сейчас тур. В тот вечер у меня было два концерта. Я не как Бейонсе, но… — Я не знаю вас в качестве певицы. Но беременным нельзя перенапрягаться, нужно избегать стрессов и поддерживать вокруг себя максимально спокойную атмосферу. Меньше переживаний, больше новых впечатлений. Посещайте места, которые любите, ходите на выставки или в музеи. В конце концов посещайте концерты сами. Это я говорю вам устно. Остальное всё распишу и распечатаю снимки. Можете вытираться, — врач указывает на рулон полотенец справа от меня. — Если у вас есть вопросы, то задавайте. — Вы напишите, какие анализы нужно сдать? — Могу написать. Но когда вы выберете врача, он в любом случае начнёт с этого, а также назначит вам витамины. Это стандартная практика, не о чем переживать. Я отрываю полотенце и тщательно вытираю живот, но не слишком усердно. Малыш глубоко, и он просто крохотная точка. Ему не должно быть больно, даже если начать именно тереть. Он вряд ли уже что-то чувствует. Урна стоит ближе к Картеру. Он забирает у меня использованные полотенца, не успеваю я и слова сказать, и выбрасывает их, а потом наклоняется поставить мои кроссовки ровно. — А что скажете насчёт секса? Мы можем продолжать вести сексуальную жизнь? — Киара… — Картер смотрит на меня, склонив голову и не моргая. Он будто совсем не ожидал, что я могу спросить о таком. Но почему нет? Я не собираюсь отказываться от близости с ним только из-за беременности. Или он уже прокручивает в голове разные методы и способы удерживать меня на расстоянии все девять месяцев и после родов тоже? Ну нет, это же бред. — Давай обсудим это дома с тем врачом, кого найдём там, и вообще… — Вообще вы оба молоды. Я не вижу угроз для плода, поэтому у вас нет никаких поводов для отказа от того, чтобы жить половой жизнью. При отсутствии противопоказаний это даже приветствуется. Положительные эмоции, помните? Можете подождать в коридоре, пока я закончу с данными. Картер поднимается и отступает от кушетки. Он терпеливо ждёт, пока я приведу себя в порядок, чтобы выйти из кабинета вдвоём. Но я вспоминаю, что ещё хотела спросить. — Подождёшь меня снаружи? Я выйду через минуту. — Ну ладно. — Что-то ещё, мисс? — Да, — я убеждаюсь, что дверь плотно прикрыта. Врач энергично стучит по клавишам, но поворачивается телом в мою сторону и прерывается на пару мгновений. — Мой парень принимал витамины, лекарства и гормоны, чтобы мы смогли зачать. Полагаю, это не совсем ваш профиль… — Вы хотите знать, сможете ли вы родить ещё ребёнка через несколько лет? — Да, хочу. — Даже репродуктолог не даст вам однозначного ответа на этот вопрос. Вы лечились в моменте. Это не такая болезнь, которая проявляется внешне и влияет на качество жизни в целом. Это проблема более узкого спектра. Возможно, вам повезёт, и всё случится само. А может, уже не поможет и лечение. Вы молоды, но с возрастом становится сложнее. Забеременеть, выносить и родить. Всё индивидуально, Киара, — она совсем переходит на профессиональный тон. — Я советую вам сосредоточиться на том ребёнке, что уже есть внутри вас. Некоторым и этого не дано. — Я понимаю. — Дайте мне ещё пару минут, и я вынесу вам бумаги. Я выхожу к Картеру. Но его нет в комнате ожидания. Он не мог уйти далеко. Всего один этаж. По указателям я направляюсь в коридор, где находятся туалеты. Картер может быть там. И он там. Просто стоит, облокотившись на стену в укромном уголке, и поднимает глаза на звук моих шагов. — Привет, мамочка. — Привет, папочка. — Я стану отцом, — он улыбается душераздирающе. В хорошем смысле. Я представляла себе момент, когда мы узнаём, много раз. Но, думая об этом, я никогда не отдавала должное тому, какой будет его улыбка. Или как именно он обнимет меня, приблизившись в пространстве. Он скользит своими сильными руками по моей талии с глубоким вдохом, что пронзает до каждой клеточки, до самого глубоко заложенного атома. — Я так тебя люблю. — Я люблю тебя тоже. — Я никогда не просил тебя о многом, Киара. Мы оба знаем, что это правда. — Знаем. — Я собираюсь попросить сейчас, — шепчет он, как из последних сил. — Один раз за несколько лет. Давай поедем домой. Я заплачу сколько угодно за срыв всего. Но я хочу оказаться с тобой дома. Это наш ребёнок. Его жизнь тесно связана с твоей. Сейчас и в ближайшие месяцы теснее, чем с моей. Твоя карьера всё ещё будет здесь. Она никуда… — Она никуда не денется, — я обнимаю его. Он действительно просит впервые. Я никогда не слышала запредельных просьб о невозможном или требований поступить каким-то определённым образом. И находясь в отношениях, я чувствовала свободу, а не ограничения и запреты. Ничего не изменилось. Я всё ещё вольна в своих решениях. Но готова покориться. — Одна неделя. Дай мне одну неделю, чтобы решить всё спокойно. Либо перенести концерты, либо дать людям возможность сдать билеты не в срочном порядке. И потом мы поедем к Джеку. — Одна неделя? — Одна. И ни днём больше. Или ты просто посадишь меня в самолёт. Мы забираем бумаги и первый снимок нашего малыша. Я не знаю, каким он станет и на кого будет больше похож, или какого цвета у него вырастут волосы. До встречи с ним мы узнаем лишь пол, да и то без гарантий. Это первый день моей оставшейся жизни. Жизни, которая может повернуть в какую угодно сторону. Но пусть поворачивает. Я готова. Эпилог — Да, скоро она уже будет здесь. Осталось недолго. Джек прижимается и укладывает морду на мои ноги рядом с животом. Малышка снова пинает изнутри, но Джек только смотрит в сторону телевизора. Теперь он включён почти постоянно. Я одна, и меня бесит тишина. Картер уехал в короткий двухнедельный тур, но уже возвращается. Прямо сейчас он летит в самолёте домой. Кроха должна родиться через неделю. Примерно тринадцатого февраля. Иногда мы всё ещё говорим о ней, как об арбузе. Но к моменту её появления на свет надо будет перестать. Родители не поймут. Я поглаживаю Джека между ушей. Он довольно крутит головой, предоставляя мне больше пространства, чтобы я могла всё сделать тщательно, и в какой-то момент высовывает язык, облизывая мне майку, оставляя заметный влажный след. Ну что это ещё такое? Джек возится ещё пару минут, прежде чем соскочить с дивана и добежать до своей игрушки. О нет, только не сейчас. Боже. Я сама её купила. Не знаю, чем я думала, приобретая резиновую гантель, что так громко пищит. Но мне не казалось, что она такая громкая. Я нажимала в магазине. Но там играла музыка, и было немало других людей с собаками. И теперь мой Джек счастливый обладатель ещё новой забавы, которая заглушает всё вокруг. Когда родится ребёнок, я выкину её во двор. Мне придётся выбрать ребёнка, его сон и свой покой. У меня тем более не будет желания носиться за Джеком и силой выдёргивать гантель из его пасти. Он нажимает лапой и, счастливый, хватает игрушку зубами. Но, видимо, стискивает её неплотно, потому что она вылетает прочь и, отскочив от пола, скрывается под небольшим комодом. В его ящиках мы храним документы, а сверху идеально встал проигрыватель Картера. Джек ни за что не выгребет её лапой. Он весь изгибается, тычется мордой под комод и неистово пытается вытащить гантель. Не выходит, и Джек гавкает, скребётся когтями, и этот звук особенно ужасен. Чёрт. Придётся встать и достать игрушку. Иначе он так и будет пытаться достать её сам. Я подтягиваю себя за подлокотник из почти лежачего положения и встаю. Это самое простое по сравнению с необходимостью тоже опуститься на пол, как-то встать на колени и вытащить искомое. И всё это с большим животом. Джек только путается под ногами тем, что мокрым носом так и пихает меня в лодыжку. — Джек, назад. Назад, мальчик. Сидеть. Я сказала, сидеть. Он подчиняется, стоит мне повторить более строгим голосом. Он поскуливает, но садится. Мой хороший мальчик. Пусть точно под моими коленями и оказывается его шерсть, когда я опускаюсь сбоку от комода. Тут должно быть проще достать. Где же это? Ну же… Я задеваю чёртову гантель лишь кончиками пальцев, а она уже опять-таки пищит. Ещё чуть-чуть. Наконец, наклонившись больше, мне удаётся сомкнуть руку вокруг окружности и потянуть игрушку на себя между ножкой комода и стеной. Вот так. Закончу, разогнусь и выкину гантель на задний двор прямо сегодня. Зачем ждать родов? Я почти выпрямляюсь в пояснице, но застываю, когда там простреливает вспышкой боли. Ох. Слишком больно, больнее, чем при тренировочных схватках. Всего мгновение, и, тем не менее, разница очевидна. Если из-за тупой гантели со мной что-то… Джек подходит ко мне. Его преданный взгляд заглядывает в мои глаза. Я потираю спину, насколько могу дотянуться. Джек мог бы взять игрушку, но почему-то склоняет морду к моему плечу, как будто спрашивая, чего это я застыла. Действительно. Уже всё ведь прошло. Надо подниматься. Аккуратно я опираюсь на одну ногу, и в этот миг всё и происходит. Серьёзно? Мои совершенно сухие шорты резко становятся мокрыми, и это не потому, что я хотела в туалет, но вместо того корячилась у комода. Ещё же неделя. И Картер в воздухе. Там нет связи. Он приземлится только через час. Включит сотовый в лучшем случае через час и две минуты. И потом дорога до дома. Ещё примерно час. Мой муж в небе. Мой пёс не отвезёт меня рожать и не подержит за руку, и не… Ладно-ладно, это ничего. Первые роды обычно длятся долго. Надо вернуться к тому, с чего мы начали. Глубокий вдох, и встаём. Меня научили правильному дыханию. Джек пятится, пока я выпрямляю себя в полный рост. Тихий скулёж сопровождает то, как я хватаюсь за крышку комода. Глубокий вдох. Ещё. И ещё разок. — Всё хорошо, Джек. Я в порядке. Просто, кажется, маленькая появится чуть раньше, чем должна. А папе ещё лететь и лететь. Нам с тобой надо засечь время между схватками. Всё будет нормально. Была пока только одна. Я добираюсь до телефона и включаю таймер в приложении. Всё под контролем. Сумка собрана. Вещи и для меня, и для ребёнка. И мы покрасили комнату для детской. Да, мебель должна приехать на днях, но кроватку мы приобретали отдельно. Картер планировал установить её по возвращении. Теперь она может понадобиться раньше. Он же успеет собрать? Джек наступает мне на ногу подушечками лапы, держась очень близко. Я опускаю ладонь погладить его между ушей, как он любит. Его придётся оставить здесь, а когда мы вернёмся, ничто не будет по-прежнему. У меня максимум пара часов, чтобы быть мамой только ему без младенца на руках. Я звоню врачу, не переставая почёсывать Джека. Меня заверяют, что если так получилось, значит, ребёнок уже готов, и в любом случае все его органы достаточно сформированы, чтобы он мог дышать самостоятельно. — С вами кто-нибудь есть? — Мой пёс. Вы, конечно, не об этом. Мой муж летит домой. — Как скоро он будет? — Часа через полтора. — Хорошо. Тогда держите меня в курсе, если почувствуете себя не лучшим образом, и нет нужды приезжать слишком рано. Когда интервал между схватками сократится минут до пятнадцати-двадцати, это вполне подходящее время. — Спасибо. Я вам ещё позвоню. Или позвонит мой муж. — Если станет больно, то можете принять ванну. В воде должно быть легче. Ванна? Нет, не хочу. Возможно, лишь в самом крайнем случае. Забираться в ванну со схватками не кажется хорошей идеей. Как я потом буду вылезать из неё? Можно ведь и поскользнуться. Исключено. Никакой ванны. Так тоже нормально. Джек семенит за мной по лестнице наверх и держится подле меня, пока я переодеваю бельё и шорты, замачивая всё, что было испачкано. Может, я и не постираю, но кинуть мокрые вещи просто в корзину белья тоже не могу. Мы спускаемся обратно вниз. По телевизору, оставшемуся включённым, фильм сменил выпуск новостей. Не сейчас. У меня свои новости. Больше ничего не нужно, не имеет значения. Я не выключаю его, но переключаю на музыкальный канал, прежде чем направиться на кухню за чаем. Джек словно колеблется, идти со мной и сейчас или не идти. Он любит музыку и различает Картера на экране, что мы установили уже давным-давно, так что остаётся ждать на случай, если там покажут хозяина. Проходит какое-то время, и спустя две с половиной выпитых чашки меня настигает схватка. Тридцать семь минут. Я перезапускаю таймер, чередуя глубокие вдохи и выдохи. Стало больнее. Но Картер всё ближе ко мне с каждой минутой, с каждым мгновением. Осталось совсем мало времени. Двадцать две минуты до посадки. Может, он доберётся из аэропорта и за полчаса. Может… Меня словно скручивает, и я не сдерживаю стона. Ох. Ничего. Ничего. Я справлюсь. Я поглаживаю живот. Малышке там тоже наверняка страшно. И страшнее, чем мне. Она вообще не понимает, что происходит. Только сейчас я осознаю, как мало она сегодня шевелилась. Ей мало места. Точно мало. Наша девочка. Из гостиной доносится лай. Джек на что-то гавкает. Что, показывают Картера? Я поднимаюсь, потому что не могу уже сидеть. Не то чтобы меня привлекает мысль непрестанно ходить, но хотя бы немного. Нет, Джек гавкает не из-за Картера. Скорее он ругается на телевизор, потому что там включили песню корейцев. Что поделать, Джек их не любит. Да и я не особо. И точно не сегодня. Я нагибаюсь к пульту, чтобы переключить на соседний канал, но и там корейцы. Хотя вроде бы другие. Джек снова лает и поворачивает морду, словно вопрошая, не могла бы я поспешить. На следующем канале уже нет никаких певцов из Кореи. Наконец-то. Джек вполне доволен и располагается на полу, когда я сажусь на диван, как могу, чтобы ощущалось терпимо. Это скорее полулежачее положение с минимальным соприкосновением с диваном в области поясницы. Но всё равно под кожей всё словно опухает и ноет. Я пытаюсь размять, но прикосновения тоже болезненны. Приходится прекратить и терпеть так. Встрепенувшись, Джек прыгает передними лапами на диван и нервно водит хвостом туда-сюда. Я ёрзаю от ощущения нарастающей боли. Господи. Ещё пятнадцать минут. По телевизору проигрывают что-то из ретро восьмидесятых. Ужас. Ненавижу ретро. Или ненавижу схватки под музыку, которая старше меня. Уже нет сил возиться с ней. Пусть играет, что играет. Может, позвонить маме? Она приедет и выключит. Но, кроме того, она вновь начнёт вспоминать, как рожала меня, что уже бывало во время беременности, а мне просто нужен Картер. Мама не появится сильно раньше него. И потом я не хочу отсылать её домой после пяти или семи минут со мной. Я пододвигаюсь для Джека. Он залезает очень аккуратно, укладывается рядом калачиком и вообще не контактирует с животом. Мой любимый мальчик. Даже в боли я поглаживаю его среди шерсти. Он прикрывает глаза от удовольствия. Я замечаю незначительный колтун и не могу так просто отмахнуться. Я уеду рожать, и что, Джек так и останется с ним? Шерсть спутается ещё больше, пока меня нет. Не хочу просить Картера посмотреть, когда я сама была дома и могла расчесать. Нужно только слегка наклониться. Из-за живота всё труднее, но я обхватываю колтун и двигаю пальцами туда-сюда. Не всё так и запущено. Иногда этого достаточно. Джек шевелит ногой, признак, что ему как минимум неприятно. Уже почти всё. Ещё чуть-чуть. Решившись, я слегка использую ногти, и часть шерсти просто отпадает. Вроде это всё. Да, всё. Джек ударяет хвостом по подлокотнику. — Я закончила, малыш. Я больше не буду. Мне скоро нужно будет уехать на время, как только вернётся Картер. Я так хотела бы взять тебя с собой, но в больницы не пускают с собаками. Ты знаешь, что в магазины пускают, — Джек шевелится, его уши дёргаются. — И пускают посидеть на уличных верандах кафе. Но с больницами всё по-другому. Папа уедет со мной, но мы вернёмся очень скоро. Папа приедет пораньше. Мы тебя не бросим. Только мы привезём малышку, понимаешь? Я буду очень ей нужна. Она появится совсем маленькой. Но я люблю тебя, Джек. Я не перестану любить тебя меньше, дружок. Ты был у меня до неё.