— Иногда стоит, Киара. — За что я должна была извиниться, но не извинилась? — я вытаскиваю руку из ладони Картера и больше поворачиваюсь к нему боком. — За песни я извинилась. И я подразумевала простить меня и за то, что это в принципе ощущалось мною, как самоё легкое решение, легче, чем поговорить с тобой. Извини меня и за то, что я попросила подругу найти нам толкового психотерапевта, потому что в этом она как гуру. Эмма не знает. Мама с папой тоже. Это между нами. Ты же мне веришь? — Верю. — Хорошо. — Без обид, доктор, но я бы действительно хотел уйти. — Как вам будет угодно. До встречи, если вы двое захотите поговорить ещё. Или кто-то один. Мы прощаемся с мистером Беркрофтом и совсем вечером встречаемся в клубе с Эндрюсом и Келли. Эмма и Мэтт заняты с новым мохнатым членом семьи, но и быть вчетвером тоже неплохо. Я прекрасно провожу время с друзьями и не менее замечательно ночь с Картером. На нём, под ним и просто рядом. Он крепко обнимает меня после секса. — Днём поедем за кольцом. — Обязательно так торопиться? Я не передумаю. — Не хочу долгой помолвки. Давай поженимся в июле. Находясь в туре, тебе нужно будет только отвечать на мои вопросы, а потом ты вернёшься, и почти всё уже будет организовано. Останется только купить платье. — Ты сам посмотришь много мест для церемонии? — Почему бы и нет. Для второго мнения могу взять Эмму или Келли или снимать всё для тебя на видео. — Снимать видео будет лучше. В комнату заходит Джек. Он тащит в зубах свою плюшевую игрушку носорога. И просится в постель к нам голым. Мы голые. Но недавно мы стригли когти. Сами. Картер держал, а я стригла. Хотя Джек воспринял всё терпеливо и не пытался дать дёру. Мой хороший мальчик. Нет, наш хороший мальчик. — Запрыгивай. — Но только в ноги, Джек. Нет, не сюда. Но уже поздно. Он располагается поверх одеяла всем своим тяжёлым весом аккурат между мною и Картером. Мой отныне жених уже не может обнимать меня. И обнимает Джека, смотря на меня поверх его холки, которую поглаживает туда-сюда. — Что? — Мы ещё даже не женаты, а уже происходит это. — По-моему, ничего нового не происходит. Джек любит меня, и втайне тебе же нравится, что он лезет к нам. — Нравится, но иногда надо будет закрывать дверь. Чтобы более плотно заниматься нашими делами. Поедешь со мной в тур? — Зовёшь меня на разогрев? — Для всякого разогрева, — шепчу я, — моего, людей. Ты действительно мог бы исполнить пару песен передо мной. — Ты мне заплатишь? — Все расходы уже распределены. — О как, — притворно обижается он. — Смотри, если твои разогреватели будут плохо справляться, я приеду и за бесплатно, но думаю, они справятся с людьми. А я буду ждать тебя дома и организую нам свадьбу. Утром я просыпаюсь как раз в то мгновение, когда Картер заходит в комнату с двумя бокалами. Кофе. Определённо пахнет кофе. То, что нужно. Я потягиваюсь, так и оставшаяся обнажённой под одеялом, и тяну штаны Картера за пояс, прежде чем отпустить. Он морщится от удара, но с ухмылкой. — Доброе утречко. — Доброе, жених. Где Джек? — Бегает во дворе. Я его уже выгулял. Ему нужен новый поводок. — Или ты хочешь, чтобы у него был новый поводок. Старый ещё вполне ничего. — Думаю, он тоже заслуживает чего-то нового. — Хорошо, купим ему поводок. Картер целует меня губами, от которых пахнет кофе и ощущается его бодрящий вкус. Впервые мне особенно тяжело уезжать из дома от Картера и Джека, но, по крайней мере, у меня есть кольцо. Знак верности и преданности. Подтверждение, что я вернусь. Я ещё привыкаю ощущать вес одного единственного, но крупного бриллианта на том самом пальце, когда держу в руке микрофон или просто что-то делаю, или снимаю кольцо, чтобы оно не контактировало с водой. Фактически постоянно находясь на связи, для места проведения свадьбы мы с Картером выбираем ранчо слегка за городом, которое сдают в аренду именно для всяких торжеств. Я уже представляю, как можно будет развесить гирлянды над столами, наняв декораторов, и что в атмосферу вполне впишутся фиолетовые салфетки и чехлы на стулья. Но скатерти должны быть белыми, только белыми. Я так и говорю Картеру однажды вечером примерно за три недели до возвращения домой. Я вернусь, и у нас ещё будет предостаточно времени всё доделать, в том числе и выбрать мне платье. Келли и Эмма уже пошили платья себе. У меня лучшие подруги. Кто-то из них каждый раз выбирается с Картером для какой-либо встречи по поводу свадьбы, но при этом они не претендуют заменить меня на дегустации тортов и не суются давать мне советы, какие цветы достойны быть в моём свадебном букете. — Белые скатерти, Картер. Только белые, — повторяю я, потому что связь ужасна. — Никаких других. — Почему? На них будет видно любое пятно. — Мне всё равно на пятна. Это наш день, Картер. Ты же не хочешь предложить постелить чёрные? Это единственный цвет, на котором не будет видно. — Есть ещё тёмно-синий. — Нет, Картер. Я сказала, что нет. В основном используют белые скатерти. Я за традиции. — Не на все сто, — возражает он. — Ты не купишь платье, как у принцессы, с пышной юбкой, и ты не хочешь фату, хотя её обычно хотят все. — Скатерти это другое. Они должны быть белыми. Видишь, даже Джек со мной согласен, — я слышу, как он громко гавкает на заднем плане. — Я так скучаю по вам. — Мы тоже. Но ещё три недели. Даже меньше. Двадцать дней, семь часов и сколько-то минут. Я тебя люблю, Киара. И, по-моему, мне надо убрать коробку с моими свадебными ботинками, потому что Джек начал её раздирать. — Иди. И я тоже люблю тебя. — До завтра, детка. Я кладу трубку с ощущением внутренней тоски. Она как нечто, что сверлит изнутри. Подтачивает скрытые резервы организма. Но на следующий день у меня два концерта. Нагрузка больше, чем обычно. Мне некогда ни грустить, ни болеть. Однако после первого мне становится слегка плохо. Или не слегка, а сильно. Меня мутит прямо в гримёрке, просто мутит, не рвёт, однако девушка, которую приставили ко мне здесь для любой помощи, где-то находит и притаскивает мне таз. Боже, я не помню, как зовут эту девушку. Она помогает, а я не помню. — Спасибо. Не напомнишь своё имя? — Кларисса. — Как Кларисса из «Молчания ягнят». Это такой фильм. Старый. Ну относительно. — Я знаю этот фильм. Я не настолько юна, чтобы даже не слышать. — Ты не поможешь мне? Где у вас тут ближайшая аптека? Ты сможешь купить мне какое-нибудь лекарство посущественнее ипуброфена и привезти потом в тот клуб? — Да, конечно. У вас предменструальный синдром? У меня иногда такое бывает из-за него. Я знаю, что может помочь. Кларисса пододвигает ближе ко мне упаковку салфеток, поясняя, что на всякий случай, и спрашивая, идти ли ей прямо сейчас или сначала проводить меня до машины. Что? Ох. Месячные. До меня начинает доходить. Я наклоняюсь за телефоном, который лежит также на столике. От движения живот пронзает вспышкой дискомфорта. Я морщусь, потираю бок и открываю календарь. Так и есть. Месячные должны были прийти позавчера. Позавчера. Как я могла ни вспомнить, ни проверить? Я не настолько думала о скатертях или о рутине концертов, но… Господи. Если это правда, то новая методика лечения могла и подействовать. Если это правда, то мне нужно домой. Нужно к Картеру и к врачу. Всё посмотреть, посмотреть, есть ли там ребёнок, или это просто глупая задержка из-за нервов. Как бы я хотела иметь возможность заглянуть внутрь себя без всякого оборудования. Картер приезжал ко мне на тот момент в Иллинойс через пару недель, как я уехала. Сказал, что ему было нужно меня увидеть. Он пробыл со мной четыре дня, и три из них мы просто валялись в постели всё время, что я только могла. Мы валялись и просто разговаривали. Никакого секса до того самого четвёртого дня. Нам вроде и не хотелось, но потом… Либо тогда, и мой срок недель пять, либо он уже больше. — Кларисса? — Да, мисс. — Ты можешь купить мне несколько тестов подороже? — Тестов… — она повторяет, переводя взгляд ко мне. — Вы имеете в виду тесты на… Конечно, — она пытается контролировать себя, но её глаза выдают то, как она ошеломлена. Или тем, о чём я прошу, или тем, что я в принципе прошу об этом кого-то вроде неё, а не пытаюсь найти время купить самой. — Я всё сделаю. Да. Я привезу вам в клуб. Встретимся там. — Я заплачу по чеку. В по-прежнему не самом лучшем самочувствии я перебираюсь на место второго выступления. Но делать нечего. Я не могу отменить всё менее, чем за три часа. За несколько дней ещё куда не шло. Я готова вернуть деньги за билеты и заплатить все неустойки. Бесспорно, лейблу это может не понравиться. Наверняка и не понравится. Но ребёнок… Я сама поправляю макияж, когда дверь в гримёрку открывается после стука. Кларисса приезжает не только с пакетом из аптеки, но и с чаем. Он ещё горячий и пахнет чем-то травяным. — Выпейте, полегчает. Потом вот это, — она выкладывает на стол упаковку таблеток, — и ещё эти витамины. Просто для тонуса. Тесты тоже здесь, но их… — Лучше делать утром. Я знаю. Спасибо, Кларисса. Сколько я должна за всё? — Мы можем разобраться с этим позже. Она уходит и оставляет меня одну. Мне скоро на саундчэк. Необходимо всё окончательно проверить. Я запиваю таблетку водой и дожидаюсь растворения витамина, прежде чем выпить ставшую жёлтой воду. От желания услышать голос Картера сердце стучит в груди быстрым темпом. Удар, короткая секунда отдыха, и снова удар. Те же чувства, что в первый раз. В первый раз, когда я увидела его на той вечеринке. И в первый раз, когда у нас случился секс. Я смотрю на кольцо, набирая Картеру. Он отвечает почти сразу и кричит Джеку. — Джек, ко мне. Иди сюда. Привет, невеста. Джек! — Привет, жених. Гуляете? — О да. Он убежал за мячом и всё не возвращается из кустов. Джек! Наконец-то. Иди сюда, мальчик, — Джек гавкает. — Как у тебя дела? Где ты сейчас? — Всё нормально. Я в гримёрке. Пью чай. Картер. — Да? — Я хочу выйти за тебя. — Я помню. Кроме того, тебе и не отвертеться. Мы женимся одиннадцатого июля. Это назначенная дата. — Да, но дело не только в этом, — импульсивно говорю я. — Если я не куплю платье, или случится пожар, и оно сгорит, или если Джек порвёт твои ботинки, когда ты оставишь их без присмотра всего на минуту, я выйду за тебя хоть в чём, и даже если ты придёшь в одних носках. Вот что я имею в виду.