Рика вспомнила последний такой вечер в ресторане в Гиндзе, где с ней обращались, как с хостес[5]. Такие недоразумения происходили довольно часто: мужчинам казалось, что журналистка приветлива с ними не потому, что ей нужно собрать материал для статьи, а потому что она прониклась к ним трепетными чувствами. Нежный лук в гратене начал отдавать горечью, и Рика поспешно сменила тему. — Ну, я не слишком привередливая. У меня детские предпочтения — достаточно и бенто[6] из комбини[7] или карри из сетевого ресторанчика. Рика всегда была равнодушна к еде и модным вещам, хотя внимательно следила за тем, чтобы весить не больше пятидесяти килограммов. Ей казалось, что иначе из-за высокого роста она выглядит слишком большой для девушки. Отчасти ее вдохновлял пример матери, которая всегда держала себя в форме. Рика не ела перед сном, на приемах выбирала блюда с тушеными овощами, а на завтрак и обед покупала в комбини рядом с офисом йогурты, салаты, фунчозу и другую легкую еду. Времени посещать спортзал у нее не было, но она старалась побольше ходить пешком. Подтянутая фигура не делала ее «глянцевой» красоткой, но все же выделяла из толпы. К тому же благодаря худобе на ней отлично сидела даже выбранная на скорую руку недорогая одежда. Женщинам-журналистам внешность дает определенные преимущества, и красивый миндалевидный разрез глаз в сочетании с правильными чертами лица нередко помогали Рике. А в своей школе для девочек в прошлом она частенько получала письма с признаниями в любви. — А мне всегда казалось, что у тебя есть вкус к еде. Может, тетя Мисаки и мало времени уделяла готовке, но она так старалась дать тебе самое лучшее. Моей матери до нее далеко. — Рэйко звала мать Рики «тетя Мисаки» и очень тепло к ней относилась. Родители Рики развелись, когда она только поступила в среднюю школу. При разводе мать не получила от отца компенсацию, на алименты не слишком рассчитывала, и поэтому с головой ушла в работу — они с подругой открыли модный бутик. Готовка никогда не была ее сильной стороной. Пока они жили с отцом, мать старалась как могла и готовила разнообразную и сытную еду, но после развода попросила дочь о помощи, и основная часть домашних дел легла на плечи Рики. Рика управлялась с уборкой и стиркой, отваривала рис и готовила несложные закуски. После восьми мать приходила домой с какой-нибудь едой из супермаркета, и они вместе ужинали. Пусть еда и не была домашней, как раньше, зато атмосфера за столом царила непринужденная, такого не было, когда они жили с отцом. Порой они ходили поужинать в какой-нибудь ресторанчик поблизости. Такая жизнь — словно в школьном лагере — была по-своему веселой. К тому же Рика гордилась тем, что мама полагается на нее. В двадцать два Рика начала самостоятельную жизнь. Со временем бизнес Мисаки пошел в гору, и та все чаще стала уезжать за границу делать закупки и по другим делам. Рика месяцами жила с дедушкой и бабушкой, но теплых отношений с матерью это не испортило. Даже подросткового «бунтарского этапа» у Рики не было. Она сознательно выбрала и место учебы, и место работы, а потом самостоятельно достигла всего, что имеет. Сейчас ее матери было уже за шестьдесят, но она до сих пор работала — продавала одежду в своем втором магазине на Дзиюгаока. Они никогда не обсуждали это, но, похоже, у нее и любовник был. Еще когда Рика жила с матерью, Рэйко часто заглядывала к ним в гости. И неизменно она готовила для них что-нибудь из принесенных с собой продуктов. Кулинарное искусство подруги поражало воображение. Даже когда речь шла о таких простых блюдах, как отядзукэ или паста, Рэйко придавала им неповторимость каким-нибудь хитрым способом, например, добавив кожуру юдзу или соленый лимон. Ее блюда хотелось есть не торопясь, наслаждаясь каждым кусочком. Единственная дочь в семье владельца отеля в Канадзаве, Рэйко обладала сильным характером, который мало вязался с миленькой внешностью и чрезвычайно развитым чувством прекрасного. Она была еще совсем ребенком, когда ее родители охладели друг к другу и жили под одной крышей как соседи. У обоих была жизнь на стороне, и обоим было не до дочери. Рэйко проводила много времени в компании домработницы — искусного повара, поэтому домашней едой для нее стали сложные блюда вроде террина[8] или сложных многосоставных трапез. «Когда у меня будет ребенок, я хочу кормить его домашней едой и сладостями. Поэтому постоянно в поисках рецептов полезных и вкусных блюд», — часто приговаривала Рэйко. Конечно, они выросли в разных условиях, но Рика еще помнила напряженную атмосферу в семье до развода родителей, поэтому отчасти могла понять подругу. Возможно, она потому и заговорила первой с незнакомой девушкой на встрече абитуриентов в вузе, что увидела в ней родственную душу. — Расскажи побольше о работе! — В глазах Рэйко сияло любопытство. — Помнишь, ты говорила, что написала Кадзии Манако запрос на интервью? Как там в итоге, получила ответ? Дело Кадзии Манако последние пару лет было у всех на слуху. Манако выманивала огромные суммы у мужчин, которых находила на сайтах знакомств, а троих кавалеров и вовсе отправила на тот свет. Блог, в котором Манако вплоть до ареста писала о своей роскошной жизни и любимых лакомствах, наделал немало шума. В строке «хобби» на ее страничке значилось «шопинг и вкусная еда». Впрочем, Манако не просто любила полакомиться, но и сама прекрасно готовила. Ее историю до сих пор муссировали СМИ — она не приелась публике даже спустя время. Сейчас Манако сидела в Центральной токийской тюрьме. Рику давно интересовало это дело, но она не могла взяться за него, когда Манако только арестовали, потому что состояла в другой команде. Но как только она получила возможность выбирать темы расследования (тогда ей как раз исполнилось столько же, сколько было Манако во время ареста), тут же уцепилась за дело «черной вдовы». — Я слышал, Кадзимана ужасно много ест. Неудивительно, что такая толстая. Но как же ловко эта толстуха проворачивала свои брачные аферы! Неужели благодаря своим кулинарным навыкам? — хмыкнул Рёске. Рэйко нахмурилась и бросила на мужа холодный взгляд. Она всегда остро воспринимала критику в адрес других женщин — куда острее Рики. Но и реакцию Рёске вполне можно было понять. Большинство мужчин задавалось тем же вопросом. Дело Кадзии Манако во многом потому и стало таким нашумевшим, что женщина, которая обвела вокруг пальца множество мужчин и даже в зале суда держалась как королева, была далека от образа молодой красавицы. И судя по фото, весила за семьдесят кило, не меньше. — Думаю, дело не в ее умениях — Манако скорее воспользовалась ситуацией, которая сложилась в обществе… А еще у меня есть ощущение, что все жертвы Кадзиманы, точно так же, как и она сама, были теми еще женоненавистниками. Не знаю, получится ли в журнале, рассчитанном на мужскую аудиторию, передать эти тонкости… Впрочем, все равно Кадзимана не ответила ни на одно мое письмо. Я и в тюрьму дважды приезжала, но она отказалась от встречи, — ответила Рика. Я прожил жизнь холостяком, но хочу, чтобы кто-то заботился обо мне в старости. Даже уродина подойдет. Главное, чтобы умела готовить и вести хозяйство. Пусть она и страшненькая, зато такая наивная. Ничего о жизни не знает. Все жертвы Кадзиманы за глаза высказывались о ней в подобном ключе. Они явно нуждались в ней и активно поддерживали ее материально, но все равно отзывались о Манако крайне пренебрежительно. В ходе слушания дела сторона обвинения больше занималась осуждением ветрености Манако, чем ее реальными преступлениями; мнение участников процесса постоянно менялось, и вообще судебный процесс шел крайне сложно. Вплоть до скандала о домогательствах в отношении одной из свидетельниц, медсестры-сиделки. И как водится, вокруг дела Манако разгорелись горячие споры между обозревателями — мужчинами и женщинами. Одного критика-мужчину даже обвинили в шовинизме за неосторожный комментарий и вынудили принести публичные извинения. — Кстати, а ведь последняя жертва Манако, тот блогер, фанат железных дорог, ел приготовленное Манако говяжье рагу прямо перед смертью. Наверное, она выучила этот рецепт на тех курсах французской кухни… Как их там… Точно, «Салон Миюко»! Похоже, Рэйко много читала о деле Манако. Она всегда была очень обстоятельной в таких вопросах — не только в учебе, но и в целом по жизни. Университетское обучение давалось Рэйко легко, и одно время она даже думала поступать в магистратуру. «Салон Миюко» — это довольно известные кулинарные курсы для женщин. Открыла их Садзаки Миюко, жена владельца и шеф-повара знаменитого ресторана французской кухни «Бальзак» в Нисиадзабу. Занятия проходили три раза в неделю прямо на ресторанной кухне. В распоряжении Миюко и ее учениц было не только профессиональное оборудование, но и ингредиенты высшего качества. Стоило это баснословно дорого: пятнадцать тысяч иен за один урок. Полный годовой курс обходился ученицам более чем в пятьсот тысяч иен. При этом никаких сертификатов не выдавалось, а о том, чтобы получить профессию, речи не шло: курсы были рассчитаны на женщин из обеспеченных семей или с высоким личным доходом, для которых готовка была не более чем хобби. За пару месяцев до ареста Манако попросила одну из своих жертв оплатить эти курсы и исправно посещала их. По интернету гуляло групповое фото, где Кадзии стояла в окружении других учениц «Салона Миюко». В обтягивающем, словно нарочно подчеркивающем полную фигуру платье она выглядела не лучшим образом среди женщин, одетых просто, но дорого и со вкусом. Примечательно, что из-за повышенного интереса СМИ к делу Манако деятельность курсов пришлось приостановить. — Тот мужчина прямо перед смертью отправил матери сообщение о том, какое вкусное рагу приготовила Манако. Ее адвокат даже отдельно упомянул это: мол, разве стала бы женщина, старательно готовящая рагу для любимого человека, безжалостно толкать его под поезд? О, точно! Как в следующий раз будешь писать Кадзии, скажи, что тебя интересует рецепт этого рагу. Мне кажется, тогда она согласится встретиться. Рика изумленно захлопала глазами. Она и не думала о таком варианте. Да уж, Рэйко есть Рэйко. Когда ее подруга работала, своей обходительностью, чувством юмора и продуманными подарками она подбирала ключик к сердцу даже самых сложных в общении режиссеров, продюсеров и спонсоров. — Я-то знаю: женщины, которые любят готовить, всегда радуются, когда у них спрашивают рецепт. И на радостях вполне могут рассказать еще много всего, о чем у них и не спрашивали. Сама такая. — Точно-точно. Недавно к нам в гости заходил коллега с семьей, и их просто покорил сюмай[9] Рэйко. Так она столько всего рассказала им про особенности готовки — я просто дар речи потерял. — Я бы тоже не отказалась походить в «Салон Миюко»… — протянула Рэйко. — Ну, мы такие курсы вряд ли потянем, — улыбнулся Рёске. На десерт Рэйко подала сладости из отварных каштанов, шифоновый бисквит из рисовой муки с добавлением амадзакэ[10] и чай масала. Когда Рика искренне похвалила нежный и упругий бисквит, Рэйко грустно покачала головой. — На носу Рождество, и я хотела испечь рождественское полено с масляным кремом, но… Похоже, у нас в округе и правда нигде нет масла. Представляешь, Рёске, я и Рику попросила поискать — она тоже не нашла. А без масла ни фунтовый кекс, ни правильный шифоновый бисквит не испечешь. — Да брось, вкусно ведь получилось, — утешил ее муж. — А проблема с маслом, думаю, еще нескоро разрешится. Говорят, из-за того, что лето выдалось очень жарким, многие дойные коровы заболели маститом. — Он помолчал. — Недавно объявили о наращивании импорта для компенсации нехватки товаров… Куда девается — непонятно. Вдобавок еще и молочных хозяйств у нас становится все меньше. При таком раскладе скоро вообще вся молочка будет завозиться из-за границы. Для фермеров это станет большим ударом. Слушая рассуждения Рёске, Рика вспомнила об интересе Кадзии Манако к сливочному маслу. Ее блог она просматривала бегло и не особо вчитывалась, но там было несколько постов о лучших брендах сливочного масла. А на суде упоминали о том, что Манако оплатила кредиткой одной из жертв несколько пачек сливочного масла, причем, самого дорогого — больше двух тысяч иен за брикет. Манако была родом из Ниигаты, где много молочных ферм, — видимо, этим и объяснялась ее любовь к маслу и молочным продуктам. В интернете острили на эту тему: мол, она так растолстела потому, что ела масло килограммами, а самые нахальные предполагали, что она его не только для еды использовала. Рика засобиралась уходить, когда уже перевалило за девять, хотя Рэйко с мужем уговаривали ее посидеть подольше и даже остаться с ночевкой. Со свертком в руках — Рэйко дала ей с собой онигири[11] из риса с устрицами и шифоновый бисквит — она отправилась на работу. «Я бы никогда не стала встречаться с теми, кто не может отличить подлинное от фальшивки. Людей, которые ценят настоящее, очень мало», — писала Манако в своем блоге. Возможно, тут бы Рэйко с ней согласилась. У станции она обернулась и еще раз окинула взглядом окрестности. Окна жилого квартала, который вначале показался ей безликим, сейчас ярко сияли и дышали теплом. Доставая из сумки проездной, Рика заметила, что заусеница на пальце перестала ныть после того, как руки согрелись. * * * «В дискуссиях о порномести слишком часто обвиняют жертв: мол, незачем было поддаваться на уговоры и фотографироваться в голом виде. Общество смотрит на такие дела под неправильным углом. До тех пор пока все вещают о личной ответственности, подобным случаям конца не будет…» Рука комментатора, непринужденно закинутая на спинку стула, кажется непропорционально длинной. Смуглая кожа, впалые щеки, седина в волосах… Под глазами навыкате — такое чувство, что, раскрой он их еще шире, и глазные яблоки выпадут, — залегли нездоровые тени. Кадык отчетливо выдается на длинной шее. Суровое выражение лица временами неожиданно смягчается, и этот контраст придает речи экспрессивность. Речь в телешоу шла о случае, когда парень выложил обнаженные фото своей девушки в интернет, а вскоре после этого убил ее. — Ого, Синои теперь и на такие передачи зовут. Внешность у него немного пугающая — на якудза похож, но то, что мужчина старше сорока встает на сторону женщины в таком вопросе, наверняка вызовет симпатию зрителей. К тому же он выглядит очень подтянуто для своего возраста, — послышался из-за спины голос Китамуры, младшего коллеги Рики. — Думаешь? Рика выдавила заинтересованную улыбку, тут же отвела взгляд от телевизора и потянулась к пульту. Синои Есинори, член редколлегии крупного новостного агентства, в последнее время часто мелькал в передачах в качестве приглашенного эксперта. Маленькая комнатка отдыха со старым диваном в форме буквы П и телевизором редко пустовала. Тут можно было передохнуть между делами и даже вздремнуть, если не смущали чужие взгляды. Рассеянно глядя на тянущиеся из двери курилки струйки дыма, окрашивающие стену в желтоватый свет, Рика сделала звук телевизора потише. На все здание широкопрофильного издательства «Сюмэй» курилка была лишь одна, причем рядом с их отделом, поэтому все приходили на перекур именно сюда. В комнате отдыха вечно царила суета, и застать это место относительно безлюдным можно было только утром, пока народ не набежал. Рика пришла на работу пораньше, чтобы поискать нужные материалы, но стоило присесть на диван, как ее охватила вялость. Она распаковала онириги, купленные на завтрак в ближайшем комбини. Стоило ей вспомнить стряпню Рэйко, как рука сама потянулась к онириги «такикоми»[12], хотя обычно она такие не покупала. Еще теплые после микроволновки, шарики приятно грели руки. — Кстати, про убийство после порномести в Ханамацу… Это ведь вы выяснили, что преступник и прошлых своих девушек преследовал, да? Ловко вы всех опередили. Китамура пристроился рядом и завел непринужденный разговор. Полосатая рубашка прекрасно сидит на подтянутом стройном теле, мягкие льняные волосы оттеняют белизну кожи… Он вечно выглядел, как обласканный заботой и вниманием юный господин. Ее младший коллега никогда не казался уставшим (вероятно, ему удавалось высыпаться), не курил и не пил, и он всегда первым успевал ознакомиться с популярными фильмами и книгами. Такой образ жизни совершенно не вязался с ненормированными днями и вечной занятостью самой Рики и всего их отдела. Китамура никогда не перетруждался, работой, похоже, совсем не горел, но почему-то начальство очень его ценило. — Мне просто повезло, — ответила Рика. Потом добавила: — Сегодняшнее совещание обещает быть тоскливым… На этой неделе ничего толкового раздобыть не получилось. Только ухватила уникальную информацию, как она успела засветиться в Сети. — Да ладно, не страшно. Журналы типа нашего рассчитаны на мужчин средних лет и старше. Они будут нормально продаваться, даже если там не будет никаких сенсаций. Достаточно статей об изменениях в законе о наследовании и о новых методах профилактики рака. А лучше всего строчить байду из серии «Десять способов продлить период сексуальной активности». Каждый четверг в редакции еженедельника проводилось совещание, на котором журналисты презентовали темы потенциальных статей. В пятницу главный редактор утверждал план номера, и до понедельника все поспешно писали материалы. Все это повторялось четыре раза в месяц и примерно сорок восемь раз в год. С тех пор как Рика устроилась в «Сюмэй», прошло уже немало лет, и за это время привыкла к тому, что всегда так и будет: поиски тем, утверждение, а потом работа над статьей, причем эта работа вовсе не ограничивалась сидением за компьютером. Каждое мгновение ей казалось, что она должна вскочить и бежать сломя голову на поиски фактов; бешеный ритм стал неотъемлемой частью ее жизни. В штате еженедельника было семьдесят человек: десять фотографов, восемь административных работников, одиннадцать редакторов, а все остальные — журналисты, и среди тех, кто работал на постоянной ставке, Рика была единственной женщиной. Две ее ровесницы подали заявление на перевод в другой отдел, две — просто уволились, не выдержав нервного напряжения. Ну а те, кто наставлял ее в начале карьеры, обзавелись семьями и тоже ушли. Это понятно: рождение и воспитание детей совершенно несовместимы с темпом этой работы. — Если вы и дальше будете так успешно разыскивать сенсации, то сможете стать первой женщиной-редактором еженедельника «Сюмэй». Звучит здорово, правда? — продолжил Китамура. В «Сюмэй» редакторы занимались окончательной обработкой текстов, благодаря им статья становилась статьей. В глубине души Рика мечтала стать редактором: беготни меньше, а творчества больше. Было странно слышать восхищенную похвалу от Китамуры. Когда он приходил в «Сюмэй», в глазах у него светилось одно желание: поскорее уйти домой. Он крайне редко предлагал темы для статей, но помогал в сборе материала другим сотрудникам. Это позволяло ему и быть на виду, и оставаться в тени. И, главное, не делать ошибок. — Что это ты вдруг заговорил? Я ведь знаю, как мало для тебя значит карьера, — усмехнулась Рика. — Но я действительно впечатлен. Работать с таким широким разбросом тем — от спорта до искусства… Я ведь вижу, что полицейские, чиновники и прочие, хоть и относятся к женщинам-журналистам тепло, редко по-настоящему открываются перед ними. Как ни крути, мужчине в нашем деле проще завоевать доверие «клиента» и получить материал. Клиентами в их ремесле называли не героев публикаций, а тех, кто делился с журналистами информацией, и нужно было покрутиться, чтобы, во-первых, найти их, а во-вторых, вытащить из них самое ценное. Онириги, которые Рика купила в комбини, не шли ни в какое сравнение с теми, что готовила Рэйко, несмотря на внешнее сходство. Почему-то они даже остывали очень быстро. Рика сделала глоток зеленого чая из бутылки, очищая рот от остатков еды. А Китамура продолжал: — В таких условиях добывать сенсации одну за другой… Похоже, вы сумели отыскать выдающегося «клиента», да? Ну, я понимаю, вы не станете делиться своими источниками… Дежурная улыбка Рики не дрогнула перед заинтересованным взглядом блеклых глаз. Едва ли Китамура мог прознать… Впрочем, если и узнает, скорее всего, просто выбросит эту информацию из головы. — Прошу прощения, Рика: когда вы уберете эту коробку? — раздался недовольный голос Утимуры Юи, сотрудницы на полставки. Со следующего года ее планировали взять на постоянную работу, и теперь она общалась с Рикой с куда меньшим пиететом, чем раньше. Радуясь возможности закончить разговор с Китамурой, Рика поспешно встала с места. — Я скоро заберу ее домой, извини. Она задвинула коробку себе под стол. В коробке лежали распечатки трехлетней давности из блога Кадзии Манако. Та проявляла активность: писала длинные посты, да еще и часто обновляла их. После ареста ее блог был удален, но один из информаторов Рики успел сохранить копию и передать ей. Рика достала из коробки несколько страничек и пробежалась глазами. Манако вела жизнь аристократки — сплошные шопинги и посещения элитных ресторанов: New-York Grill, Maxims-de-Paris, L’ecrin… Названия у всех на слуху — классический выбор любителей роскоши. Тексты Манако совершенно не запоминались, были безликими, к тому же она любила пространно цитировать кого-то, не всегда указывая источник. На Кадзии Манако Рика собрала целое досье. Та родилась в 1980 году в токийском пригороде Футю. В раннем детстве она переехала с родителями в Ясуду, небольшой поселок в префектуре Ниигата, — ее отцу нужно было помогать с семейным делом. Мать — преподаватель флористики. Вместе с младшей сестрой (разница в возрасте семь или восемь лет) они жили в комфорте и достатке. Сразу после школы Манако переехала в Токио для поступления в университет, но уже через три месяца бросила учебу. У нее были пожилые любовники, которые помогали ей жить безбедно. Кто-то из них снимал ей квартиру у станции Фудомаэ в Синагаве, а это не самый худший район Токио. Она даже не пыталась найти постоянную работу. А в 2013 году Кадзии Манако арестовали по подозрению в убийстве трех мужчин из ее окружения. Трое — за полгода, не в один день. Жертвы были холостяками от сорока до семидесяти лет, Манако познакомилась с ними на сайтах знакомств, и все они всерьез собирались жениться на ней. Пока мужчины были живы, Кадзии под разными предлогами (оплатить кулинарные курсы, оплатить операцию близкому родственнику) выманивала у них огромные суммы денег. Причину смерти у всех троих следствие сформулировало невнятно, но было непохоже, что они умерли потому, что пришло время умереть. Передозировка снотворным, утопление в ванной, падение под поезд — это можно было трактовать как самоубийство или несчастный случай, почему нет? Но всегда Манако была неподалеку в момент смерти, и именно это стало основанием для подозрений. А уже после ареста ей предъявили обвинение в пяти случаях мошенничества. Вещественных доказательств удалось добыть не так много, однако Манако получила пожизненный срок[13]. Сразу после объявления приговора она подала на апелляцию. Новые слушания назначили на следующий год, и этот год Манако должна была провести в Центральной токийской тюрьме. До сих пор она категорически отказывалась от интервью и особенно холодно относилась к женщинам-репортерам. Во многом это дело стало таким резонансным из-за внешности Манако. И вопрос даже не в том, красива она или нет. Просто она была толстой. Это вызывало живой отклик у женщин и резкое отторжение у мужчин. В общественном сознании прочно укоренилось убеждение, что если женщина, мягко говоря, не отличается стройностью — в личной жизни благополучия ей не видать. Рика тоже задумывалась, как много сил понадобилось Манако на то, чтобы принять себя со своим весом и не пытаться срываться на бесконечные диеты. Чем ей пришлось пожертвовать и что она обрела взамен? Судя по всему, Кадзии Манако всегда ставила себя на первое место. Она игнорировала свои внешние данные и не высказывала даже тени сомнения в том, что достойна всего, чего может хотеть женщина. Любовь, внимание, дорогие подарки, а если суммировать — безбедная жизнь в праздности. Манако вела себя так, словно все это по праву должно было принадлежать ей. Она чувствовала себя королевой и благодаря этому сумела создать для себя максимально комфортную среду. Это изумляло и восхищало Рику куда больше того факта, что Манако выманила у своих кавалеров сто с лишним миллионов иен. Казалось бы, каждая женщина имеет право на заботу, внимание и может себе позволить проявить слабость, но как сложно все обстоит на самом деле! Даже когда Рика брала интервью у очень успешных женщин, она замечала: все они словно напуганы чем-то. Все излишне скромничают, обесценивая собственные достижения. Да и сама Рика мало чем от них отличалась: сколько бы другие ни хвалили ее, как высоко ни оценивали ее работу, она никогда не ощущала, что действительно заслужила похвалу. Порой по вечерам, когда ей было одиноко и тоскливо, ей хотелось позвать Макото, но она одергивала себя, потому что чувствовала: у нее нет права на такие эгоистичные просьбы. А Рэйко? Такая умиротворенная сейчас, в юности она была куда более нервной и зажатой. С любовными делами у них обеих долго не складывалось. Возможно, низкая самооценка, неумение принимать внимание и заботу отчасти были связаны со сложными отношениями с отцами — тут они с Рэйко были похожи. А вот отец Кадзии Манако, скончавшийся несколько лет назад, был очень близок с дочерью, всячески баловал ее. Может быть, это он так повлиял на ее настрой?