Рика пыталась замять детали, но в итоге рассказала Юи почти все. К концу рассказа та восхищенно засияла. — Как круто! Какая крутая у вас подруга! История прямо как в кино! Это ведь та красивая моложавая девушка, которая заходила к вам сюда, да? Вот бы ее к нам в редакцию! — Ну, сейчас она не в лучшем состоянии и сама на себя не похожа… — По правде говоря, мое поколение не особо интересует дело Кадзиманы. От него так и тянет замшелыми восьмидесятыми, а сейчас ценности уже другие. По-моему, ваша подруга куда ярче и интереснее Кадзиманы. Я буду очень рада с ней познакомиться! Конечно, я помогу! За компьютером можно работать откуда угодно, так что могу хоть сейчас туда поехать. Юи даже не пыталась скрыть любопытства, и ее неудержимый энтузиазм заставил Рику забеспокоиться. — Я буду очень благодарна, только не нужно на нее наседать, ладно? Рэйко такая ранимая…. Тут Рику позвали в редакторский отдел, и с Юи пришлось расстаться. Стоило ей подойти к столу за стеклянной перегородкой, как шеф достал из ящика вскрытый конверт с адресом токийской тюрьмы. Конверт был пухлый. Несложно догадаться, от кого пришло письмо — Это от Кадзии Манако, — подтвердил шеф. — Ты правда охладела к ней? Рика догадывалась, что рано или поздно этот момент наступит. Кто, как не сама Манако, мог первым заметить потерю интереса с ее стороны. — Потрясающе. Похоже, она у тебя на коротком поводке. Я думал, прочту гневное письмо на тему, что ей не уделяют внимания, а вместо этого Кадзии жалобно молит о встрече. Письмо было написано на бледно-розовой бумаге, навевающей мысли о скором цветении сакуры, — нежный цвет совсем не подходил тяжелой атмосфере офиса. Рика вздохнула. Должно быть, Манако впервые столкнулась с тем, что кто-то из ее поклонников вдруг потерял к ней интерес. — Я решила отстраниться от дела, потому что перестала находить его стоящим внимания. Нет больше смысла скрывать это. Сегодня Рика уже нарушила один из своих принципов, когда попросила Китамуру и Юи о помощи, и это придало уверенности. — Ладно еще, если бы расследование негативно повлияло только на меня. Но оно поставило под угрозу жизнь моих близких. Поэтому я хочу отказаться от него. Может, получится подыскать кого-нибудь мне на замену? Я понимаю, как безответственно это звучит, и готова принять любое наказание. Даже перевод в другой отдел. Рика вкратце объяснила, какая история вышла с Рэйко. Как она и подозревала, с каждым ее словом в глазах шефа разгорался все больший интерес — причем далеко не такой невинный и чистый, как у Юи ранее. — Прости уж, если прозвучит бестактно, но дело приобретает любопытный оборот. Похоже, твоя подруга по силе характера Кадзии не проиграет. А хочешь сама написать статью, без всяких правок с нашей стороны? Обычно так не делают, но посчитаем это твоей пробной работой с прицелом на должность редактора. — Нет, не нужно. Тем и без Кадзии предостаточно, а такой ценой я не хочу. Инстинкт самосохранения оказался слишком силен, чтобы ее так легко можно было взять на слабо. Шеф перешел в наступление. — Слушай, у меня ведь хорошая новость. Помнишь «Салон Миюко»? Появилась возможность пробиться туда. Похлопотала наша внештатная сотрудница, которая пишет статьи на кулинарные темы. Она близко общается с владелицей салона и сумела выбить два местечка под вымышленными именами для некой молодой предпринимательницы и ее подруги. Предпринимательница — это ты, а кого еще пригласить, можешь сама выбрать. Рэйко вот позови. Ей не помешает сменить обстановку и развеяться. — Вы хоть понимаете, в каком она состоянии? Я же только что рассказала. — Рика, ты ведь журналист. Не понимаю, чего ты колеблешься, когда осталось всего пара шагов до триумфа. Будешь редактором, как и хотела. Дело Кадзии Манако — огромная удача. Еще чуть-чуть — и материал у тебя в кармане. Ты всю жизнь будешь жалеть, если отступишься. Голос шефа звучал бодро и уверенно, однако выглядел он не очень. Вокруг глаз залегла сеть глубоких морщин, во всем облике чувствовалась усталость. Кажется, ему уже за пятьдесят. После развода он снова начал курить, и теперь пропах табаком так сильно, что Рика ощущала запах сигарет даже на отдалении. Рика вспомнила: когда Мидзусима подавала заявление на перевод, именно он отчаянно пытался ее отговорить. * * * Кагурадзака сияла вечерними огнями. До ушей донесся легкий шорох — открылась дверь кафе. По движению воздуха Рика почувствовала, как подошел Макото, и оторвала глаза от телефона. Судя по пакету с логотипом издательства в руках, он возвращался с очередной встречи с подшефным писателем. — Мегуми такая славная, — пробормотала Рика; до его прихода она смотрела запись концерта Scream. Уголки губ Макото опустились вниз. Он подозвал официантку и взял меню. — Я поузнавала в Сети. Думаю, девочка просто рано начала взрослеть, и из-за этого ее фигура стала выглядеть немного непропорционально, вот и все. Через год-другой вытянется — и все придет в норму. Плохо то, что из-за критики фанатов она наверняка стала хуже питаться и выглядит подавлено. А почему она тебе больше не нравится? Макото наконец разлепил губы. Судя по голосу, тема его раздражала. — С чего вдруг этот разговор, Рика? И вообще, разве я рассказывал про нее? Кто тебе рассказал? Не думаю, что сейчас подходящее время обсуждать это. — Нет, правда, расскажи, почему она перестала тебе нравиться? Похоже, Макото понял, что она не отступит, и быстро, недовольно заговорил: — Мне не нравятся девушки, которые не способны на самоконтроль. Я думал, она более сдержанная. А что? Это же айдолы. Прошло увлечение, и все тут. Разве нужны особые причины? — А я думаю, все иначе. Мне кажется, ты махнул на нее рукой не потому, что она недостаточно старалась… Просто тебе не хватило смелости поддерживать девочку, когда все ее критикуют. Макото скосил глаза на соседний столик. Там оживленно болтали на французском школьница и взрослый иностранец — в этом районе частенько можно увидеть подобную картину. — Ты ведь и мне не рассказал про увлечение айдолами, потому что решил: неловко взрослому мужчине так интересоваться музыкой совсем юных девочек, да? Но как по мне, лучше бы рассказал. — Прости. Времени не нашел. Все из-за нехватки времени… Должно быть, Макото решил, что спорить — себе дороже. Плечи его печально поникли — пожалуй, как-то показательно печально. — Знаешь, я… Я был очень рад, когда ты сама позвала меня встретиться в том отеле… После той ночи я понял, что хочу проводить больше времени с тобой. Как когда мы только начали встречаться. Ты ведь тоже так думаешь? Разве тебе не хочется видеться почаще во всей этой суматохе? Осколок воспоминаний о жаре из свидания сверкнул в памяти. Но разве Макото способен на романтические подвиги? Наверняка, останься они вместе, — именно Рике придется постоянно делать шаги навстречу. — С момента наших первых встреч я изменилась, — сказала она. — И еще мне нужно попросить прощения. Я не рассказала тебе всей правды… С губ чуть не сорвалось признание в том, что их последний секс в гостинице случился с подачи Кадзии Манако, но пожалела парня. — Правда в том, что я поправилась не только из-за расследования дела Манако, под ее влиянием. Раньше я всегда испытывала чувство вины, когда готовила что-то или просто наслаждалась вкусом еды. А теперь поняла: мне нравится пробовать новое, я люблю потешить свой аппетит. И я не планирую садиться ни на какие диеты, просто со временем подберу подходящее мне питание. — Тебя до сих пор беспокоят мои слова о твоей фигуре? Прости, если обидел. Правда, прости. Это было бестактно и больше не повторится. Тон Макото становился все более потерянным, разговор явно выматывал его, и Рика неожиданно почувствовала себя виноватой. И почему она не может уступить? Если подумать, она придирается и наверняка однажды пожалеет о своем решении. Может быть, ей стоит вернуть прежний вес и продолжать встречаться с Макото? Как сказала Юи, с таким не стыдно показаться. Но она не могла так поступить. И в этом они похожи с Рэйко. Подруге достаточно переступить через себя, вернуться к Рёске — и ее жизнь наладится, станет такой же, как прежде. Но отчего-то ни она, ни Рэйко не могут смириться с этим «как прежде». А ведь ей не противен Макото, а Рэйко не противен Рёске. И одиночество одинаково страшит их… Рика встретилась с Макото взглядом. И поняла — их мысли сходятся. Как бы он ни старался казаться понимающим, в глубине глаз читалось раздражение. Он тоже не хотел уступать ни в чем. Он хотел лишь получать. — В последние несколько дней я никак не могу сосредоточиться на работе, и не спится. Если что-то не так — только скажи, я исправлюсь. И времени для встреч попытаюсь найти больше. А ведь сейчас у него наверняка горит дедлайн. Рика перевела взгляд на окно. Нельзя поддаваться. — Я еще и о будущем думаю. — Ты хочешь замуж? — Не в этом дело. Если мое интервью с Манако опубликуют, наверняка на меня обрушится много критики. А шеф говорит, что я могу сесть в редакторское кресло. И что, ты все равно захочешь продолжать отношения? Сможешь выдержать вопросы: мол, как ты вообще терпишь такую мегеру? Мужчины, ставшие жертвами Манако, давно мертвы, а их до сих пор обсуждают. Рику терзало предчувствие, что ей действительно придется столкнуться с нападками немыслимого количества людей. И избежать этого не выйдет. — А ты постарайся работать так, чтобы не к чему было придраться. Понимаешь, я ведь не слишком способный, но ничего не делаю спустя рукава. Мне приходится стараться вдвое больше других, чтобы достичь чего-то. Я всегда так жил. Ты… ты считаешь это неправильным? Темп речи Макото замедлился — сейчас он казался почти сонным. Наверняка ведь разозлится, если Рика скажет «да, я так считаю». Она вздохнула. Это ведь не пустые слова. Похоже, он и правда убежден, что с чем угодно можно справиться, если приложить усилия. Вбил себе в голову, что нельзя давать спуску самому себе и что каждый сам виноват в своих бедах, как бы ни была трагична ситуация. — Если честно, я сомневаюсь, что способна двадцать четыре часа в сутки из кожи вон лезть, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям, быть для всех удобной и приятной. Мне уже не двадцать, и я не хочу больше жертвовать собой. Лучше буду выстраивать темп работы и взаимоотношения с другими под себя. Макото молчал, и Рика решила поскорее поставить точку. — Может, я и не верну прежнюю фигуру после того, как закончу свое расследование. А с возрастом могу еще сильнее пополнеть. И не только во внешности дело. Работы тоже, скорее всего, станет больше, и однажды у меня может не оказаться времени, чтобы вот так встречаться за чашечкой кофе. Даже отталкивая Макото, Рика все равно украдкой надеялась на то, что он возразит. Скажет: не стоит так загонять себя; не стоит переступать через себя, и пока мы можем согревать друг друга своим теплом, как в ту ночь на Синдзюку, — все хорошо; мне не важно, что подумают о тебе другие. Она сама стыдилась своих мыслей, но не могла до конца отделаться от них. Губы Макото дрогнули. «А…» — невольно воскликнула Рика про себя. Но на его губах промелькнула едва заметная улыбка. Все кончено. Рика поняла это даже раньше, чем он озвучил свое решение. — Что поделать, — устало, но и с некоторым облегчением произнес Макото. — Я буду скучать… Рика попыталась воссоздать в памяти их первые встречи, надеясь выдавить слезу. Но в последнее время все ее мысли были заняты Манако и Рэйко, так что расчувствоваться не получилось. * * *