– Машенька! Я и не знал, что ты… замужем, – обиженно дергал бровями Липеев. – Да какое там! – устало махнула рукой Маша. – Никакой это не муж. Квартирант. – Квартирант? А чего это он на меня так напал, как будто он муж в законе? В смысле – законный муж? – Как это – чего? Боится, наверное, что ты тоже начнешь… на квадратные метры претендовать. – А что – можно? – вдруг засияли глаза у Липеева. – Нет, ну если так, то… – Не советую. Настоятельно. И что там с квартирантом? – Как что? Он мне сказал… Нет, сначала я представился, как порядочный человек. А это чучело… – не называй его так, он не любит, – поморщилась Маша. – Услышит, в обезьянник посадит. Очень он нежный. – Так он меня итак обещал посадить! – возмущенно подпрыгивал Липеев. – Оказывается, ему кто-то сказал, что я злостный алиментщик! – Ага… Ему на тебя исполнительный лист пришел, – кивнула Маша. – А он тебя найти не мог. А тут ты сам к нему пришел. Подарок просто. – ну, знаешь… – дернул плечом Липеев. – Я вообще не к нему пришел, а к… к тебе… – А чего хотел? – спросила Маша. – Так… поговорить зашел, – пожал плечом Липеев. – Тут… Тут на днях зашел в театр, а там Павел Георгиевич, режиссер наш. Сидит себе один одинешенек. Гру-у-устный такой. Как осенний листок… Посидели с ним… – Как два осенних листка, да? И как там сейчас, в театре? – у Маши кольнуло где-то над животом. – Да плохо там, – охотно делился Липеев. – Оказывается, какая-то гадина написала, что театр заминирован, и теперь в театр никто не ходит. А проверок сколько было! Кто только не приезжал. И спасатели всякие, и МЧС-ники, и полиция всякая, и пожарники. Работать некогда было. Народ все это посмотрел и решил – ну его к чертям такой театр. Павел – то Георгиевич уже чего только не делал! Уже и прямо в афишах писал «еще кто театр заминирует – убью»! зрители-то решили, что теперь такое развлекалово – каждую неделю театры минировать. В общем… – Да-а, печально, – швыркнула носом Марья. – Тебя вспомнили, – многозначительно посмотрел на коллегу Липеев. – Георгич-то прямо видно, как по тебе скучает. Говорит, зря, мол, я ее уволил. Сейчас-то при ее богатстве она бы как к стати-то была – Маша-то. Это он про тебя так. – А чего ему мое богатство? – напряглась Мария. – Так как же – чего?! – удивился кавалер. – Сейчас бы и новые декорации не помешали, и сценарии всякие современные, и костюмы. Да и артистам надо платить. – И все я?! – Нет, ну не все, но… вот ты знаешь, Машенька, от помощи еще никто не помирал, – обиженно надул губы Липеев. Вообще-то, дальше он хотел перейти к тому, что и ему бы помочь было бы неплохо. Но вот Маша все мысли сбила. – Ладно, Вить, пошла я домой, – махнула рукой Маша. – Машину загонять надо, ты б шел уже, а то сейчас из гаража Дарик выскочит, примет тебя за… злостного неплательщика. Липеев хотел было обидеться, но решил, что лучше не ссориться с такой важной особой, как Марья. Кто ее знает, вдруг все же расщедрится и подарит… тыщ сто или даже двести! А чего? Ей с ее-то миллионами такие деньги вообще копейками кажутся. Маша шла домой окончательно расстроенная. Эх, вот и зачем она только поверила в эти миллионы… А может, все же, они еще есть? Но ведь не могут же люди просто так – ни с того, ни с сего взять и придумать такую красивую сказку про сказочные богатства? В общем, она потом погрустит, а пока… Дома был Федор. И был он какой-то слишком раздраженный. – Привет, краса ненаглядная, – совсем недобро поздоровался он. – И где нас черти носят? – Знаешь, – исподлобья посмотрела на него хозяйка. – Я вот сейчас от нотариуса. – Понял, – чуть смягчился постоялец. – То есть, тебе там популярно объяснили, что ни фига тебе не причитается. И твой зарубежный родственник бессовестно жив, здоров и беден. Так? – Прекрати! – зыркнула наи него Маша. – Еще большой вопрос – есть ли какой-то родственник вообще… да и фиг с ним. – Вот и правильно, – похлопал ее по плечу Федор. – Зачем нам их буржуйские миллионы, когда мы лично! Собственными руками! Можем заработать наши кровные… Нет, Машка, ты не можешь. Ты не работаешь. – Иди ты, – отмахнулась от него Мария. – С собаками гулял? – Так точно! – вытянулся перед ней в струнку Сазонов. – Еще и картошку нажарил! Мария посмотрела в сковородку – картошки было полно. А еще и салат она вчера делала. И борщ остался. Маша не долго думала, взяла и позвонила Тоньке: – Тонь, есть хочешь? – напрямик спросила она. – А чего? – осторожно спросила подруга. – А того… салат вчера сделала. Не выбрасывать же – приходи есть. – Сейчас буду. Тоньку не пришлось долго уговаривать, и уже через пять минут она вбегала в кухню. – Ой, а я как раз села ужинать, а сама думаю… – А кто ее позвал? – вошел в кухню Федор и кивнул на гостью. – Тонь? Ты под окошком ждала, что ли? – Да нет, – растеряно пожала плечами Антонина. – Меня Маша позвала. – пусть сидит, чего нам – картошки жалко, – вздохнула Маша. – И ты, Федь, садись… Чего вскочил=-то? – А я не вскочил… я… – и Федор полез в холодильник, а затем высунулся оттуда, держа в руках большой кусок форели. – Вот! Берег! Специально берег, думал, что вечером вместе поедим. Все вместе. Завидев в руках Федора форель, Гришка начал беспокоиться. Он подпрыгивал, пытался залезть к Федору на руки по ноге, а потом и вовсе – сел и завыл. Форель парню очень понравилась. Он так мечтал, чтобы хозяйка покупала такой продукт каждый день, но та упрямо его не понимала. А вот этот замечательный дядя Федор!.. – Чего этот он? – не понял Сазонов. – Любит он красную рыбку, чего не понятного, – вздохнула Маша. – Иди, мой золотой, я тебе немножко… погоди! Сейчас сначала на хлеб… Да погоди ты! Ужин прошел в теплой семейной атмосфере. Правда, такая прилежная атмосфера быстро наскучила мужчинам, и Федор направился к себе, не забыв крикнуть: – Гришка, пошли со мной, у меня там еще чипсы есть. Но я тебе не дам, это вредно… Женщины остались за столом одни. – Чего-то у тебя настроения совсем нет, – заметила Тоня. – Случилось чего? Может, умер кто… еще один родственник за границей? Так это… ну помер и помер, главное, чтобы наследство… – Лучше не напоминай! Нет у меня никаких миллионов и родственников, ясно? – рыкнула Маша. – Я вот сейчас про другое думаю… – И чего? – да вот, думаю… Когда Федька от меня съедет, на что я жить-то буду? Работы – то нет. А тут Липеева сейчас видела, он говорит, что наш главреж обо мне вспоминает. Говорит, мол, и зачем я ее уволил. Меня то есть… – Так, может быть, тебе обратно вернуться? В театр-то? – предложила Тоня. – Да понимаешь… – поморщилась Маша. – Они ж, как и ты, полудурочная, думают, что я богатая наследница. Вот и хотят, чтобы я пришла, и там всякие им декорации начала покупать, сценарии современные. В общем, чтобы я вернулась и ка-а-а-к давай меценатством заниматься с дуру-то… – Это тебе сам главреж сказал? – Да нет же! Я ж тебе говорю – Липеев. А главрежа я и не видела, – вздохнула Маша. – Так и здорово! – непонятно чему обрадовалась Тонька. – Это ж здорово! – да чего здорового-то? У меня ж нет денег Не-е-е-т! – Слушай, у меня идея! И Тонька начала делиться соображением. Для того, чтобы Машу взяли обратно в театр, Марье нужно устроить день рождения. – Так у меня ж день рождения зимой! – не сразу сообразила Маша. – Да кому это надо – знать, когда ты там появилась на свет, – махнула рукой подруга. – Главное, ты позови народу побольше… – У меня в доме народу побольше не поместится. Нет, поместится, но тогда… – Сдурела совсем?! – выпучила глаза Тонька. – В каком доме?! Надо в самом крутом ресторане! – В «Тюльпане», он у нас один. Но у меня нет денег на такие рестораны, – все еще не понимала Маша, куда гнет подруга. – А и не надо! Я скажу всем приглашенным, чтобы они дарили деньги, не меньше… Сколько там сейчас на человека… В общем, это потом решим, – торопливо объясняла Тонька. – Значит так – ты всех приглашаешь, и главное, ты приглашаешь этого своего главрежа! Народу надо побольше, я сказала? И вот, значит, я встаю, значит, чтобы, типа, тост сказать. И говорю, чтобы у тебя сбывались все мечты! А ты так печально – типа, у тебя одна мечта – вернуться в театр. И тут мы все наседаем на этого главрежа и он, как порядочная сволочь… нет, не так… и он, как порядочный человек тебя приглашает обратно в театр работать. А я в это время все снимаю на телефон и говорю: «Ой, как классно! Я это все выложу в группу нашего города, а то там уже давно все спрашивают, куда это подевалась та толстая корова, которая… кхм… А то там все соскучились по Дездемоне». Ясное дело, что главрежу уже деваться некуда и задний ход он дать не может. И ты благополучно возвращаешься в театр! Ну как? – да… вроде бы все нормально… А деньги точно все сдадут? А то мне ведь платить нечем, я тебе точно говорю, – на всякий случай предупредила Маша. – Я всем скажу… – на секундочку задумалась Тонька и тут же добавила. – Но ты, на всякий случай, обязательно пригласи Федьку – у него ж должны быть деньги, выручит. И еще пригласи нашу Катьку Солодовникову. Она тоже богатая. Если что – доплатит. – Чего-то мне не сильно хочется Катьку, – замялась Маша. – На нее Федька как-то подозрительно нежно смотрит.