– да не люблю я твой холодец, – махнула рукой Маша. – Ты его варишь со шкурами всякими, с волосами, бе-е-е, из всяких отходов. У меня холодец чистенький всегда, как янтарь! Я свой через марлечку процеживаю, а у тебя какие – то помои. – Это у меня-то помои?! – всерьез оскорбилась Тонька. – Да я на свой холодец кости всегда с центра города привожу! Вон, погляди, не кости – картинка! Но это говяжьи, а ты бы еще свиные посмотрела – это ж песня! И Тонька принялась отчаянно трясти здоровенными костями из сапог перед самым Машкиным носом. – Не кощунствуй! – рявкнула на нее Маша. – Человечачьими костями в мою физиономию тычешь! Тоня сообразила, что заигралась и мгновенно успокоилась. – Так чего, за холодцом – то бежать? – невинно вытаращилась она на Машку. – Ага! Буду я тебе из человечины холодцы есть! – фыркнула Маша. – Сама только что говорила, что, якобы, к тебе эти кости сами пришли, а тут… – А я тебе ничего не говорила! – моргала Тонька накрашенными глазами. – Я тебе сказал, что там была записка, что со мной будет то же самое! А уж то, что это человечачьи кости ты сама придумала! – Девочки, вы сейчас совсем с ума съехали? – попытался вклиниться в светскую беседу Федор. – О каких костях вы тут мелете? – Да что тут думать, Федь, – махнула рукой Маша. – Тонька купила кости на холодец, а теперь, с помощью этого супового набора, решила к нам просочиться. В нашу, так сказать, уютную жизнь… Гриш… Гриша… Погоди, мы еще не выяснили, чьи это кости! Гришка, похоже, уже все выяснил, потому что он старательно вытягивал кость из сапога и даже ворчал для солидности. – Да Гришка же! – рявкнула Маша. – Прикинь, если это какой-то человек… потерял! – Отстань ты от собаки, – не выдержал Федька. – Гриша, жуй! Возьми из сапога косточку, возьми… А вторая Дарику. Марья! Отдай кость Дарику, чего вцепилась? – Вот вам смешно, а что, если мне правда вот такие вещи на пороге оставляют? – не хотела сдаваться Тонька. – Кто? Дядя Коля? Я что – не помню, как мы эти сапоги с тобой еще в раннем детстве пытались напялить? Вот смотри… где же тут… – Маша взяла сапог и принялась его тщательно разглядывать. – Вот! Видишь, тут еще дырка заклеенная? Это лично я стеклышком продырявила. Дядя Коля тогда меня чуть ремнем не выпорол! А потом заклеил. – Ты хочешь сказать, что… что папа затолкал эти коровьи кости, написал записку, и… – Да причем тут папа? Сама все сделала и приперлась! – махнула рукой Маша. – Шуруй домой, давай! Дура! – Я? Дура?! – задохнулась от гнева Тонька. – Да ты… Знаешь. Как мне это неприятно слышать?! Да еще при Федьке! – А вещи надо называть своими именами, – прервала подругу Маша. – Топай давай! Антонина высоко вздернула подборок и чуть не рухнула во весь рост, споткнувшись о Машины пакеты. Но, все же, удалилась довольно горделиво, как ей казалось. – Быстро ты ее, – похвалил Федор. – Я вот сразу сообразил, что туфта, а никак не мог выразить это покрасивее. А ты прямо… раз-раз и раскусила. – Да было бы что кусать, – поморщилась Маша. – Мы в эти сапоги у них еще совсем маленькими играли, а сейчас она их сюда приволокла. Нате вам! Совсем с ума сошла. Я бы и промолчала, но эта Тонька вообще плюет на то, что я уже несколько криминальных дел раскрыла. И с такой ерундой… – А я, Машенька, заметь, я совсем не плюю, – как-то совсем недобро оскалился Федька. – Я, Машенька, напротив, очень хорошо помню, что тебя надо постоянно держать на коротком поводке. Вот скажи – и где ты сегодня была? Ты ж весь вечер где-то шаталась. И где? А, может быть, ты ездила домой к Ирине Карасевой? – К Никитиной, – непроизвольно поправила Маша. – А-а-а-ах, вот ка-а-а-а-к, – запел Федька. – Ты уже знаешь, какая у нее настоящая фамилия? Значит, ты ездила к госпоже Никитиной? – Федь, когда ты вот так шипишь, ты похож на Бабу Ягу из детских сказок, честное слово, – осторожно высказалась Маша. – А ты на Василису Премудрую, да? И вообще… ты сегодня… как овчарка! На всех людей бросаешься! – Я просто честная! – Честная, это, когда тебя спрашивают, а ты честно отвечаешь… – Ага, жди, пока вы спросите! И вообще – чего ты вызверился? Никуда я не ездила, ни к какой Ирке. А фамилию я ее еще на встрече узнала. И даже не в этом году. Мы деньги собирали, я смотрю, а там какая-то Никитина деньги сдала. Ну, ясное дело, я полюбопытствовала. Думала, может, какой спонсор полторы тысячи внес. Оказалось, что ни фига не спонсор, а Ирка Карасева. Только она теперь Никитина. Чего неясного? А дома меня не было, потому что я по магазинам шарахалась. Вот, гляди, всякой всячины накупила. И Марья выставила на стол пакеты. При виде их у Федора сразу заболели зубы. – Смотри, себе какое платьице взяла! – вытаскивала Ирка какие-то покупки. – Прямо загляденье, а это вот… погоди, нее это… вот! Вот! Пижамка какая! А сейчас… смотри, чего покажу… Меряй давай, это футболку тебе взяла. Там еще одна есть, но она другая… Федор редко когда покупал себе новые вещи. Для него покупка одежды или обуви всегда было долгим и нудным делом. А здесь все быстро, просто, и футболочки хорошенькие. – А куда в них ходить-то? – фыркнул Федька. – Так хоть здесь ходи, дома, – развела руками Маша. – А то меня уже выворачивает от твоих треников и фланелевой рубахи! Вон, шорты тебе еще взяла, примерь. Федор нарядил все новое и даже не захотелось снимать. – О! помолодел лет на тридцать! – фыркнула Маша. – Хорошо, что Тоньку выгнали, а то бы она от такого красавца фиг ушла бы. Федор посмотрел на себя в зеркало, зачем-то встрепал Гришке челку и заявил: – Маш, а у нас… мясо есть? Сырое? – В холодильнике небольшой кусочек. А что ты хотел? – Я вот думаю… а что, если нам шашлыков пожарить, а? – закинул руки за голову Федор. – И, главное, ты все так вовремя думаешь, – тут же скривилась Маша. – Для шашлыков – то мясо надо полдня мариновать, а у нас… – А у нас еще не маринованное? – искренне удивился Федор. – Ой, да я тебе больше скажу, – весело махнула рукой Маша. – Оно у нас даже не размороженное. Ему оттаивать до завтрашнего утра. В лучшем случае. – Жалко… а такой порыв был. Так хотелось чего-то вкусненького… . – Могу предложить, например… м-м-м… драники, а? Против драников никто не возражал. Да и на самом деле – мало людей, которые не любят драники. И пошла работа – Марья чистила картошку, а Федор ее тер на терке. Григорий сидел рядом и бдил, чтобы у него случайно не сперли огромную кость. Нет, он ее, конечно же, уже всю обгрыз, но все равно – подарок его, пусть у него и лежит. Драников получилась целая горка. Большая такая, аппетитная. Румяные, поджаристые картофельные лепешки просто манили за стол. – Садись, – улыбалась Маша. – А я сейчас… а тебе чего – сметаны или майонеза? – Я со сметаной люблю. – Тогда будет сметана. И сама сяду, пахнет ка-а-ак! Но не успела Мария сесть, как в гараже раздался шум. Вход в дом был через гараж, поэтому долго думать не пришлось, опять кто-то перся в гости. Конечно же, это была Тонька. – Да что ж такое-то?! – не выдержала Маша. – Тонька! Я тебя еще два часа назад послала на… домой послала. Чего опять-то? – А вот чего! – победоносно взглянула на подругу Тоня и поставила на стол ноутбук. – Смотрите! Ни Маша, ни Федор еще не поняли, куда и зачем смотреть, а пальцы Тоньки уже бегали по клавиатуре. – Вот! – наконец, нажала Тоня на нужную кнопку, и появилось большое окно. – Смотрите, специально для вас сохранила! Не верят они… На экране показалось какое-то обшарпанное здание, а рядом с ним невысокий мужичок активно сообщал о последних новостях. – … я рассказываю честно, как на духу… – Это ж наш морг, – первым сообразил Федор. – Нашла Тонечка, чем порадовать на ночь глядя. – Ты дядьку слушай, – ткнула его к монитору Тонька. – Еще не так возрадуешься. – … Вот я и рассказываю – не успел выйти, перекурить, захожу, а возле входа лежит… красавица, – рассказывал на экране мужчина. – Нет, чтобы живые в очередь стояли, я понимаю, но чтобы покойники сами в морг ломились!.. И тут мельком показали покойника, который «ломился» в морг. Конечно лицо было тактично прикрыто, но… но платье было Иркино. Карасевой! И ее волосы. Нет, ну волосы Ирки ни с чьими не перепутаешь. Говорят, она их даже не красила, чтобы не испортить природную рыжину. Там даже не рыжина была, а… черт знает, как такой цвет называется. Вот у той бедолаги с морга тоже такие же были… И еще – на ногах были те самые огромные сланцы, в которых она прибегала к Маше в последний раз. – Ирка… . – вырвалось у Маши. – ну да, – тихонько прошептала Тоня. – В этом платье она была на вечере встречи. Я сама это видео триста раз пересмотрела. И, глянь, Маш, у нее на руке браслетик такой… Это я ей подарила. У нее день рождения был, а у меня подарка не было. Ну… я побежала и в комиссионке купила. Ей понравился браслетик… – А как ты… как ты видео – то это нашла? – спросил Федор. – да обыкновенно, – пожала плечами Тонька. – Домой пришла… Скучно. Я сразу в Интернет. А у нас там группа нашего города. Ну, я давно там. Мы про все говорим там – про дороги отвратные, про школы, про… в общем, про всякую ересь. А сегодня зашла – и вот тебе, подарочек. – Вот, Марья, учись! – кивнул Федор на Тоньку. – Человек вообще никакими детективами не интересуется, на рожон не лезет, а нужной информацией располагает… Садись, Тоня, ешь драники. Марья поджала губы. Ну, теперь деваться некуда. Надо обязательно доказать, что детективы и Тонька – вещи несовместимые. А вот Маша – прирожденный сыщик. Самородок, можно сказать! – Ешь, Тоня, заслужила, – с силой растянула губы Маша. – Да домой шуруй, может, еще что отроешь. И уж тогда – сразу к нам! А мы с Феденькой тебя обязательно примем. Даже, если будем спать крепко. Правда, Феденька?