Часть 1 из 8 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 1
Сиони, в красном переднике подмастерья поверх плиссированной блузки и простой коричневой юбки, стояла на цыпочках на трехногом табурете и приклеивала лист белой бумаги к углу гостиной дома Холлоуэев – как раз к тому участку, где восточная стена встречалась с потолком. Семейство намеревалось отпраздновать награждение мистера Холлоуэя медалью «За службу в Африке» и официально обратилось к местному Складывателю – магу Эмери Тейну – с просьбой оформить помещение для приема.
Конечно, Эмери передал «столь легкомысленную затею» своей помощнице.
Сиони слезла с табурета и отступила на несколько шагов, чтобы взглянуть на свою работу. Ради сложных украшений из просторной комнаты вынесли почти всю мебель. Пока что Сиони наклеила на стену двадцать четыре опорных квадрата и разместила по периметру плотную белую бумагу, нарезанную согласно тем параметрам, которые мистер Холлоуэй сообщил в телеграмме.
Убедившись в том, что опорные листы размещены правильно, Сиони приказала:
– Сцепляйся!
Двадцать четыре ленты, лежавшие доселе аккуратными кольцами на полу, взметнулись, как зайцы, которых вспугнули на опушке леса, а затем устремились, каждая к своему опорному листу, – и прилепились к ним. Тяжелые листы свисали, пока Сиони не дала им команду: «Разгладься!», после чего они приклеились к стенам, как самые настоящие обои. Вся комната сделалась белой, естественно, не считая лестницы возле северной стены.
Дабы отдать должное непродолжительной африканской карьере супруга, миссис Холлоуэй заказала оформление в стиле джунглей. Сиони, пролистав несколько книг на эту тематику, написала на обороте лент соответствующие заклинания и подобающим образом Сложила уголки.
Теперь ей оставалось лишь проверить заклинания в действии.
– Раскрасься!
И к немалому облегчению Сиони бумажные полосы мигом потемнели, налились различными оттенками зеленого и коричневого и преобразовались – как повела бы себя, скажем, бумажная кукла. На стены легли тени темного хаки, перемежающиеся светлыми пятнами цвета мяты и шартреза, что создавало впечатление света, едва пробивающегося сквозь лиственный полог, переплетенный лианами. Мазки оливкового над полом превратились в купы высокой травы среди янтарных и махагониевых кочек голой земли. Откуда-то издалека, пробиваясь сквозь жужжание диковинных насекомых, доносилось пение краснозобой гагары. Во всяком случае, Сиони считала, что краснозобая гагара должна петь именно так. Сиони никогда не доводилось ни слышать, ни видеть эту птаху, и она выдумала ей песню, руководствуясь голосами экзотических африканских птичек, которых специально слушала в зоопарке.
Сиони мелкими шажками обошла гостиную, рассматривая магическую иллюзию – живые подвижные фрески, которые она создала собственными руками. Каждые тридцать секунд между деревьями проскальзывала длинноухая летучая мышь, и каждые пятнадцать секунд листья и лианы шелестели от порыва ветерка. Сиони уже не прикасалась к бумаге, но ее пальцы покалывало от магии. Она до сих пор неизменно восхищалась заклинаниями Складывания.
Сиони медленно перевела дух. Ошибок нет, и это отлично! А вот если бы ей не удалось столь безукоризненно воплотить иллюзию для гостиной Холлоуэев, то нельзя было бы даже думать о том, чтобы создавать заклинания для аттестации на звание мага. Аттестация должна была состояться в будущем месяце, а Сиони, которая обучалась у Эмери Тейна уже два года, твердо намеревалась пройти испытание и получить диплом.
Направившись к двери, Сиони присела на корточки возле объемистого саквояжа с магическими принадлежностями и извлекла оттуда деревянную коробку, где лежали светящиеся звездочки. Лэнгстон, первый подмастерье Эмери, научил Сиони Складывать их еще давным-давно. Для маленьких, не больше фартинга, пухлых заостренных кругляшей требовалась бумага только янтарного оттенка, хотя торговец, снабжавший Сиони товаром, уверял, что это цвет золотарника. За три дня Сиони сделала пять дюжин звездочек, и от работы у нее так разболелись пальцы, что она всерьез испугалась стремительного артрита. А ведь ей пришлось приделывать к каждому лучику еще и по крошечному зигзагу!
Сиони высыпала всю бумажную охапку на пол, отполированный темной мастикой, и произнесла:
– Всплывай!
Звездочки послушно перевернулись зигзагами кверху и, как воздушные пузыри в воде, потянулись к потолку. Когда они расположились на своих местах, Сиони приказала: «Сияй!», и звездочки налились неярким светом. Как только хозяева выключат электричество, гостиная заполнится романтическим и немного жутковатым сиянием.
Потом Сиони оживила бумажных бабочек, которым предстояло порхать по комнате, и рассыпала повсюду треугольные конфетти – они будут создавать иллюзию ветра, перемещаясь плавными волнами под ногами гостей. Сиони зачаровала даже салфетки для праздничного обеда: если их развернуть, появлялась бирюзовая светящаяся надпись: «Поздравляем Олтона Холлоуэя». Сиони подумывала о том, не сделать ли ей фигуру льва или слона, но тогда ей пришлось бы самой присутствовать на приеме и вполголоса произносить заклинания. Кроме того, Сиони опасалась, что на кого-нибудь из гостей постарше такое зрелище произведет не совсем верное впечатление, на какое она рассчитывала. Пару месяцев назад Сиони прочитала газетную заметку об одной старушке. Пожилая леди смотрела новейшее американское представление с зеркальной иллюзией прибытия поезда и так переволновалась, что у нее случился сердечный приступ. Если гости начнут стрелять в бумажного льва, торжество, несомненно, будет испорчено.
Поэтому Сиони оживила и выпустила певчих птичек, снабженных дополнительной инструкцией – порхать исключительно под потолком.
Когда работа была в самом разгаре, до Сиони донеслись чьи-то шаги. Девушка вскинула голову и обнаружила, что по лестнице спускается миссис Холлоуэй. Раздался приглушенный вскрик, за которым, к счастью, последовала широкая, во весь рот, улыбка.
– Потрясающе! Изумительно! – воскликнула миссис Холлоуэй, прижав руки к густо напудренным щекам. – Видно, что деньги потрачены не зря. До единого фунта! А ведь вы пока еще подмастерье.
– Надеюсь получить уже в следующем месяце звание мага, – ответила Сиони, невольно зардевшись от комплимента.
Миссис Холлоуэй дважды хлопнула в ладоши.
– Дорогая моя, если вам понадобятся рекомендации, смело обращайтесь ко мне. Ах, для Олтона все это будет чрезвычайно приятным сюрпризом! – Она повернулась к лестнице. – Марта! Отвлекись на минутку от стирки и взгляни на красоту, которую сотворила Сиони! Марта!
Сиони подхватила заметно полегчавший саквояж и, раскланявшись, поспешила покинуть особняк, пока восторги заказчицы не перехлестнули через край.
Хотя Сиони закончила оформлять гостиную на глазах у хозяйки, за работу миссис Холлоуэй заплатила чеком еще неделю тому назад. Обычно заработки подмастерьев доставались наставникам (правда, они выплачивали своим ученикам ежемесячную стипендию), но Сиони знала, что Эмери наверняка оставит ей всю сумму – внушительную, между прочим.
Сиони отошлет львиную долю родителям, которые переехали из Милл-сквотс и снимали квартиру в Попларе. Мать постоянно возмущалась «благотворительностью» дочери и ее «подачками», но Сиони тоже умела быть упрямой.
Спустившись с крыльца, Сиони приостановилась на тротуаре и вынула из саквояжа лист бумаги. Наскоро Сложив самолетик с удлиненными крыльями, Сиони написала на его хвосте адрес перекрестка, в который упиралась улица. Пробудив изделие к жизни командой: «Дыши!», Сиони прошептала самолетику нужные координаты и подбросила его вверх. Сделав круг над ее головой, он умчался в южном направлении.
Повесив ремень саквояжа через плечо, Сиони зашагала к перекрестку. Длинная коричневая юбка, громко шурша, взметалась у лодыжек, двухдюймовые каблуки щелкали по тротуару, как лошадиные подковы. Мистер и миссис Холлоуэй жили в респектабельном пригороде Лондона, и здешние дома перемежались палисадниками. Здания ограждали то массивные каменные, то изящные кованые ограды. Кое-где красовались украшения, созданные Плавильщиками, например, элинваровые[1] прутья, изгибающиеся вслед за прохожими. Заметила Сиони и медные магические замки: они самостоятельно отпирались, когда к ним приближался хозяин или желанный гость.
Сумрачные холодные месяцы остались позади: самые стойкие следы зимы уже сгладились, и в ухоженных садиках бушевали майские цветы. Некоторые экземпляры, казалось, совершенно не уважали порядок, царивший в лондонском пригороде испокон веков: они умудрялись прорастать даже в трещинах на стыке тротуара и мостовой, выложенной брусчаткой.
Ветерок вырвал несколько прядей из «французской ракушки» Сиони. Свою гриву тыквенно-оранжевого оттенка она усмирила рано утром и не собиралась потакать ветру. Сиони заправила беглянок за ухо и двинулась дальше.
Когда Сиони подошла к перекрестку Холланд-стрит и Эддисон-авеню, рядом с ней притормозила моторная повозка. Сиони наклонилась и заглянула в не защищенное стеклом окошко пассажирской дверцы.
– Привет, Фрэнк! – сказала она. – Давненько мне не доводилось ездить с вами.
Мужчина средних лет ухмыльнулся, склонил голову, увенчанную шляпой-котелком, и помахал зажатым между указательным и средним пальцами бумажным самолетиком Сиони.
– Завсегда рад услужить, мисс Твилл. Как обычно, в Бекенхем?
– Да, пожалуйста, к коттеджу, – ответила она, улыбнувшись. – Нет-нет, не вставайте, – добавила она, увидев, как Фрэнк потянулся к ручке дверцы, чтобы выйти и помочь Сиони забраться внутрь.
Сиони проворно скользнула на заднее сиденье и похлопала по нему рукой, сообщая, что разместилась. Фрэнк пропустил кавалькаду повозок и выехал на Эддисон-авеню.
Сиони откинулась на спинку сиденья. Дорога до коттеджа Эмери занимала около сорока пяти минут. Сиони смотрела на дома, мелькающие за окном: они постепенно уменьшались в размерах и словно сдвигались все ближе и ближе друг к другу, а на улицах суетилось все больше простого народа, живущего обыденной жизнью. Сиона увидела булочника, выгоняющего дым из пекарни, ребятишек, которые играли в шарики в узком переулке, и мать, толкавшую перед собой коляску с младенцем. За карман ее юбки держался мальчик постарше.
Сиони задумалась, и в ней сразу же всколыхнулись воспоминания об одном из первых освоенных ею магических действий – предсказании будущего с помощью «коробки случайностей». Сиони навсегда запомнила то теплое, блаженное видение – она стояла на вершине цветущего холма, а рядом с ней были двое детей, скорее всего, ее собственных. Ну а мужчина в том видении оказался не кем иным, как ее наставником, Эмери Тейном. Мысль о романе с учителем была крамольной, и потому Сиони хранила предсказание втайне от всех за исключением матери, которая лишь однажды видела мага Эмери Тейна.
В конце концов повозка Фрэнка покатила по ведущей к коттеджу знакомой грунтовке, по обеим сторонам которой высились покрытые молодой листвой деревья. За ними виднелась речушка, но Сиони занервничала и отвела взгляд от воды.
Дело в том, что чуть больше полутора лет тому назад Сиони была вынуждена покинуть дом Эмери Тейна (надо сказать, весьма необычный, хотя провинциальный с виду, коттедж). Ей и ее наставнику угрожала смертельная опасность, но после того как кто-то из их врагов погиб, кто-то попал в тюрьму, а кто-то оказался замороженным на веки вечные, все вроде бы стихло. И такой расклад, конечно, вполне устраивал Сиони: ведь если бы ей, к примеру, приходилось каждые девяносто дней сражаться за свою жизнь, она бы провалила аттестацию и опозорилась.
Нащупывая кошелек, лежавший в саквояже, Сиони прикоснулась пальцами к круглой коробочке карманного зеркальца и погладила выпуклый кельтский крест-узел на крышке. Но теперь она не намеревалась пробуждать воспоминания о своих прошлых… приключениях. Слишком дорого ей это обошлось. Сиони сглотнула подступивший к горлу горький комок и ощутила стыд.
Шофер вырулил к коттеджу, который выглядел как обветшалое непропорциональное строение, где наверняка обитал полтергейст. Впечатление дополняли зачарованный ветер и карканье ворон. Иллюзия «дом с привидениями», которую Эмери накладывал на свое жилище, очень нравилась Бумажному магу – куда больше, чем, скажем, пустырь или кладбище с шатающимися надгробьями (последний вариант Эмери использовал в марте). Протесты Сиони заставили Эмери отказаться от «кладбищенской» затеи через две недели. Впрочем, не исключено, что причиной тому стали сердечные боли и аритмия, на которые начал жаловаться молочник.
Иллюзии были Сложены по периметру ограды, поэтому, как только Сиони миновала ворота, видение исчезло, и дом обрел свой истинный облик: стены из желтого кирпича и массивное крыльцо, которое Сиони и Эмери две недели назад выкрасили в красновато-коричневый цвет. Дорожка, выложенная плоскими камешками, огибала клумбы бумажных нарциссов, а самый настоящий, из плоти и крови, скворец сидел на побеге плюща, протянувшемся перед окном кабинета. Скворец сердито чирикал на мелкую бумажную собачонку – та слишком близко подобралась к птичьему гнезду.
– Фенхель! – позвала Сиони.
Песик поднял голову, обратил к девушке безглазую мордочку, дважды тявкнул сухим голоском и потрусил навстречу Сиони. На земле отпечатались следы от крошечных бумажных лапок.
Раньше Фенхель не оставил бы за собой ни единого следа, но еще в феврале Сиони смастерила для своего питомца пластмассовый скелет. Составить заклинания Полиформовки, удерживающие кости и суставы вместе, оказалось нетрудно, но Фенхелю пришлось тренироваться не один месяц, чтобы освоиться со своим новым строением.
Сиони занималась усовершенствованием Фенхеля втайне. Далеко не все в магии следует выставлять напоказ.
Песик тыкался в ноги Сиони, наступал ей на туфли и бешено вилял хвостом, усиленным пластиковым каркасом. Сиони нагнулась и потрепала Фенхеля по загривку.
– Пойдем, – сказала она, и Фенхель побежал к парадной двери, обогнав Сиони.
Взобравшись на крыльцо, он уткнулся носом в косяк, продолжая отчаянно размахивать хвостом. Дождавшись, когда Сиони откроет дверь, Фенхель влетел в прихожую. Промчался по коридору туда и обратно, нырнул в гостиную и принялся чавкать комочком набивки, вывалившейся из потертой диванной подушки.
Сиони же прямиком направилась в кабинет Эмери, заставленный стеллажами, которые прогибались под тяжестью стопок бумаги самой разнообразной толщины, формата и цвета. Окно заслонял дикий плющ, и потому прямоугольную комнату всегда заливал густо-аквамариновый свет, как будто коттедж находился на дне океана. Напротив двери находился стол Эмери: на нем вперемежку валялись бумажные фигурки, ножницы и недочитанные книги, а еще банки с клеем, проволочный держатель для писем, кувшин с ручками и чернильница. Но Сиони знала, что никакого беспорядка здесь нет. Каждый предмет находился именно там, где ему и положено, как в мозаике-головоломке, и ничто не нарушало общей гармонии.
Конечно, сперва могло показаться, что на столе нет свободного места для работы, но впечатление было ошибочным.
Для Сиони кабинет вообще не выглядел захламленным – как и весь дом, – а напротив, производил впечатление чрезвычайно упорядоченного хаоса.
За двадцать один год (столько лет Сиони прожила на свете) она еще никогда не встречала столь скрупулезного барахольщика, как Эмери Тейн.
Сиони обвела взглядом комнату.
Над письменным столом висела пробковая доска в деревянной раме: на нее Эмери и Сиони прикалывали рабочие заказы, квитанции, телеграммы и записки-памятки. Бумажки были прицеплены очень аккуратно, на равном расстоянии друг от друга, и доска напоминала кирпичную стену.
Несомненно, дело рук Эмери! Сиони вынула заказ миссис Холлоуэй из бронзового зажима.
– Измельчись! – скомандовала она.
Лист бумаги распался на дюжину полосок, а те, трепеща в воздухе, поплыли к мусорному ведру.
Сиони покинула кабинет Эмери. Прикрыв за собой дверь, чтобы Фенхель не устроил у Эмери кавардак, она направилась через кухню и столовую к лестнице, ведущей на второй этаж. Наверху находились спальни, уборная, ванная и библиотека. Открыв первую дверь слева, Сиони переступила порог своей комнаты, с облегчением вздохнула и поставила саквояж на пол.
Когда Сиони поселилась у Эмери Тейна, спальня выглядела совсем неуютно. Но освоившись, Сиони перекроила ее на свой лад.
Кровать Сиони передвинула в дальний угол, где был шкаф, а перед окном поставила письменный стол, поскольку именно за ним она проводила почти все время, когда Эмери, поддаваясь интеллектуальному капризу, углублялся в научные исследования. Заскучав прошлой зимой, Сиони выкрасила дощатый пол в темно-вишневый цвет, а потолок и стены декорировала бумажными изделиями наподобие тех, что Эмери Сложил для кухни и столовой. На одной стене танцевали миниатюрные балерины в пышных пачках, а другую Сиони завесила заготовками разнокалиберных магических цепей. Окно было обрамлено гвоздиками с переплетенными красными и голубыми лепестками, дверь шкафа окаймляли бахромчатые гирлянды тех же цветов. Другие гирлянды, из бумажных звездочек разных размеров – от половинки кулака Сиони до обеденной тарелки – с двенадцатью или восемнадцатью лучами, свешивались с потолка на длинных нитях. На прикроватной тумбочке стояла композиция из перьев, вырезанных из дамских журналов, одушевленных морских коньков и морских звезд, а над всем этим господствовала ваза с красными бумажными розами, которые Эмери создал к двадцатому дню рождения Сиони. Над изголовьем кровати Сиони приколола карту Лондона, обрезанную точно по контуру, что делало ее похожей на гигантскую, четырехфутовую снежинку – подарок от Эмери на позапрошлое Рождество. Возле двери клубились зачарованные облака, а на книжном шкафчике из двух полок, где Сиони держала учебники, топорщились нежно-розовые шарики.
Оформление сложилось за год и одиннадцать месяцев. После того как в апреле у Сиони побывала в гостях ее младшая сестренка Марго, она поняла, что создала нечто вроде страны чудес.
На подушке виднелся помятый конверт. Сиони подошла к кровати и прощупала его содержимое: резиновые пуговицы, заказанные по каталогу «Магия сегодня». Сиони сунула конверт в нижний ящик письменного стола, где она прятала «Точный расчет огненных заклинаний» и другие материалы (их она предпочитала не держать на виду), и поспешила в комнату Эмери.
Постучав, она распахнула дверь, но в спальне никого не было. Как и в библиотеке.
Внезапно Сиони услышала шаги над своей головой.
– Опять занялся большими заклинаниями, – пробормотала Сиони.
Она выбежала в коридор и направилась к лестнице, ведущей на третий этаж. Кстати, наверное, чердак делал дом чрезмерно вытянутым в длину, зато, по мнению Сиони, первый этаж вовсе не казался низким и приземистым.
Перейти к странице: