Сиони понимала, что Эмери, узнай он обо всем, не станет осуждать ее, но боялась разочаровать его. И потому Сиони хранила свою тайну. На первых порах она строго-настрого приказала себе: никаких упражнений с другими материалами, пока она не закончит обучение у Эмери Тейна. Она будет примерным подмастерьем. Обещание свое Сиони нарушила только несколько раз, когда подворачивались уж очень любопытные заклинания, – не хватало сил устоять перед зачаровыванием пуль или трансформацией своего облика с помощью зеркала. Но теперь, когда до аттестации оставался лишь месяц, можно ли было позволить себе тратить время на то, чтобы обтягивать резиной лапы Фенхеля? Сиони покатала в пальцах теплые пуговицы. Некая часть ее сознания понимала, что она готова к аттестации. Сиони умела оживлять свои создания, будь то простые самолетики, животные или балерины в ее комнате. Она ловко Складывала их из бумажных листов, которые могла нарезать с огромной скоростью. Она создавала замысловатые иллюзии, научилась сплетать сорок четыре цепи – причем ни одна не была похожа на другую! – и знала, как заставить бумагу вибрировать с такой скоростью, что та взрывалась. Она, пожалуй, могла бы и сама обучать подмастерьев! Но Сиони вообще не представляла, что от нее потребуется проделать на экзамене. Эмери клялся, что не имеет права ни словом обмолвиться о том, как проходят испытания. И порой Сиони бранила себя, что плохо занималась. Нужно было от корки до корки выучить учебник по Складыванию и вызубрить сотни правил Бумажной магии. Проштудировать те статьи и обзоры, которым она не уделила должного внимания, поскольку они показались ей ужасно скучными. Тяжело вздохнув, Сиони спрятала пуговицы в конверт. Сейчас у нее по заведенному распорядку было свободное время. А значит, можно заняться Фенхелем. Сиони подняла голову и уставилась в окно, наполовину скрытое кроной старой ольхи. Листья дерева были подкрашены нежно-розовым, а небо за ветвями стало лавандовым. Поправив непослушную прядь волос за ухо, Сиони направилась в библиотеку, где окно было гораздо шире и его не заслоняли садовые деревья. Оттуда открылся великолепный вид. До того как стать подмастерьем Складывателя, Сиони совершенно не ценила закаты. Домик в Милл-сквотс, где прежде жила семья Сиони, был окружен высокими зданиями, которые загораживали не только горизонт, но и бо?льшую часть неба. В школе Таджис-Прафф Сиони и другим девушкам выделили общую спальню, расположенную на шестом этаже ученической башни, но тогда Сиони была сосредоточена на занятиях по магии и не придавала значения палитре заходящего солнца. Зато здесь, в коттедже Эмери Тейна, который расположился в сельском пригороде, поле зрения не заслоняли ни люди, ни архитектурные сооружения. И Сиони наконец-то открыла для себя великолепие закатов. Нынче вечером солнце затеняли плотные облака, игравшие роль холста для блекнущего света. Там, где находилась снижавшаяся к гряде холмов золотая чаша, облака сияли ярким абрикосовым цветом, переходившим в бледно-розовый, а далее – в лиловый, сливавшийся с темной вечерней лазурью. Облака казались эфирными существами, небесными рыбами, плывущими по голубой шири следом за солнцем на другую сторону мира. На плечо Сиони легла чья-то ладонь, и девушка отвлеклась от игры красок за стеклом. – Совершенно безнадежная романтичность, – сказал Эмери, приподняв уголок рта ровно настолько, чтобы на щеке появилась ямочка. Его оливковые глаза как будто разгорелись. А пальцы еще не согрелись после мытья посуды. – Прямо как в книжке, – согласилась Сиони и, сделав шаг назад, прислонилась к Эмери. – Мне то же самое пришло в голову. Я даже понадеялась, что мы сможем разыграть сценку из «Джейн Эйр». – Увы, не читал. – Ну и ладно, – отозвалась Сиони. – Очень грустная история, хоть и со счастливым концом. Эмери развернул Сиони лицом к себе и прикоснулся ладонью к ее подбородку. – Все хорошо, что хорошо кончается, – произнес он. Погладив пальцем щеку Сиони, он на мгновение вгляделся в ее лицо: взгляд его изумрудных глаз задержался на ее губах, скулах, глазах… Сиони просто млела, когда он вот так смотрел на нее. В такие минуты она ощущала себя… реальной. Она поднялась на цыпочки, и Эмери прикоснулся губами к ее губам, полностью устранив разделявшее их расстояние. Даже безукоризненная память не могла помочь Сиони вспомнить, сколько раз она целовала Эмери Тейна после тех приключений, которые произошли два года тому назад. Много, однако ощущение его губ до сих пор наполняло Сиони прямо-таки детским восторгом, до сих пор заставляло сердце биться быстрее. Может быть, чересчур быстро. Ее пальцы пробежали по его шее вверх, добрались до мочек ушей, проверили длину бакенбард и отросшую со вчерашнего дня щетину, которая обрамляла их. Его запах – коричневый сахар, бумага, древесный уголь – заполнил ее легкие, и у нее перехватило дыхание. И тогда она поцеловала его так, как леди ни в коем случае не следует целовать мужчину, если она, разумеется, не замужем за ним. Кончик его языка скользнул по ее верхней губе – но лишь скользнул. Порой Сиони хотелось, чтобы он забыл о том, что она леди. А о том, что он джентльмен, Эмери не забывал никогда, как Сиони ни старалась подтолкнуть его к опрометчивости. Сиони уперлась спиной в книжный шкаф. Намотав на мизинец прядку волос Эмери, она привлекла его еще ближе к себе. Это помогло на какой-то миг, точнее говоря, на секунду, но поцелуй тотчас начал увядать, и Эмери, как всегда, взял себя в руки. Ведь такие поцелуи могут повлечь за собой кое-что еще, особенно в доме, где единственной помехой может оказаться бумажная собачка. Но Эмери – благородный Эмери – не позволит себе с Сиони ничего подобного, покуда их не свяжут матримониальные узы, а этого не может случиться, пока она носит звание подмастерья. Он сам так сказал, причем дважды. Тем больше для нее причин как можно скорее сдать экзамен на звание мага. Они отпрянули друг от друга, но расстояние между ними все еще измерялось дыханием. Сиони открыла глаза и прошептала: – Да, совсем как в романе. Эмери негромко хохотнул и чмокнул ее в лоб. – Ну и книги ты читаешь! Знаете, мисс Твилл, у меня возникают сомнения в вашем вкусе. Она поправила воротник его малиново-бурого балахона. – Мистер Тейн, я читаю то, что мне нравится. – Догадываюсь, – ответил он, лукаво улыбнувшись, отступил еще на шаг и вновь взглянул на закат, который успел налиться багрянцем. – Мне доставили по межбиблиотечному абонементу диссертацию восемнадцатого века об основах Складывания. Написана работа восхитительно сухим языком, и все существительные начинаются с заглавных букв. По-моему, она тебе понравится. Сиони нахмурилась. – Ты хочешь заставить меня изучать примитивные методики Складывания? – Лишь квазипримитивные, – продолжая ухмыляться, ответил он. – Никогда не помешает вернуться к основам, даже если считаешь себя докой. – Я их освоила. – Ты уверена? – Это как-то связано с моим экзаменом? – немного помолчав, осведомилась Сиони. Эмери спрятал руки в карманы брюк. – Сиони, я не имею права даже намекать на что-то. Это значило бы поставить под угрозу твою аттестацию. Последнюю фразу он произнес серьезным тоном и, подойдя к столу, похлопал ладонью по потрепанной книге толщиной с запястье Сиони. Сиони ссутулилась. Чужая диссертация не поможет ей пройти испытания. Но и рисковать ей совсем не хотелось. Вздохнув – гораздо громче, чем требовалось, – Сиони взяла тяжелый том обеими руками и прижала его к картинно выгнутому бедру. Стоявший на столе телеграф затрещал. Эмери вскинул бровь. Сиони застыла на месте, стараясь расшифровывать сигналы азбуки Морзе. «Интересное предложение. Я со…». – Не ленись, – произнес Эмери и, положив руку на талию Сиони, подтолкнул ее к выходу в коридор. – А что?.. Его глаза блеснули. – Сюрприз, дорогая. И с этими словами он плотно закрыл за собой дверь. Сиони насупилась и прижалась ухом к двери, пытаясь расслышать трель телеграфного аппарата. Но спустя уже две секунды Эмери громко забарабанил пальцами по дереву. Он давно изучил тактику Сиони. Поджав губы, Сиони поплелась к себе в комнату. Грохнув книгу на стол и отмахнувшись от взметнувшейся пыли, Сиони раскрыла том на первой странице. «Глава 1. Полурумбовая Складка». Похоже, Сиони ожидала тоскливая ночь. * * * После заката облака сгустились, закрыли звезды. Когда Сиони, погасив лампу, легла спать, начался дождь. Разгулялся ветер, и Сиони проснулась от его посвистывания в карнизах – звука, с которым он рвал в клочья бумажные иллюзии, прикрывавшие стены и изгородь. Перед такой непогодой бессильны любые водоотталкивающие ухищрения. Затем похолодало, и дождь превратился в ливень. Струи воды барабанили по крыше и оконному стеклу, как тысячи телеграфных посланий. Накрыв голову подушкой, Сиони вновь погрузилась в сновидения… Дождь заливал ее прямо в спальне сквозь исчезнувшую крышу, он промочил насквозь мебель и смывал бумажные украшения со стен. Сиони стояла посреди комнаты в черной юбке и белой блузке на пуговицах, с серым галстуком на шее – ученической форме магической школы Таджис-Прафф для одаренных детей и подростков. Прямо перед Сиони в полу зияло сливное отверстие, которое оказалось чем-то забито. Вода плескалась у ног Сиони, а она вновь и вновь тыкала носком туфли в сток, пытаясь прочистить засор и выпустить воду. Но пробка не поддавалась. Сиони повернулась, но не смогла найти выхода из комнаты. Тем временем мебель исчезла, и остались только доски и дождь. Капли воды сделались огромными, и теперь они летели вниз, словно прозрачные парусные мачты. Они разбивались о плечи Сиони и стекали с промокшей насквозь униформы в быстро увеличивавшееся озерцо на полу.