Распахнулась дверь, и в комнату спиной вперед вошел полностью одетый Эмери с деревянным подносом в руках. Фенхель, тявкая и виляя хвостом, проскочил у него под ногами и принялся обнюхивать кровать. Та оказалась слишком высокой, и песик не мог запрыгнуть на нее. Зато Эмери с легкостью водрузил поднос на постель. Сиони увидела два поджаренных тоста с маслом и яйцо «в мешочек». – Эмери, вовсе незачем было утруждаться, – произнесла Сиони. Эмери пожал плечами. – Допустим, что я даже не утруждался, – возразил он и осторожно присел на край кровати. – Как ты себя чувствуешь? – М-м-м… – откликнулась она с набитым ртом. Проглотив кусок тоста, Сиона добавила: – Спасибо. Хорошо. Он улыбнулся. Фенхель, отчаявшись вскарабкаться на одеяло, кинулся к Бумажному магу и принялся дергать Эмери беззубой пастью за штаны. – Эмери, – проговорила Сиони, оторвавшись от еды, – о чем была вчерашняя телеграмма? – Хм-м-м? – протянул маг, стряхивая Фенхеля со штанины. Сиони почему-то подумала, что, пожалуй, нужно сделать бумажному песику зубки – пластмассовые, к примеру, а то и стальные. Хотя с такой тяжестью он вряд ли сможет держать голову на весу. И вообще, зачем Сиони собака со стальными челюстями? – Полагаю, тебе тоже стоит это знать, – вымолвил Эмери, разгладив пятерней волосы. – Видишь ли, я не буду в комиссии по твоей аттестации. Рука Сиони замерла в воздухе, не дотянувшись до подноса. – Прошу прощения?.. – выпалила она. – Я не буду участвовать в комиссии по твоей аттестации, – повторил он. Сиони захлестнула тревога – в груди что-то билось, словно лодка в бурном море. Отодвинув поднос, она наклонилась вперед. – Но… ты шутишь? В уставе подмастерья прямо сказано, что испытание на звание мага проводит его наставник. – Верно, – подтвердил Эмери несколько мягче и без привычной насмешки в голосе. Эмери встал и направился к гардеробу. Сняв с плечиков балахон цвета индиго, маг быстро облачился в него. – Я часто размышлял об аттестации. Вероятно, и тебе эта мысль приходила в голову. – Он шагнул к кровати и окинул Сиони лукавым взглядом. Уголки его губ, однако, были опущены. – Меня очень беспокоит, что кто-нибудь из тех, кто догадывается о наших взаимоотношениях, может заподозрить, что тебе сделаны поблажки. Сиони кивнула, стараясь не хмуриться. – Ты прав, но я не стала го… – Порой, дорогая, тебе совсем не нужно говорить что-то вслух, – перебил ее Эмери. – Я организовал для тебя процедуру по-другому. Сиони, ты необыкновенно талантливый Складыватель. Почти как я, – заявил он, делано-горделиво ухмыльнувшись. – Мне и помыслить страшно о том, что кто-нибудь сможет усомниться в твоих способностях, хоть сейчас, хоть в будущем. Сиони невольно пала духом. Если ее аттестацией будет руководить не Эмери, а другой маг, она столкнется с дополнительными препятствиями. А Эмери только сейчас ее об этом предупредил! Если она не пройдет испытание, следующей попытки придется ждать целых шесть месяцев. Три неудачи подряд – и ее имя навсегда вычеркнут из книг без права восстановления. Если же она когда-нибудь попробует творить магию, то угодит в тюрьму. А вдруг она действительно провалится? Сиони звучно втянула воздух сквозь стиснутые зубы. – Ладно. Доверюсь тебе. А нельзя ли узнать, кто будет меня аттестовывать вместо тебя? – Ну конечно! – воскликнул Эмери, хлопнув в ладоши. – В телеграмме он как раз сообщил мне о том, что согласен. Сиони Твилл, ты будешь проходить аттестацию под наблюдением мага Притуина Бейли. Точнее говоря, тебе по традиции придется провести несколько недель вместе с ним и его подмастерьем. Сиони молча открыла рот и лишь через мгновение выдавила: – Сколько недель? – Две или три. – Маг Бейли?.. – пробормотала она, накручивая прядь волос на указательный палец. Имя не казалось знакомым, но… Сиони замерла, пытаясь припомнить и мысленно перенеслась в Академию Грэнджера – в то самое учебное заведение, которое посещала и она, и Эмери. Но воспоминание принадлежало не ей, а Бумажному магу – Сиони подсмотрела его, когда путешествовала по сердцу Эмери два года тому назад, пытаясь спасти наставника от Потрошительницы Лиры (та, как выяснилось, была некоторое время женой Эмери). Эмери-подросток и еще двое хулиганов обижали долговязого нескладного мальчика, увлеченного Складыванием. И звали его Прит. – Прит? – произнесла она вслух. – Мальчик, которого ты шпынял в Академии, да? Эмери почесал в затылке. – «Шпынять» звучит чересчур по-детски… – Но это он, верно? – не отставала Сиони. – Притуин Бейли? Он все-таки стал Складывателем? Эмери кивнул. – Мы с ним учились в одном классе в Таджис-Прафф. А теперь он – маг Притуин Бейли. У Сиони отлегло от сердца. – Значит, вы в хороших отношениях? Бумажный маг громко расхохотался. – О нет! После Таджис-Прафф мы и словом не перемолвились, не считая недавней телеграммы. Откровенно говоря, он меня ненавидит. Глаза Сиони остекленели. – И ты отправляешь меня на аттестацию к нему? Эмери прищурился. – Именно. Вы встретитесь через несколько дней. Когда ты получишь аттестацию из рук Притуина Бейли, никому в голову не придет усомниться в справедливости оценки. Сиони уставилась на Эмери. – То есть меня выкидывают к чертям? – Милая, какие выражения! Она прижала ладонь ко лбу. – Придется учить куда больше, чем я рассчитывала. Я погибла. Я… мне необходимо одеться. Она выпрыгнула из кровати и, не отнимая ладони от головы, выбежала в коридор. Фенхель помчался следом. – Ты забыла съесть яйцо! Но у Сиони были причины для беспокойства и посерьезнее завтрака. * * * Сиони прочла еще восемь глав диссертации о Складывании, которую дал ей Эмери. Время от времени она щипала себя, чтобы не отвлекаться от многословных и сухих, как пережаренные тосты, абзацев, повествующих о заклинаниях, которые Сиони знала назубок. Однако Сиони не поддавалась соблазну перескакивать с пятого на десятое и изучала чертежи, как будто ничего не знала об остроконечной Складке. Хорошо хоть стиль, которого придерживались иллюстраторы диссертации, был для нее внове. Потом Сиони захотела попрактиковаться в магии и занялась сложной анимацией. Она решила сделать индюка – птицу, которую никогда прежде не складывала. Руководствуясь схемами, Сиони тщательно разгладила пальцами хвостовые перья, а для шарообразного туловища использовала гофрированную бумагу. На шею было потрачено три квадратных листа, а из четвертого Сиони смастерила голову, к которой прицепила клюв и «кораллы». Она старательно вырезала и сгибала бумагу и в конце концов выбилась из сил. На то, чтобы сделать и оживить свое создание, Сиони потребовались почти сутки. А на следующий день она опять принялась за работу и Сложила индюка покрупнее. Она израсходовала неимоверное количество бумаги и с величайшей тщательностью соединяла между собой множество мелких деталей. Сиони очень хотелось добиться того, чтобы второй индюк двигался легко и свободно – она не вставала с колен до самого вечера и всерьез опасалась, что на ее коже навсегда отпечатается узор половиц. Эмери понимал, насколько важна для Сиони аттестация. Он не навязывал ей своего общества и лишь иногда появлялся в поле ее зрения, чтобы дать ей совет и предложить передохнуть. Порой он даже вызывался приготовить что-нибудь на обед или ужин. Сиони лишь молча улыбалась в ответ и игнорировала завуалированные намеки. Впрочем, к концу недели Сиони сознательно отогнала от себя мысли о допотопной диссертации и оживлении бумажных индюков. Сиони заперлась у себя спальне и открыла ящик стола, где хранился конверт с заказанными ею пуговицами. Пора бы уже отвлечься на магию Рельефа – манипуляции с резиной! Сиони приставила упругие кругляши к лапам Фенхеля (первую пару ей пришлось выбросить, потому что она неправильно обрезала пуговицы) и с помощью клеящего заклинания прикрепила их там, где у живых собак бывают подушечки. Теперь лапки Фенхеля не будут постоянно протираться, и он сумеет без особого риска пробежаться по мокрой траве – раньше в таких случаях его лапки сразу намокали и сминались. Окинув оценивающим взглядом результаты своего труда, Сиони удовлетворенно кивнула. Фенхеля можно принять за обычную ремесленную поделку, и вряд ли кто-то из магов будет пристально изучать бумажную собачонку. Вымотавшись после магических упражнений, Сиони в пятницу легла спать пораньше, но проснулась, едва перевалило за полночь. К счастью, не от кошмара, а от знакомого пощелкивания. Звуки доносились сквозь стену: еле слышно, но достаточно внятно для того, чтобы выдернуть Сиони из провала между сновидениями.