– Ну вот, собственно, и пришли. – Лесной дядька указал пальцем на огромный камень – или, скорее, скалу – чуть впереди. Вершина камня возвышалась над деревьями, словно крепостная башня над городом. – Вон там, наверху, капище Чернобожича. – И как туда подняться? – спросил старшина, оглядывая скалу. – Лестница какая-нибудь есть? Ступени? – Неа. Все, кто тут бывает, обычно без ступеней подниматься умеют. – А нам как предложишь? Мы-то летать не обучены. – Ну, тут один выход, – ответил за лешего Арсентий. – Придется лезть наверх самим. – Это как ящерки, что ли? – Угу. Или как гусеницы по дереву. К счастью, все оказалось проще. Когда троица дошла до камня, лесной дядька внезапно исчез – опять бесшумно, как и всегда, – и вскоре сверху упал конец длинной льняной веревки, достаточно толстой для того, чтобы выдержать вес двух крепких мужчин. Держась за нее и упираясь ногами в скалу, послушник со старшиной принялись карабкаться вверх, до самой макушки, где их уже поджидал лешак. А когда, подтянувшись, они по очереди легли на плоскую площадку, которой венчалась скала, старшина, оглядевшись, присвистнул от удивления. Большие прямоугольные бирюзовые валуны – такого же цвета, как и доспехи Аспида, – стояли друг к другу впритык так плотно, что, казалось, между ними не влез бы и кончик меча. Несмотря на то что солнце уже скрылось, камни светились и мерцали, словно внутри них были заключены горящие костры. – Вход там. – Лешак указал пальцем вправо. – Идете? – Да, – ответил Арсентий, вынимая меч. Он не рассчитывал, что стальной клинок, даже заговоренный, в этот раз поможет, но рукоять, привычно лежавшая в руке, придавала уверенности. Внутри капище тоже производило впечатление. Свет от бирюзовых камней ярко освещал большую площадку, лишенную какой-либо растительности. Арсентий не удержался и с любопытством потрогал один из пламенных валунов, на ощупь оказавшийся ледяным. Хозяина капища видно не было, а в дальнем конце сидела на земле обнаженная женщина с грудным ребенком на руках. – Ну вот, а я все думаю, как он собрался три дня кормить ребенка, – хмыкнул Арсентий, глядя на женщину. – А он огневицу притащил, оказывается. – Она злая? – Старшина неторопливо, оглядываясь, двинулся к огневице. – Это как договоримся. Огневицы вообще к людям мирно относятся, но, если испугается, может и пламенем опалить. – Она нас испугаться может? – А ты думал, что только люди нечисти боятся? Не, брат, порой люди гораздо страшнее, чем самая злющая нечисть. Когда они приблизились к женщине, она зашипела и вскочила, показав, почему ее называют огневицей – волосы на голове разом вспыхнули, превратились в яркое пламя. Но не это заставило отдернуться старшину, а то, как выглядело ее тело. Выше пояса она была невероятно красивой, лицо, грудь и живот были совершенными, притягивали мужские взгляды. А вот ног не было совсем, вместо них клубился густой дым, черный и плотный на вид, из которого появлялись отростки, более всего похожие на змеиные хвосты. – Отдай ребенка, пакость! – рявкнул старшина. – Он не твой, не твой, не твой! – зарычала огневица. – Его нам отдали, отдали, отдали! – Тихо, тихо, не гневайся! – Арсентий нарочито медленно убрал меч, показал пустые ладони. – Мы не причиним плохого тебе или ребенку. – Вы умрете, умрете, умрете! Хозяин накажет, накажет, накажет! Ребенок мой, мой, мой! – Она двигалась назад, крепко прижав младенца к груди, пока спиной не уперлась в мерцающую стену. – Отдай ребенка, если жить хочешь! – Старшина шагнул вперед, поднимая меч. – Не надо, она ни в чем не виновата! – Арсентий положил руку на плечо невольного товарища, но старшина, не оборачиваясь, оттолкнул послушника. – Она нечестивая тварь! Ей не место в нашем мире! – Она такое же право имеет на жизнь, как ты и я! – Послушник еще раз попробовал остановить старшину, но тот резко развернулся, взмахнул мечом, и Арсентию пришлось быстро отскочить, чтобы не оказаться разрубленным. – Ты с ними заодно. Дружишь с лешим, защищаешь вот эту. – Не дури, старшина! Если бы не леший, мы бы ни за что не нашли ребенка. А если бы не она, мальчик бы уже от голода умер. – А сейчас умрет она, если не отдаст сына Есиславы! – Старшина быстро развернулся, вновь поднял меч, целясь в голову огневицы. Но удар его не достиг цели, потому что клинок Арсентия оказался на пути. Старшина бросил на послушника быстрый взгляд и сразу же, почти без замаха, перевел меч, направил его сбоку в голову Арсентию. Тот не стал защищаться лезвием, а быстро присел, пропуская удар над головой. И тут же выпрямился, отскочил в сторону, чтобы избежать следующей атаки разъяренного противника. – Если бы я знал, что так будет, ни в жисть бы вам не стал помогать! – застонал леший, с потерянным видом смотревший на то, как двое мужчин бьются на мечах. Арсентий очень скоро понял, что у него ничего не получится – старшина мечом орудовал получше послушника. Пока удавалось перехватывать его удары и уколы, но бить в ответ получалось через раз. Такое ощущение, что в руках у противника был не тяжелый меч, а деревянная палка, с такой легкостью старшина рубил и защищался. Вскоре грудь Арсентия украсил длинный разрез, из которого сочилась кровь, потом огнем обожгло правое плечо и почти тут же ногу выше колена. – Остановись! Мы тут не за этим! – закричал послушник, в очередной раз отскочив назад, чтобы избежать смертельного удара. – Мы пришли забрать ребенка! – А вот это у вас точно не выйдет! – раздался от входа громовой голос. – Ребенок мой! И вы пришли в ночи, как воры, чтобы забрать мое! Аспид широко шагал по каменной поверхности, которая, в отличие от земли, его держала хорошо, поэтому туман не был нужен. Лицо его пылало от гнева, огненный меч в руке уже взлетел для удара. При звуках его голоса оба мужчины забыли о своей драке, встали плечом к плечу. – Это не твой ребенок, Чернобожич! – зарычал Арсентий. – Ты получил его обманом! – Мне его отдала мать еще до рождения! – Аспид подошел настолько близко, что пламя его меча нагрело воздух. – Я выполнил то, что обещал ей, а она – то, что обещала мне. Теперь он по праву мой. И вы умрете, если попробуете забрать мое. – Стой! Я предлагаю обмен! Честный обмен! – Арсентий выставил вперед ладони. – Душа за душу. Пламенный меч остановился на середине замаха. Его хозяин смотрел на послушника с любопытством. – Что ты можешь дать? – Ребенку понадобится почти двадцать лет, чтобы вырасти и стать воином. Поэтому возьми меня взамен – я дам клятву служить до самой своей смерти, а ты вернешь мальчика матери. – Это неравный обмен – младенца на умелого воина. И ты на это согласишься добровольно? – Да! И дам клятву верности! – Согласен! – прорычал Аспид. – Я не согласен! – между ними встал лешак. – Он не может дать тебе клятву. – Это почему это? – Арсентий посмотрел на лесного дядьку с удивлением. – Потому что ты мне дал слово. И сейчас я им пользуюсь – ты не пойдешь в услужение Чернобожичу! – Вы пытались меня обмануть! – гневно загрохотал Аспид, вновь занося свое оружие. – Нет, дядька! Зачем? – застонал послушник. – Это была наша единственная надежда! – Не единственная! – Старшина отодвинул в сторону Арсентия и посмотрел на Аспида. – Я готов принести клятву. Ты видел, я даже лучше него оружием владею. Бери меня в обмен на ребенка! Я добровольно меняю себя на него и не нарушу слово! Аспид задумчиво смотрел по очереди на послушника, старшину и лешего, все взвешивая и обдумывая. – Согласен! – Чернобожич направил острие клинка на старшину. – Встань на колени, присягни, и я сделаю тебя сильнее, чем кто-либо из живущих! – Клянусь служить Аспиду Чернобожичу до своего последнего вздоха, отдаю свою душу и тело в обмен на душу и тело сына Есиславы! – быстро произнес старшина. – Клятва произнесена, и клятва принята! – заревел черный великан в бирюзовых доспехах. – Служи мне, воин! Верно служи! На глазах тело старшины начало меняться. Сперва на нем лопнула кольчуга, потому что мышцы и кости росли, как на дрожжах, потом он стал намного выше ростом и шире в плечах, кожа покрывалась черной чешуей. – Что же мы натворили? – застонал лешак, хватаясь за голову. – Я поклялся служить до самой смерти, – выкрикнул старшина не своим голосом, подняв перед собой меч. – Но это не значит, что моя смерть придет в другой день! Он перехватил свой меч, разворачивая его острием к себе, со всей силы воткнул в грудь, тут же выдернул обратно и пронзил еще и живот. Кровь хлестанула бурным потоком, и умирающий дружинник упал навзничь. – Вы меня обманули! – Меч Аспида взмыл вверх, над головой Арсентия. – Стой! – Лесной дядька встал перед Чернобожичем, вскинув руки. – Все было честно! Клятва была принесена, клятва была исполнена! Старшина служил тебе до смерти. Отдай ребенка послушнику. Ты все равно больше не сможешь прикоснуться к младенцу, он не твой! Аспид резко отвернулся, одним махом оказался рядом с огневицей, потянулся к ребенку – и действительно не сумел коснуться, рука чуть-чуть не дотягивалась до кожи младенца, будто некая сила не пускала ее. – Забирай ребенка и проваливай! – Чернобожич в гневе отбросил в сторону меч, который зазвенел, упав на камни. – В этот раз у вас получилось, но не думай, что так будет всегда. Ты пожалеешь, что стал моим врагом! Арсентий, рядом с которым шагал лешак, подошел к огневице, протянул руки. Но она в ответ зашипела, мотая горящей головой из стороны в сторону. – Он не твой, не твой, не твой! Оставь его мне, мне, мне! – Он не твой и не мой. У него есть мать и отец. – Арсентий улыбнулся огневице. – Но если он тебе стал так дорог, то я могу поговорить с ними. Мальчику будет нужна кормилица. И никто лучше тебя его не защитит. Разумеется, если ты не станешь перед ними являться в своем истинном обличии. – Обещаешь? – Огневица смотрела на послушника с надеждой. – Обещаю! – Арсентий положил правую руку на сердце. А через мгновение увидел перед собой деревенскую девушку, одетую в простое платье. Косы ее, правда, отливали желтым и красным, но больше ничего в ней не выдавало огневицу. Тем более, и у самого послушника волосы были почти того же оттенка. Аккуратно, чтобы не разбудить, послушник забрал из ее рук спящего младенца. Посмотрел на него с легкой улыбкой – бывает же так, всего за день, прошедший с его рождения, вокруг этого маленького человечка развернулось столько страстей, в которых приняли участие и люди, и нелюди. «Какая же судьба уготована этому малышу?» – мелькнула мысль в голове, но он тут же ее откинул как несвоевременную.