Начальник с полчаса болтал с кем-то по телефону, а еще через двадцать минут приехали какие-то люди и выгнали нас всех на улицу. Зинаида Павловна то и дело хваталась за сердце, не представляя, что же ей теперь делать и как справляться с ремонтом не только у себя, но и у Элеоноры. Я поспешила убедить ее, что справлюсь без ее помощи, ибо доводить несчастную старушку до инфаркта мне совсем не улыбалось. — Где же вы были так долго? — спросила я, когда она хоть немного успокоилась. — Да я с Фаечкой из шестого подъезда встретилась. Мы поговорили, да она в гости позвала, у нее внучек приехал маленький, вот она и хотела показать мне его. Так-то Фае невестка бывшая редко дает Ванечку, а тут вот как раз... Я так-то в магазин пошла, за луком. Хотела суп сварить, а тут глянь, а лука-то и нету. Ну я и собралась быстренько. А кран видимо и не закрыла. Ох, горе мне горе... Она вновь залилась слезами, а я вновь стала утешать ее как могла. Тут и детки мои прибежали и обняли бабушку со всех сторон, и тоже утешать стали. Даже хомяк с плеча Ксении перебрался на сухонькое плечо старушки, и я только порадовалась, что она его не заметила. Погрозила Ресу кулаком и перетащила на себя. А этот наглец с обиженным видимо переместился мне на макушку и там притих. — Ну что, Маша, придется тебе сегодня у меня ночевать. Детей с животными тоже приму. Какое-то время поживете, пока мои ребята ремонт сделают. — А... что вы, Вадим Сергеевич, я так не мо... — Может. Она может, — Саня больно двинул мне в бок, и я шикнула на него. — Не могу. Я возьму Зинаиду Павловну и детей и пойду искать съемное жилье. — Зинаиду Павловну? — в сомнении посмотрел на старушку Вадим, — А что, совсем некуда податься, да мать? Он присел на корточки возле бабушки и начал ее расспрашивать. — Ну вот что... есть у меня дача, там все удобства. Берите все самое нужное и поехали. — Ой, боже упаси! Что ты милый, нет-нет! И не проси. Куда я отсюда? Нет-нет! — Ну хотите, Машу вот с собой возьмите, с ребятами. За пару дней должны будем управиться. Это если по-быстрому… — Что, и Зинаиде Павловне ремонт сделаете? — лукаво спросила я начальника. — Я в детстве октябрёнком был. Так что да, сделаем! — А мне кто сделает?! — завопила невесть откуда взявшаяся вдруг Элеонора. — И тебя вылечим, — тихо пробормотал Вадим, но тут же улыбнулся соседке снизу и, взяв ее под локоток, пошел смотреть последствия разрушительного наводнения. — Вот это мужик! — восхитился Саня, а мне стало совсем уж не по себе. Это я чем потом расплачиваться буду с этаким донжуаном? — Ты вообще представляешь масштаб работ? А финансовую составляющую? А с чего ради ему это делать все, как думаешь, а? — шипела я на Фёдорова, но тот лишь блаженно кивал. — Дура, ты, Щербакова. Да мужик в тебя по уши втюрился, вот и решил в рыцаря поиграть. Да ты не дрейфь, у нас, у мужиков, это ненадолго. — Этого я и боюсь, — пробормотала я и смиренно отправилась собирать вещи. Босс сказал на дачу, значит на дачу. *** Зинаиду Павловну мы еще пару часов уговаривали сесть в машину и только присутствие детей убедило ее в том, что поездка вполне безопасна и наконец можно расслабиться. Элеонора была подозрительно довольна и улыбчива, даже платочком нам вслед махала, когда газелька с нами отъезжала в неизвестном направлении. Саня что-то обговорил с Вадимом Сергеевичем, заговорщицки подмигнул мне на прощание и отчалил, а мы с Ксеней остались гадать, куда на этот раз завезет нас судьба. Дача оказалась совсем рядом, чуть ли не в черте города, что меня конечно же несказанно порадовало. Одно дело ехать к черту на кулички и неизвестно еще как оттуда выбираться в случае чего, а другое дело, когда вот так — рядом. Дом в отличие от городского особняка воображение не поражал, и Вадим Сергеевич, заметив мой недоуменный взгляд, засмеялся и пояснил: — Бабушкина хата. Никаких изысков как видите, обычный участок, баня и деревянный домик. Комнат кстати всего две, но зато есть терраса. Пока водитель выгружал наши вещи, босс взял меня под локоток и повел по участку, огороженному обычным стареньким штакетником. Булочка, Миша и Ариша в визгами носились по огороду, а завидев небольшой бассейн, вообще кажется сошли с ума. — Вадим Сергее... — Вот здесь вишня растёт. Это слива. Вон там, видите, в углу? Там черная смородина. Клубника правда уже отцвела, а вот виноград только ждёмс. — Вадим Серге... — Не надо. Я понял, что вы хотите сказать. Но разве я как мужчина мог поступить иначе? Я пожала плечами, не зная куда деваться от смущения. — Пафосно, да? — засмеялся он, — Да забейте. Просто дача стоит пустая и мне не жалко. Жалко, когда ягоды и фрукты пропадают. — Как же я расплачиваться буду с вами? — все-таки прошептала я, пряча глаза. — Мы что-нибудь придумаем... — подмигнул Вадим и повел меня в дом. 8 МАША Три дня и три ночи мы наслаждались отдыхом на чужой даче, и дети мои были в дичайшем восторге от природы, бассейна и ягод-фруктов. Называется — не было бы счастья, да несчастье помогло. Я старалась не думать от том, чем мне придется платить за такую щедрость и просто наслаждалась отдыхом, предпочитая все же верить в людское благородство и необдуманные порывы души, за которыми не последует отката. Короче надеялась на любимый русский «авось». От бабули, нежданно негаданно свалившейся нам на голову, дети тоже оказались в восторге. А уж про нее и говорить нечего. Баба Зина вот уже два дня закармливала мелких пирожками и всякими вкусностями, украшала дачку как умела и, казалось, была вполне довольна жизнью. Авантюра шефа по нашему переселению прошла с успехом и Сашка теперь меня завалил сообщениями, что Вадим — моя судьба и я просто обязана его на себе женить. Насчет судьбы я хмыкнула, вспомнив про Германа, которого встретила у Вадима дома в своей первый рабочий день. Помнится про него мне Федоров тоже самое говорил... и что из этого вышло? Вадим Сергеевич позвонил к концу второго дня и радостно сообщил, что все готово к нашему триумфальному возращению. — А бабушка может остаться, — добавил он в конце разговора и попрощался, а я все еще стояла в раздумьях с телефонном в руках, гадая, на самом ли деле Вадим такой добрый фей или зачем-то хочет таким казаться... Правда домой вернулись мы лишь через пару дней, и не успела я переступить порог квартиры, как мне тут же позвонила заведующая детским садом. Оказалось вдруг, что нас каким-то волшебным образом раньше времени зачислили в группу, и Булочка могла уже хоть завтра начать посещать учреждение. И почти тут же мне позвонили из поликлиники и сообщили, что для Ксении замечательным образом подойдет санаторий недалеко от города и мы уже сейчас мы можем собрать документы, потому что новая смена вот-вот начнет набор детей. Я в полном обалдении опустилась в кресло и уставилась на новенькую кафельную плитку под ногами. Но ни плитка, ни потолок, ни обои не волновали меня так сильно, как различные городские органы. Вернее, их работа. Это ж надо...прям группы быстрого реагирования. Вот все ругают и ругают чиновников — мол ничего они не хотят и не делают. А тут поди ж ты... не успела приехать и документы подать, сразу же все предоставили. И главное все такие вежливые, что даже плакать хочется от умиления. Кот, наконец выпущенный из переноски и из-под бдительного ока хомяка, быстро ретировался под кровать, где и замер. Рес покачал маленькой мохнатой головкой, и я уверена, наверняка покрутил об палец у виска, если бы умел. Огляделся по сторонам и вскарабкался по моей ноге на колени. Влез под ладонь и потёрся, словно он и впрямь кот, а не какой-то там хомяк. Вот не зря я в реинкарнацию всегда верила. Мой хома тому явное подтверждение. Думаю, что он в прошлой жизни таки был котом, или, что еще скорее кошкой. Не зря он такой нездоровый интерес к нашему Маусу проявляет, ох не зря. Пока я разбирала сумки и прибирала дома, Булочка крутилась рядом, а Мишка с Аришкой, эти неразлучники и непоседы, устроили баталии в своей комнате. Через десять минут оттуда уже доносились крики и плач, а еще через две топот детских ног сотрясал потолок Элеоноры, не жалея вредную соседку и ее мигрень. — Мамааа...он меня за ухо укуси-и-и-ил... — А она...она... — Что я?! — Ты меня щекотала. А я бою... — Что бою? — Ничего... — Боишься...щекоток. Мальчишка, Ааа...зайчишка трусишка. Вот смеху-то... — Так. Тсс.. Чшш...Брейк. Я тоже щекоток боюсь. И дядя Саша. Все боятся щекоток. А кусаться вообще моветон. — Кто? — Дурновкусица в смысле. — Чего? — Плохо это. Плохо, так понятно? — А чего она? — Ты сам!