– Я знаю, знаю, – сказала она, кивая. – Я знаю, что так нельзя. Но кто мог угадать, что я к тебе так… привыкну?.. Мне стало страшновато. – Вот это уж совсем ни к чему, – постарался сказать я как можно строже. – Это лишнее. Мы так не договаривались. Это все твои пустые фантазии, Зина. Надо тебе, Зинаида, познакомиться с хорошим парнем… Ты вот что! – лучше не езди ни в какой круиз, а купи себе хорошего жениха за три тыщи… – Как… как ты можешь?! – ужаснулась она. – Как ты мог такое сказать?.. – Шучу, шучу, – и я обнял ее, а она затряслась, заплакала. – Эх, Зина, Зина… Плохой ты бизнесмен, Зина… Кто же так делает дела? – Я люблю тебя, – простонала она, повисая на мне и захлебываясь от бурного плача, – я люблю тебя… Я хочу умереть!.. Я жить не смогу без тебя!.. – Перестань! – Я с трудом оторвал ее от себя. – Успокойся. Так мы не договаривались. И вдруг я подумал: а уж не хитрит ли она? Не хочет ли она меня элементарно заарканить?.. «Бог ты мой, – ужаснулся я, холодея от внезапной догадки. – Так ведь она планирует сразу двух зайцев убить: и в круиз вокруг Европы на мои денежки съездить, и меня на себе женить… Ну, баба!» Я со страхом посмотрел на плачущую Зину. Она сидела на краешке стула, опустив голову, и слезы все капали, капали на блестящий паркетный пол. – Кончай хныкать, – сказал я сердито. – Я тебя раскусил. Твои планы мне очень понятны, Зинуль… Только ничего у тебя не получится, ясно? Ясно тебе? – Я схватил ее за поникшие плечи, встряхнул, но она все плакала, и тогда я грубо поднял за подбородок ее мокрое лицо – и сказал ей в упор: – Ты слышишь, подлая интриганка? Ничего у тебя не получится. Все будет, как раньше договаривались. Жить с тобой я не собираюсь, и не мечтай. Сам подам на развод. Или, может, трех тысяч тебе мало?.. Мало? Ну?! Мало, да?.. – Господи… – прошептала она, не открывая глаз, – господи… убей меня лучше, чем так мучить… убей меня, очень тебя прошу! – Не кривляйся, – брезгливо фыркнул я и посмотрел на часы. – Ладно, хватит на сегодня. Грош цена твоим фокусам, Зина. Грош цена. За двумя зайцами погналась, голубушка… Впрочем, сейчас уже поздно. Я лягу в кухне, на раскладушке. Ясно?.. Бизнес есть бизнес, не так ли? Не се па, мадам? Зина ничего не ответила. А утром, когда я проснулся, Зины дома не оказалось. На кухонном столе лежала записка: «Ничего не бойся, меня не ищи, не найдешь. Деньги в серванте. Записку сожги. Зина». Я бросился к серванту, выдвинул ящик – там лежала толстая пачка денег. Быстро пересчитал: три тысячи. Что за черт?! Ничего не понимаю… Я распахнул дверцы шкафа – все платья висели на прежних местах. И вообще все вещи – не тронуты. Я тщательно проверил – она даже чемодана с собой не взяла. Все было как прежде – только Зина куда-то исчезла. Я ждал ее весь день и всю ночь, но она не пришла. Наутро я отправился в контору, где Зина работала машинисткой – но и там ее не оказалось. Тогда я позвонил Льву Аронычу – но и он не мог ничего сказать. – Хотя, постойте, – спохватился Лев Ароныч. – Я тут вспомнил – она все мечтала уехать в круиз, по Средиземному морю… Может, достала горящую путевку, да и уехала? – Нет, – возразил я, – не могла она просто так уехать. – Почему вы в этом уверены? Но я бросил трубку. Не стану ж я ему говорить, что Зина оставила мне все деньги. И про записку я, разумеется, никому ничего не сказал. Сжег записку. Как просила Зина, так и сделал: сжег. Ну, ладно, думаю, погуляет, покапризничает, перебесится – и вернется. Куда ж она денется – у нее и родных-то нигде никого нет… Сама рассказывала. Вот как вылетит дурь из башки – так и вернется. И чего это я буду о ней волноваться? Разве я в чем-нибудь виноват? Я ведь делал все как договаривались – выплатил до копеечки. И зачем она мне эти деньги оставила? И куда она сама-то делась? И что с ней? А вдруг что случилось? А вдруг она?.. О-о-о… – я подумал о самом страшном. И как только я об этом подумал – мне сразу стало так жалко ее, так жалко… Что ж вы хотите – жена все-таки… нет, серьезно… Хоть и фиктивная, хоть и временная, хоть липовая… но ведь жена! Как так можно! Разве можно так исчезать? – Это свинство с ее стороны, это просто нечестно. Ведь я-то все делал по-честному, аккуратно, как договаривались. А она?.. Зачем эти дурацкие фокусы? Ну где вот мне теперь ее искать? Куда обратиться за помощью?.. Кто подскажет? Кто? Нет, я серьезно. И вот уже много лет прошло, и куда я только не обращался, во все инстанции заявления подавал… Был объявлен и всесоюзный, и всероссийский розыск… и в Интерпол обращался… А ее все нет и нет. Где она, где?.. Может, правда – в круизе каком-нибудь… уехала и осталась, к примеру, в Париже… Но это же невозможно, немыслимо! Так нечестно, Зина. Нехорошо так, Зинуль… Пошутила – и хватит. Возвращайся скорей, пожалуйста. А три тыщи – они твои, они целые, нетронутые, лежат в серванте, тебя дожидаются. Правда, нынче на них ничего не купишь, но я в этом не виноват… Ну, пожалуйста, Зина, возвращайся. И хотя мы с тобой очень сильно постарели, Зина, я тебя жду и буду ждать, пока не умру, и я не шучу, Зинуль. Потому что я понял, что ты была права, и есть вещи, которыми не шутят. 1977 г., 2013 г. ИЗ ЖИЗНИ МИКРОБОВ Сам я человек маленький, рост ниже среднего – и поэтому предпочитаю всё миниатюрное: и квартира у меня однокомнатная, и жена крохотуля, и собачка японской породы хин по кличке Капля, и на маленьком моем балкончике в маленьких ящичках маленький садик цветет и благоухает. Ко всему большому я отношусь неприязненно. И большого счастья не ищу, и большой удачи мне вовсе не требуется. Как говорится, чем богаты, тем и рады. Когда меня спрашивают: чего ты хочешь? – я отвечаю: лишь бы не били. Ага. Лишь бы не били, в самом буквальном смысле – под дых, сапогами под ребра. Лишь бы не трогали – те, кто большие. Такие большие, такие широкоплечие, такие волевые и целеустремленные, такие могучие ускорители прогресса, такие бесстрашные патриоты и так далее. Я их очень боюсь. Они большие, а я маленький. Их много, а я один. Я уж как-нибудь в их тени схоронюсь. А вчера на профсоюзном собрании меня вдруг выбрали в профком. Зачем, спрашивается? Что за глупые шутки? И на первом же заседании избрали меня председателем. Это просто кошмар. Я просил, умолял, выдвигал железный самоотвод – ноль внимания. Выбрали, проголосовали единогласно, записали в протокол. И вот я теперь – председатель профкома. Абсурд! Я ж развалю им всю работу. Я им так и сказал, а они веселятся: поработаешь, мол, не рассыплешься. Коллектив поможет. Легкомысленные люди. Лишь бы свалить на маленького человека большую заботу. А сами – каждый о своем саде-огороде беспокоится. Да ну их, с их профкомом. Я там делать ничего не собираюсь. Вот посмотрим, что будет, если я палец о палец не ударю – изменится что-нибудь или нет? Уверен – никто ничего и не заметит. Когда я вечером, дома, за ужином, рассказал обо всем жене – она очень расстроилась. – Надо было отказаться, – сказала жена. – Зачем тебе этот хомут? – Пробовал отказаться – не слушают. Теперь уж поздно. – Исправить ошибку никогда не поздно, – сказала жена. – Завтра же откажись. Свали на меня. Мол, жена против категорически. Ух ты, Капочка… Ка-а-апа… Это она не мне. Это она приласкала нашу маленькую собачку Каплю. Как я уже сказал, японской породы хин. Забавная такая псинка, пушистая, лохматенькая, чернобелый такой ушастик, глазастик, курносый такой, игрушечный, ручной, заводной, карманный, домашний такой дружочек. – Вот, – говорю, – молодцы японцы. Как у них здорово получается всё маленькое! И диктофончики, и компьютерчики, и куклы-роботы, и собачки, и всякие там деревья декоративные… – Потому что они живут в маленькой стране, – объяснила моя маленькая жена. – Вот им и приходится изобретать всё маленькое. Чтоб не так тесно было. Эта маленькая мысль моей супруги показалась мне не такой уж маленькой. Я посмотрел на нее с уважением. – Сама додумалась? – спрашиваю. – А что? – Ну… насчет японцев – может, где вычитала? – Я вообще думаю, – сказала жена, продолжая развивать из маленькой мысли большую теорию, – я думаю, что японцы могли бы вывести особую породу людей-малюток, и тогда им было б совсем не тесно на маленьких своих островах… Понимаешь? – О-о, – сказал я. – Ведь если б японцы смогли – а они смогли бы! – вывести породу микро-людей, они бы этим компенсировали территориальный свой дефицит… и тогда… понимаешь?.. – Гениальная идея… – прошептал я. – И главное – нет ничего фантастического, это вполне реально – при нынешнем-то уровне генной инженерии! – Вот видишь, – улыбнулась жена. – Давай, предложим японцам нашу идею? – Да за такую идею можно Нобелевскую премию отхватить! – воскликнул я, обнимая маленькую свою умницу. – Да я завтра же напишу… – А куда? – Ну, японцам. – Постой… – нахмурилась жена. – Не спеши. Ведь мы-то с тобой, как-никак, не японцы. Может, следует сперва в наши органы соответствующие обратиться? Своим сперва сообщить… Для порядка – а? – Ну-у, – сразу скис я. – Это ж начнется волокита… потом и не рады будем, что связались. Лучше прямо к японцам! – А не причинит ли это ущерб безопасности нашего государства? – призадумалась моя маленькая патриотка. – Ты представь – расплодятся эти япошки, как муравьи… а для нас, россиян – хорошо ли это? В таких делах спешить не следует. И вообще – могут не так понять… Я нахмурился, призадумался – и мой пылкий энтузиазм постепенно угас, и мне расхотелось проводить в жизнь замечательную идею. – Ладно, черт с ними, с японцами, – решительно стукнул я кулаком по столу. – Пусть сами решают свои проблемы! Жена согласно кивнула. – Вот бы нам с тобой стать совсем малюсенькими, – сказала она мечтательно. – Куда уж меньше? – Вот бы стать нам совсем крохотулечками, – продолжала она, – и тогда б наша маленькая квартирка стала просторной как огромный дворец!.. – Мне вообще-то и так неплохо, – не очень уверенно заметил я. – Мне тоже, но могу я хотя бы помечтать? – И жена закатила маленькие серые глазки. – О, как я хотела бы стать Дюймовочкой… я гуляла бы по цветочной клумбе, летала бы верхом на бабочке, на стрекозке, на божьей коровке…